Сергей Максимов - Легенды и мифы России
Прими наше хваление
И подаждь нам радование,
О предстоящих со слезами, О Мати, молись с нами.
Будь похвальна и избрана Ты, Царица Небесная».
По окончании этого песнопения иконы выносят со двора, причем матери кладут в воротах детей для исцеления от болезней, а взрослые только нагибаются, чтобы над ними пронесли образа. Но если в каком-нибудь дворе богатый хозяин закажет молебен с водосвятием, то матери ни за что не упустят случая и непременно умывают детей св. водою, утирают полотенцем и «вешают его на Божью Матерь» (т. е. жертвуют) или же утирают концом холста, который также жертвуют на церковь. Кроме того, при водосвятных молебнах, многие крестьяне снимают с себя кресты, погружают их в освященную воду и затем спускают эту воду прямо в рот или на глаза; старухи же, не ограничиваясь этим, берут самый венчик, которым кропит священник, и обрызгивают те места на своем теле, где чувствуют боль, но прежде всего брызгают в пазуху; молодицы же, которые кормят детей, обмывают св. водой грудь, чтобы больше было молока и чтобы люди не сглазили.
Не ограничиваясь молебном с водосвятием, многие крестьяне, в порыве благочестивого усердия, просят отслужить акафист таким святым, которых не существует в действительности: как, например, «Плакущей» Божией Матери (чтобы самому не плакать), «Невидимой» Божией Матери, «Великой Пятнице», «Воздвиженской Пятнице» (прогоняет нечистого духа и колдовство), «Св. Субботе», «Св. Средокрестию» и пр. Священники, разумеется, отказываются служить молебны этим несуществующим святым, но к такого рода отказам мужики относятся скептически: «Ой, смотри, батя, — говорят они, — грех-то на тебе будет, коли ты Матушку Плакущую забыл».
Хождение с иконами продолжается по всем дворам, до самого вечера первого дня Св. Пасхи. А на второй день, после литургии, которая кончается очень рано, иконы несут на «поповку» (место, где расположены дома причта) и после молебна в доме священника крестьяне получают угощение от своего духовного отца. Само собой разумеется, что на «поповку», в таких случаях, собирается все село. «Шум стоит на всю улицу, — говорит один из наших корреспондентов, описывая такого рода торжество, — кто благодарит, а кто ругается, оставшись недоволен за малое или плохое угощение: «Коли к нам, это значит, придет, — раздаются голоса по адресу батюшки, — пьет, ест, сколько сам хочет, покуль в нутро не пойдет, а как к нему придешь — стаканчик поднесет, да и иди с Богом». «Впрочем, — прибавляет корреспондент, — недовольных бывает всегда очень мало, так как священники не скупятся на угощение, дорожа расположением прихожан и желая, в свою очередь, отблагодарить их за радушие и гостеприимство».
С «поповки» иконы идут по ближайшим и дальним деревням, обходя решительно весь приход, причем каждая деревня заранее предупреждается, когда к ней «боги придут», чтобы крестьяне успели изготовиться.
Как ни прекрасен сам по себе обычай пасхальных молебнов, но нельзя не заметить, что в его современном виде он не всегда стоит на той высоте, какая была бы желательна для благочестиво настроенного человека. По крайней мере, многие из наших корреспондентов горько жалуются и указывают, что пасхальные молебны омрачаются как поведением самих крестьян, так и в особенности оброшников и дьячков. «Мужики имеют обыкновение, — пишет нам один корреспондент, — недодавать денег, причитающихся духовенству за требы: если молебен с акафистом стоит рубль, то мужик, рассчитываясь, подает только 80 к. Когда же причт заспорит, он прибавит гривенник, потом еще пятак, а пятак все-таки не додаст». Поэтому, некоторые священники «в каждом доме садятся на лавку и, не снимая облачения, ждут, пока отдадут все деньги сполна, а также и весь остальной доход: хлеб, яйца, лепешки». Что касается оброшников, то главное их несчастье состоит в слишком большой отзывчивости на деревенское хлебосольство и угощение: выпивая стаканчики в каждом доме, они к вечеру теряют всякий смысл и еле волочат ноги.
«Пьяные оброшники, — свидетельствует наш корреспондент, — часто приводят священника в искреннее негодование: они хватают и несут образа без всякого благословения и, когда ставят где, то стучат как обыкновенной доской; во время же молебна или с середины акафиста, не дождавшись окончания богослужения, вдруг поднимают по нескольку икон сразу, кладут их одна на другую и несут из избы, распевая во всю глотку «Христос Воскресе». Прихожане, у которых служатся молебны, бывают, разумеется, очень смущены таким поведением оброшников — спешат вырвать у них иконы, а самих оброшников оттаскивают прочь. Не лучше ведет себя и тот оброшник, который носит ладан и в каждом доме зажигает свечи: как только принесут образа, и он, до прихода священника, явится осмотреть, все ли в порядке, то нередко падает на пороге, причем из кадила высыпаются горящие уголья».
Вообще, по общему отзыву наших корреспондентов, оброшники напиваются до того, что к вечеру валяются где-нибудь в сенях, на крыльце, а то и просто посреди деревенской улицы. Над такими оброшниками парни не упускают, конечно, случая поиздеваться: они кладут им в рот тертою хрену, завязывают глаза, надевают на голову бабьи повойники и покрывают худыми юбками. Эти злые шутки над пьяными вызывают, конечно, самые строгие внушения со стороны старших, хотя справедливость требует заметить, что и среди женатых мужиков попадаются такие, которые окачивают водой пьяных оброшников или льют им на голову квасную гущу, залепляя нос, глаза, уши. В таком виде оброшники под утро расползаются по селу, ища приюта у какой-нибудь кумы или у хороших знакомых, которые позволят проспаться и смыть с лица и головы всякую дрянь, которой их мазали. Иногда издевательства парней простираются настолько далеко, что шутки их кончаются очень печально. В одном селе, например, они раздели донага мертвецки пьяного дьячка и на всю ночь оставили его лежать на холодной сырой земле — результатом чего была сильнейшая простуда, а затем и смерть несчастного.
Чтобы закончить характеристику пасхальных молебнов, необходимо еще упомянуть, что иконы на ночь приносятся на хранение или в училище, или в дом какого-нибудь зажиточного и уважаемого крестьянина, который, обыкновенно, сам напрашивается на эту честь и просит священника: «Батюшка, отпусти ко мне Богородицу ночевать». Нередко случается, что по ночам в помещении, где хранятся иконы, прихожане уже сами от себя устраивают нечто вроде всенощного бдения: старухи со всей деревни, богомольные мужики и девушки, вымаливающие хороших женихов, собираются сюда и возжигают свечи, поют молитвы и коленопреклоненно молятся Богу. В прежнее время сюда же приносились так называемые «кануннички» (маленькие кувшинчики с медом), которые ставились перед образами на пол для поминовения умерших. Кануннички ставились с большими свечами, и бабы при этом рассуждали так, что все, мол, главные боги (образа) здесь налицо, и если им зажечь по свечке каждому, то они сразу как начнут молиться за покойничка, так уж непременно вымолят для него у Господа прощение. «Кануннички», по всей вероятности — изобретение раскольников, которые, в былое время, охотно приносили к образам и свои кувшинчики и простаивали на молитве с православными всю ночь. Но теперь «кануннички» строжайшим образом запрещены высшими духовными властями и повсеместно вышли из употребления.
Пока духовенство не отслужило у крестьянина в доме молебна, ни он, ни его домочадцы ни под каким видом, не смеют предаваться никаким праздничным развлечениям — это считается за большой грех. Но затем, когда «иконы прошли», в деревне начинается широкий пасхальный разгул. Взрослые «гостюют» друг у друга, без меры пьют водку, поют песни и с особенным удовольствием посещают колокольню, где и трезвонят с раннего утра до 4-5 час. вечера. Посещение колокольни, вообще, считается излюбленным пасхальным развлечением, так что в течение всей Светлой седмицы на колокольне толпятся парни, девушки, мужики, бабы и ребятишки: все хватаются за веревки и подымают такой трезвон, что батюшка, то и дело, посылает дьячков унять развеселившихся православных и прогнать их с колокольни. Другим, специально пасхальным развлечением, служит катание яиц и отчасти качели и игра в орлянку и карты. Катают яйца преимущественно ребятишки, да разве еще девушки, которые соскучились без хороводов и песен (на Пасху светские песни и хороводы считают неприличием и даже грехом). Зато на качелях катаются решительно все. Где-нибудь в конце деревенской улицы парни устраивают так называемые «обчественные» качели (в складчину) и возле этих качелей образуется нечто вроде деревенского клуба: девушки с подсолнухами, бабы с ребятишками, мужики и парни с гармониками и «тальянками» толпятся здесь с утра до ночи; одни только глядят да любуются на чужое веселье, другие веселятся сами. Первенствующую роль занимают здесь, разумеется, девушки, которые без устали катаются с парнями. Но так как толпа почти всегда приходит сюда изрядно подвыпивши, и так как качели раскачиваются не самими катающимися, а зрителями, то очень нередки случаи, когда от пьяного усердия доска с катающейся парочкой перелетает через перекладину и происходят несчастья — увечья и даже смерть.
