Осмунд Эгге - Загадка Кирова.Убийство, развязавшее сталинский террор

Учитывая все обстоятельства, комиссия Яковлева отметила, что на заявления Мамушина повлияла не только беседа с водителями, а также то, что Мамушин сначала выразил сомнение в реальной причине смерти Борисова сразу же после XX съезда партии. Комиссия пришла к заключению, что на Мамушина определенным образом повлияло выступление Хрущева на съезде партии, в котором тот заявил о некоторых очень подозрительных обстоятельствах смерти охранника Кирова[834].

Подозрения, что смерть Борисова была организована для того, чтобы скрыть информацию об убийстве Кирова, привела к повторному расследованию не только самой аварии, но также и экспертизе останков Борисова. В общей сложности были проведены три судебно-медицинские экспертизы. Первая состоялась 4 декабря 1934 г. во время вскрытия его тела, в результате был составлен уже упоминавшийся протокол патологоанатомического исследования, подписанный Мамушиным и другими медиками. В декабре 1960 г. была создана новая комиссия судебно-медицинских экспертов, тело Борисова было эксгумировано, и его череп подвергся новому обследованию. Комиссия пришла к выводу, что ранения головы соответствуют описанию их в заключении 1934 г. Кроме того, комиссия установила, что данные повреждения были получены в результате контакта головы с крупным твердым объектом с большой поверхностью, которым вполне могла быть каменная стена, на которую налетел грузовик. Новая комиссия подтвердила заключение от 4 декабря 1934 г. по поводу повреждений на теле Борисова, способа, которым они были нанесены, а также причины смерти погибшего. Заключение этой комиссии были изучены в 1967 г. еще одной группой специалистов. На этот раз провели

реконструкцию автомобильной аварии. Проведенный эксперимент подтвердил, что скорости в 5-10 км в час после того, как машина налетела на обочину тротуара, вполне достаточно, чтобы манекен подскочил и вылетел из задней части кузова грузовика. Были подтверждены заключения, сделанные в 1934 и 1960 гг. Эксперты установили, что ранения головы Борисова, которые привели к смерти, могли быть получены в результате дорожной аварии, произошедшей из-за механической неисправности переднего амортизатора грузовика[835]. На основе этого комиссия Яковлева сделала вывод:

<...> все три комиссии, работавшие в различное время и независимо друг от друга, пришли к единому мнению по вопросу о причине смерти охранника Кирова. Вывод экспертов о возникновении имевшихся у Борисова повреждений в области головы от действия предмета с большой плоской поверхностью, каковым могла являться каменная стена здания, исключает возможность нанесения ему ударов ломом или булыжником, поскольку они оставили бы характерные для этих предметов следы[836].

Во время работы комиссии Яковлева 3 августа 1989 г. П. А. Лаптев изучил все материалы по поводу смерти Борисова. С самого начала он уже сильно сомневался в том, что смерть Борисова была результатом подстроенной автомобильной аварии. Технические проверки автомобиля и результаты судебно-медицинских экспертиз, проведенных в 1967 г., показали, что это был несчастный случай. Лаптев сделал вывод: «Если бы это было и в самом деле умышленным действием, то оно выглядит настолько непрофессионально, что такой его оценке не найдет поддержки ни у одного серьезного исследователя, да, пожалуй, не имеет и прецедента в истории»[837].

Смерть Борисова по пути на допрос к Сталину считается одним из самых подозрительных событий во всем деле Кирова. Все это выглядит настолько странным, что уже само по себе представляется почти невероятным. И тот факт, что во время этой аварии никто больше не пострадал, только усиливает подозрения.

Именно это является одной из причин того, что данный эпизод так тщательно изучался многочисленными комиссиями. Нет никаких поводов сомневаться в результатах расследований. В 1934 г. за следствие отвечали приспешники Сталина Ежов, Агранов и Косарев. Как мы отмечали выше, в случае если заговором действительно руководил Сталин, их давление на Малия, Виноградова и Кузина с тем, чтобы принудить их сознаться в участии в заговоре, не имело смысла. И заключение патологоанатомов, и результаты двух технических экспертиз обстоятельств автомобильной аварии были подтверждены позже специалистами в этих областях. Следует отметить, что и при Хрущеве, и во времена горбачевской гласности имелись определенные политические мотивы осуждения Сталина, т. е. признания его замешанным в убийстве Кирова и, следовательно, в «убийстве» Борисова. Но заключения комиссии Шверника и комиссии Яковлева свидетельствуют, что смерть Борисова наступила в результате несчастного случая.

По одному из мифов, возникших вокруг убийства Кирова, НКВД (обычно говорят о Запорожце) якобы снабдил Николаева револьвером, которым тот воспользовался при убийстве[838]. Во время допроса сразу после убийства Николаев утверждал, что у него имелся револьвер системы Нагана еще с 1918 г., полученный им от некоего «рабочего-красногвардейца». По его словам, «несколькими годами позднее» он получил официальное разрешение на оружие, срок действия которого истек в 1932 г. и которое он больше не возобновлял. Он также пояснил, что на 1 декабря у него было 25 револьверных патронов — 7 в револьвере, остальные дома. Эти патроны он купил в спортивном магазине «Динамо», предъявив разрешение на оружие[839].

Эта информация была тщательно проверена. Подтвердилось, что револьвер действительно принадлежал Николаеву, и он получил его в 1918 г. 2 февраля 1924 г. ему было выписано разрешение на ношение оружия № 4396. 21 апреля 1930 г. оружие было перерегистрировано как принадлежащее Николаеву, с выдачей ему нового разрешения № 12296. Пользуясь данным документом и в соответствии с действовавшими тогда правилами покупки боеприпасов, в 1930 г. Николаев купил 28 револьверных патронов в спортивном магазине «Динамо»[840].

По данным комиссии Яковлева, нет никаких сомнений в подлинности разрешений на оружие, полученных Николаевым в 1924 и 1930 гг., или же печати, удостоверяющей факт покупки им патронов в магазине «Динамо». То обстоятельство, что Николаев купил свои патроны в магазине спортивного общества «Динамо», созданного НКВД, считалось подозрительным. Однако комиссия Яковлева заключила, что это было простым совпадением ввиду действовавших тогда правил покупки боеприпасов.

Как мы уже видели, сразу после убийства почти все руководство Ленинградского управления НКВД (за исключением Запорожца) было арестовано и смещено со своих постов за халатное отношение к служебным обязанностям. Позднее это обвинение было предъявлено и Запорожцу, и в конце января 1935 года он вместе с остальными также был приговорен к лагерному сроку. Кроме одного человека, все осужденные получили два или три года. Считается, что все они получили подозрительно мягкие приговоры. Как упоминалось выше, Хрущев также посчитал странным, что руководители Ленинградского управления НКВД понесли такое мягкое наказание. Александр Орлов полагал, что от Сталина можно было ожидать не меньше чем увольнения со своего поста наркома НКВД Ягоды и сурового наказания всех лиц, которые отвечали за безопасность Кирова. Данная точка зрения разделяется и многими историками, изучавшими это дело[841]. Яковлев, руководитель комиссии по расследованию в конце 1980-х гг., тоже считал такие приговоры подозрительно снисходительными[842].

В отчете КГБ 1956 г. говорится, что в 1934 г. в Ленинградском управлении НКВД действительно существовал заговор с целью убийства Кирова. Частично выводы данного отчета основывались из том, что не удалось предотвратить убийство Кирова, на фактах освобождения Николаева из-под ареста 15 октября и «мягкого» наказания сотрудников НКВД судом, состоявшимся в январе 1935 г.[843] В упомянутом ранее отчете комиссии Поспелова выводы по этому делу сформулированы еще резче[844]. Там написано: это убийство «могло произойти только потому, что люди, которые были обязаны охранять Кирова, прямо способствовали его убийце, Л. Николаеву»[845].

В отчете КГБ 1956 г. также упоминалось заявление, сделанное на этом процессе одним из обвиняемых, П. М. Лобовым, который пережил террор 1937-1938 гг. Он утверждал, что во время его пребывания в колымском лагере Запорожец рассказывал ему, что в начале 1935 г. Сталин беседовал с Ягодой и просил его помягче обойтись с руководителями Ленинградского управления НКВД, обвиненными в халатном отношении к служебным обязанностям в связи с делом Кирова, а также обеспечить их возвращение на службу в органах, когда это станет возможным. Если действительно сотрудники Ленинградского управления НКВД участвовали в заговоре с целью убийства Кирова, и Сталин просил смягчить им приговоры, то это может породить подозрения, что Сталин был в центре этого заговора и хотел таким образом помочь исполнителям.