Петр Базанов - Братство Русской Правды – самая загадочная организация Русского Зарубежья

Я, бывший офицер Смоленского Уланского Императора Александра III1211 полка, кого партизаны, которых я веду, и красные, против которых я бьюсь, знают под именем «атамана Кречета», посылаю через верные дружеские руки эти записки, чтобы отдать их в печать. Это отрывки из моих партизанских воспоминаний. Зимними вечерами, сидя в моем тайном убежище, я извлек эти образы недавнего прошлого из моей записной книжки и постарался, как мог, передать на бумаге то пережитое, что глядело на меня сквозь короткие и сухие, карандашом набросанные строчки. Дальше писать мне некогда. Пришло тепло. Леса оделись листвою, и я ухожу вновь в наше зеленое царство, где ждут меня те, с которыми рядом буду продолжать святую борьбу за Россию.

Восемь лет мы вели борьбу, одинокие и забытые всем миром. Пусть те, кто прочтет мои строки, сидя в безопасности, далеко от тех мест, где убивают и умирают, вспомнят про тех русских борцов, которые за отсутствием бинтов перевязывают раны грязными рваными рубашками… вспомнят и поймут, что им делать. (После напечатания в газете этого предисловия в редакцию принесли от «сестры Милосердия Е.В.О.» и от В.Г. - 18 фр., чтобы «раны не перевязывались грязными рубашками». Эти деньги, вместе с гонораром, будут препровождены автору «Записок» (комментарий Ю.Ф. Семенова. — П.Б.).).

Итак, «продолжение следует». В то самое время, когда читатель увидит мои записки, это продолжение будет писаться не чернилами, а кровью, при свете пожаров и под грохот взрывов. Если Бог сохранит меня живым, продолжение в свое время последует и в печати.

Весна 1921 года…

Был теплый майский вечер. Солнце давно уже село, бросая золотисто-красные отблески, которые отражались в тихих водах реки Птичи. Лес, темной своей массой, стоял, как зачарованный.

Тяжело было на душе. Грустные воспоминания проходили одно за другим.

Вспоминалось, как старушка-мать когда-то отправляла на войну, благословляя крестом.

«Спаси и сохрани тебя Господь, — шептали ее побледневшие губы. — Будь верен Тому, кому присягнул на Св. Евангелии».

Вспоминался родной полк, который был для меня всем. Вспоминались Восточная Пруссия, Гольдап, Гумбинен1212 и другие города, где так доблестно дрался полк. Вспоминались добродушные лица солдат, честно исполнявших свой долг перед Родиной.

Господи! Где это все? Куда ушло? Кто смел разрушить все то, что строилось веками и жизнями наших предков?

В мыслях прошли мученья, избиения, расстрелы, подвалы Ч.К.

Господи! В чем провинились эти несчастные люди, которых тысячами убивали и убивают? Разве только в любви к Родине? Вспоминались расстрелянные офицеры и партизаны, которые во имя святой идеи служили «у них», у красных, притворно нося красную маску.

В памяти встал капитан Георгий Кривошеин, который, по распоряжению главного штаба Зеленого Дуба, был военкомом в Минске и своей самоотверженной работой помогал уничтожению врагов святого креста, но, опознанный, был зверски замучен красными.

Да разве он один был такой?

А партизан Григорий Демиденок, который, чтобы под пытками не выдать своих, немецким штыком отрезал себе язык и бросил его в лицо допрашивавшему его комиссару Минской Ч.К.?

А подпоручик Янковский, окруженный с кучкой своих партизан со всех сторон красными, который, чувствуя, что силы его слабеют от бесчисленных ран, приказал своему любимцу, партизану Николаю Шишкевичу, пристрелить его, чтобы не достаться врагу живым? А тот же Шишкевич, который исполнил просьбу своего начальника и тут же последовал его примеру?

Сколько было героев!

Ушли они все, спят вечным сном и не знают, что творится с их братьями. А может, знают и молятся за нас у Престола Всевышнего, благословляя нас на дальнейшие подвиги. Да, прежде чем умирать, надо еще многое совершить. В мыслях встал Главный Атаман партизанских отрядов Зеленого Дуба, Дергач. Я вспомнил, как в 1919 году впервые я встретил его в Минске.

То были дни, когда после моего дерзкого побега из подвалов Гомельской Ч. К. и после всяких долгих мытарств я прибыл в Минск. Что делать? — было первой мыслью. Сидеть, сложа руки, и хладнокровно смотреть на дьявольский красный пир я не мог. Я видел предсмертную агонию России, и в душе зрело решение умереть вместе с нею.

Случайно я встретил на улице поручика Анусевича (как после оказалось, это был негодяй, тайно состоявший в большевицкой организации и предававший Белорусскую Войсковую Комиссию1213, в которой он был членом) и узнал от него, что в Минске есть Белорусская военная «антибольшевицкая» организация, называемая Белорусской Войсковой Комиссией. Туда я решил пойти и зарегистрироваться.

Войдя в вестибюль, я встретил на лестнице человека, одетого в форму офицера Войсковой Комиссии, который остановился и пытливо посмотрел на меня.

— Послушайте, — остановил он меня. — Вы, если не ошибаюсь, военный?

— Да, я был им. А что?

— Значит, я не ошибся. Теперь не удивляйтесь моим словам, но доверьтесь мне.

— Я вас не понимаю.

— Сейчас поймете. Только раньше позвольте вас спросить: вы идете регистрироваться?

— Совершенно верно. Но почему вы меня спрашиваете?

— Еще один вопрос. Какого вы направления?

— Я опять совершенно не понимаю, зачем вам это знать.

— Будьте искренни и ответьте прямо. Вы офицер?

— Да.

— Какого полка?

— 3-го Уланского Смоленского Императора Александра III полка.

— Теперь скажите, как офицер офицеру, вы за монархию?

— Да, безусловно, и пока я жив.

— Тогда знайте, что в Войсковой Комиссии таким, как мы, не место. Здесь люди другого свойства. Здесь люди, принявшие революцию. Наши идеи только смешны им.

— Но что же делать? И как быть полезным Родине? Неужели все погибло?

— Нет, не погибло. Скажите, хотите ли идти со мной?

— Но кто же вы?

— Я атаман партизанских отрядов Зеленого Дуба Дергач. У нас есть сформированные партизанские отряды. Там такой, как вы, будет желанным. Там вы, надеюсь, найдете и других собратий по оружию. Итак, согласны?

— Не знаю, могу ли я вам верить. Все это так странно. Наша встреча, наш разговор, наконец, ваше предложение.

— Если не верите, как угодно. Тогда идите туда, куда вы шли, — сказал Дергач, уже повернувшись, чтоб уходить.

— Постойте, — остановил я его. — Вы не поняли меня. Я колеблюсь лишь потому, что не знаю вас.

— Я сказал все, — решительно ответил Дергач. — Или вы идете со мной, или прощайте.

— Я иду с вами, — сказал я.

— Отлично. Тогда идем прочь он этой гнили. Это такие же нам враги, как и большевики.

Дергач не обманул меня. Я очутился с родными мне по духу. Дальше Польская война с большевиками, потом мир, а для Белорусских повстанческих отрядов — приказ о разоружении и интернирование партизан.

Что же делать?

Надо было искать выхода, и выход нашелся.

— Атаман, — сказал я Дергачу. — Все кончено. Все мечты наши разлетелись. Мы никому теперь не нужны. Нам велят разоружиться и идти на все четыре стороны. На это я не пойду. Я заявляю, что мои партизаны и я оружия не сдадим. Я сегодня же оставляю Польшу, перехожу с моим отрядом границу и буду продолжать. Благослови меня на это, атаман! Благослови и пойми. Если кем-то, имеющим свою Родину, восстановлен мир с большевиками, для нас, потерявших Родину, мир быть не может.

— Ты прав, Кречет. Иди под этим избранным тобой именем истреблять врага, и да благословит тем Господь.

Ночью, в конце декабря 1920 года, пятьсот двадцать семь партизан под моим начальством перешли границу Польши около деревни Бор, Лунинецкого уезда.

Пробивая оружием дорогу, бросаясь то вправо, то влево, по истечении пяти месяцев мы добрались почти под самый Мозырь и сделали временную стоянку в этих девственных лесах, на берегах реки Птичи. Здесь и застала нас весна.

(Продолжение следует)1214

Брюссель 23 августа 1927 г.

Дорогой Павлуша!1216

I. Спасибо за присланный адрес Е.В. Саблина1217.

II. Касательно «Братства Русской Правды» все более прихожу к выводу, что тут — провокация. Я имею в виду не издательство С. Кречетова1218, а одноименную «боевую» организацию, сводки коей появляются в «Нов.(ом) Вр.(ремени)»1219, а описания боевой работы на страницах «Возрождения» в виде записок какого-то атамана Кречета1220. Все это, думается, такая же ловушка для доверчивых дураков, как в свое время пресловутая «монархическая организация» Федорова1221. Это необходимо выяснить, дабы предостеречь нашу молодежь.

III. Касательно г. Витковского1222, не может ли быть полезен адм. Дюмениль1223, в настоящее время принимающий участие в крупных финансовых предприятиях.

IIII. (именно так. — П.Б.) Вопрос о необходимости новых сокращений наших расходов чрезвычайно беспокоит и меня самого. С каждым новым сметным периодом отпуска уменьшаются все более и более. Между тем нужда общая, вопли несутся со всех сторон. Не далее как вчера я просил Е.К. Миллера в счет Сентябрьских ассигнований выдать вновь сверх сметы 1000 франков п.(олковнику) Станиславскому1224, 1000 — г. Витковскому, 1000 — г. Лампе, который подвергся ограблению, 500 — г. Кусонскому1225, сын которого лишился стипендии… А Сербия, а Болгария, а Бельгия… Нельзя закрывать глаза. Средства наши накануне полного истощения. Долг каждого из нас заблаговременно подумать о том, чтобы не только стать на ноги, но и сохранить за собою возможность продолжать работу на общее дело. Ты знаешь, что и жена моя, и дочь уже работают, ищу возможность иметь заработок и я. Конечно, уделяя время на частный заработок, отрываешь его от работы на общее дело. Но, во-первых, эта работа за последнее время значительно сократилась, во-вторых, просто иного выхода нет. Необходимо держаться, пока есть хоть какая-либо возможность не бросать дела, в которое вложено столько сил, которое, хочется верить, не совсем потеряно…