Карл Май - Белый брат Виннету (Виннету - 2)
- В тот день мне и моему верному Сволоу грозила опасность быть зажаренными живьем, - ответил я, протягивая руку за перстнем.
- Оставьте его пока у меня! - глухо произнес Олд Файерхэнд, сжимая перстень в кулаке. - Я должен знать, как кольцо попало к вам. У меня на это есть право.
- Успокойтесь, сэр, я не собираюсь оспаривать ваши права. Поверьте, если бы кто-то другой посмел не вернуть мне кольцо, я заставил бы его раскаяться. Вам же я расскажу все в подробностях, а вы, в свою очередь, представите мне доказательства на свои права.
- Говорите же! Если бы я увидел это кольцо в руках человека, которому не доверяю, оно стало бы ему смертным приговором.
Итак, загадка громоздилась на загадку, и все они сплетались в один узел. Олд Файерхэнд был знаком с Гарри и с Форстером, а волнение, охватившее его, свидетельствовало о том, что эти люди были ему близки. Любопытство жгло меня, я с трудом подавил желание порасспросить вестмена и принялся сам рассказывать о встрече с мальчиком.
Олд Файерхэнд лежал у костра напротив меня, на его странно напряженном лице плясали отблески огня, с возрастающим вниманием он ловил каждое мое слово, а когда я дошел до описания пожара и рассказал, как схватил Гарри и помчался с ним вниз по реке, он не выдержал, вскочил на ноги и воскликнул:
- Боже мой, это был единственный путь к спасению! Продолжайте же!
Я тоже поднялся, взволнованный страшными воспоминаниями, и продолжил рассказ. Олд Файерхэнд стоял напротив меня с широко раскрытыми глазами, впившись взглядом в мои губы, словно боялся пропустить хоть слово, а его тело дрожало от напряжения, как будто это он, а не я сидел с мальчиком на спине мчащегося сквозь пламя коня, прыгал в бурлящий поток реки и, одолеваемый страхом смерти, пытался добраться до отвесной, изрезанной трещинами скалы. Не помня себя, он ухватил меня за плечо и сжал с такой силой, что мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать от боли. Хриплое дыхание, напоминающее стон, вырвалось у него из груди.
- Боже! - вскричал он со слезами на глазах, когда услышал, что я вместе с мальчиком благополучно добрался до края оврага, где огонь не мог достать нас. - Это ужасно! Мне казалось, будто я сам горю в пламени, хотя заранее знал, что вы спасли его, иначе он не подарил бы вам кольцо.
- Он мне его и не подарил. Перстень соскользнул с его пальца, а он не заметил потери.
- Тогда вы были обязаны вернуть чужую вещь владельцу.
- Что я и хотел сделать, но Гарри убежал от меня. Мне удалось увидеть его только на следующий день, в кругу какой-то семьи, избежавшей смерти, потому что их дом стоял на высоком уступе.
- Но вы сказали ему про кольцо?
- Нет. Меня не подпустили к нему и даже пальнули для острастки.
- Узнаю Гарри. Он больше всего ненавидит трусость и принял вашу выдержку за робость. А что случилось с Форстером?
- Я слышал, что уцелела лишь одна семья, остальные погибли в море огня.
- Какое ужасное наказание за глупое и преступное решение слить нефть в реку, чтобы вздуть на нее цены.
- Вы знали его?
- Мне довелось несколько раз бывать в его доме в Нью-Венанго. Этот человек безмерно гордился своим богатством и всех остальных и в грош не ставил, хотя ему следовало бы вести себя со мной повежливее.
- Там вы и познакомились с Гарри?
- С Гарри? - переспросил он со странной улыбкой. - Я давно с ним знаком. Встречались с ним и в Нью-Венанго, и в Омахе, где у него живет брат, да и в других местах.
- Расскажите мне о нем. Мальчик заинтересовал меня.
- Только не сейчас. Ваш рассказ так разволновал меня, что мне недостанет сил на такой разговор. Потом я расскажу вам все, что знаю. Он не сообщил вам, что ему нужно было в Нью-Венанго?
- Нет, он сказал только, что заехал туда по пути.
- Все сходится! Но вы уверены, что ему удалось избежать опасности?
- Совершенно уверен.
- А видели вы, как он стреляет?
- Я ведь уже говорил, что он пулей сшиб цветок на моей шапке. Необыкновенный мальчик!
- Да-да, вы правы. Необыкновенный! Его отец - старый опытный траппер, он сам льет пули, и они всегда попадают в цель. От него Гарри и научился стрелять. И не думайте, что он стреляет, только чтобы покуражиться. Когда в том будет необходимость, он не даст промаха.
- А где же его отец?
- То тут, то там... Он старый бродяга, но я вас обязательно с ним познакомлю.
- Мне было бы очень приятно, сэр.
- Вы заслужили его благодарность.
- Что вы, не стоит говорить о таких пустяках.
- Не скромничайте. Я уже успел узнать вас и понял, что вы не из породы хвастунов. Вот вам кольцо. Когда-нибудь вы поймете, как я вам доверяю, и оцените мой поступок. - Он с непонятной мне многозначительностыо посмотрел на меня. - Пойду-ка я сменю Виннету на часах. А вы ложитесь спать и наберитесь сил для завтрашнего перехода. Завтра и нам и лошадям придется несладко - за один день придется покрыть расстояние до Манкисити.
- Но ведь вы собирались завтра добраться только до Грин-Парка. К чему такая спешка?
- На то есть свои причины. Спокойной ночи.
- Удачи вам, и не забудьте разбудить меня, когда придет время менять вас в карауле.
- Спите. Позвольте и мне сделать хоть что-то для вас. Я у вас в долгу.
Мной овладели странные и противоречивые чувства. Я ворочался с боку на бок и не мог уснуть, пытаясь найти хоть какое-то объяснение поведению вестмена, но догадки сменяли одна другую, и все они казались нелепыми или неубедительными. Воспоминания страшного вечера, когда я чуть было не изжарился живьем, когда в пламени сгорели десятки людей, вывели меня из состояния душевного равновесия, а подробности трагедии, разыгравшейся в овраге, стояли у меня перед глазами. Кошмарные картины перемежались наплывавшим на них лицом Олд Файерхэнда, на котором застыла странная гримаса напряжения и муки, а в ушах звучали его слова: "Я у вас в долгу".
Проснувшись на рассвете, я увидел, что у костра никого нет. Оба моих товарища должны были находиться где-то поблизости, так как над огнем висел котелок с водой, рядом лежало нарезанное ломтями мясо, оставшееся от ужина, и стоял развязанный мешок с мукой для лепешек.
Откинув одеяло и вздрагивая от утренней прохлады, я направился к ручью, чтобы умыться, и увидел Виннету и Олд Файерхэнда сидящими на берегу. Заметив мое приближение, они умолкли, из чего можно было заключить, что они говорили обо мне.
Через полчаса мы уже скакали в направлении долины Манкисити, лежавшей в двадцати милях от Миссури. Отдохнувшие за ночь лошади резво бежали в утренней прохладе. Оба моих друга время от времени поглядывали на меня, и мне показалось, что оба они стали относиться ко мне по-другому, с большим уважением и любовью.
В полдень мы сделали привал, и Олд Файерхэнд ушел на разведку, а я достал из мешка наши припасы. Виннету растянулся на траве рядом, наблюдая за мной, и вдруг неожиданно сказал:
- Мой брат отважен, как сокол, и нем, как скала.
Я ничего не ответил на это необычное вступление.
- Он умчался сквозь пламя горящей нефти и ни одним словом не обмолвился об этом своему брату Виннету, - продолжил вождь апачей.
- Язык мужчины, - ответил я, - как нож в ножнах. Он слишком остр для игры.
- Мой брат мудр, и его уста говорят правду, но Виннету грустит, потому что сердце его любимого брата закрыто перед ним, как скала, внутри которой хранятся золотые самородки.
- Но разве сердце Виннету всегда было открыто для меня?
- Кто как не Виннету открыл моему брату тайны лесов и прерий? Кто как не Виннету научил его читать следы, убивать врага, снимать скальп и всему тому, что должен уметь великий воин?
- Все это сделал Виннету, но разве он поведал мне об Олд Файерхэнде, который властвует в его сердце, и о женщине, память которой Виннету хранит до сих пор?
- Виннету любил ее, а любовь не живет на губах. Почему мой брат не рассказал мне о мальчике, которого он вынес из огня?
- Я не люблю хвастовства. Ты знаешь этого мальчика?
- Я носил его на руках, показывал ему цветы на полях и деревья в лесу, рыб в воде и звезды на небе. Я научил его пускать стрелу из лука и усмирять дикого мустанга. Я подарил ему язык краснокожих мужей, и я же подарил ему пистолет, пуля из которого убила Рибанну, дочь ассинибойнов.
Застыв от удивления, я глядел на него. Во мне просыпалось чувство, которое я не осмелился высказать словами. Может быть, я бы и решился сделать это, но возвратился Олд Файерхэнд, и мы занялись приготовлением обеда. Мои мысли витали вокруг того, что сообщил мне Виннету, я вспомнил слова Гарри и пришел к заключению, что отцом мальчика был не кто иной, как Олд Файерхэнд. Его вчерашнее поведение только подтверждало правильность моей догадки.
Отдохнув, мы опять тронулись в путь. Кони, словно предчувствуя скорый отдых, ожидающий их в конце пути, бежали легко и быстро, и, когда уже смеркалось, перед нами показалась горная цепь, за которой простиралась долина Манкисити. Спустя несколько часов мы въехали в глубокий овраг, ведущий, как мне показалось, прямо к реке.
