Идеология национал-большевизма - Михаил Самуилович Агурский
Не менее знаменательным оказалось широкое участие в государственном управлении представителей кавказских нацменьшинств, и в особенности армян. Официальные сведения о проценте армян в партии мало что дают, ибо неизвестно, какой процент армян оставался в Армении или же в других районах Кавказа с большим удельным весом армянского населения и какой процент рассеялся за пределами Кавказа. Некоторое представление о присутствии армян в партийно-государственном аппарате страны и ее элите дают сведения, приводимые А. Микояном о выпускниках Тифлисской армянской духовной семинарии «Нерсесян», занявших впоследствии видные посты за пределами Армении. Среди них, кроме самого Микояна, герой гражданской войны Г. Гай, зав. отдела Коминтерна Г. Алиханян; секретарь Профинтерна А. Костанян, член бюро МК ВКП(б) Н. Андреасян, секретарь Вятского горкома партии, а затем инспектор ЦК ВКП(б) С. Акопян, сотрудник орготдела ЦК ВКП(б) А. Стамбольцян, руководящий работник РПУ и НКВД С. Маркарян, руководящие партийные и профсоюзные работники в Москве А. Шахгальдян, Т. Мандалян, Г. Восканян, ответственные работники НКПС в Москве В. Бальян и Ш. Амирханян. В числе тех же выпускников семинарии «Нерсесян» мы видим будущего руководителя Союза архитекторов СССР К. Алабяна, директора Института мозга С. Саркисова. И это только выпускники семинарии «Нерсесян»!
Активную роль в гражданской войне сыграли и китайцы, в больших количествах завезенные в Россию во время Первой мировой войны из-за нехватки рабочей силы. Они почти все влились в Красную Армию, в основном как наемники, требуя за свою службу деньги, как об этом, в частности, сообщает И. Якир. Число китайцев оценить трудно, но, по-видимому, речь идет о десятках тысяч людей. Те, кто выжил, почти все покинули Россию после окончания гражданской войны.
ПРИЛОЖЕНИЕ № 2. ДЕЛО ДМИТРИЕВСКОГО
Меир Михаэлис недавно опубликовал сведения из немецких архивов, касающиеся деятельности бывшего советского дипломата Сергея Дмитриевского, который в апреле 1930 года запросил политическое убежище на Западе и впоследствии пытался заручиться поддержкой нацистов в организации массового русского национал-социалистического движения для совершения в СССР «русской национальной революции». Это было, в частности, содержанием беседы Дмитриевского с сотрудником германского посольства в Стокгольме в 1933 году. В 1940 году Дмитриевский обратился к Рейнхарду Гейдриху — на сей раз с призывом не препятствовать естественному развитию СССР в национал-социалистический режим. Это вызвало подозрения Гейдриха в том, не является ли Дмитриевский советским агентом, цель которого предотвратить военные действия Германии против СССР. В своей статье о Дмитриевском Михаэлис называет его человеком, который, порвав со Сталиным, опубликовал несколько книг, памфлетов и статей в поддержку Гитлера и его движения. Но это, к сожалению, не дает правильного представления о Дмитриевском, ибо основной пафос его деятельности (по крайней мере, публичной) был в прославлении Сталина и его сподвижников как героев трудной и опасной русской национальной борьбы против вредоносного засилья еврейской интернационалистской клики. Возникает вопрос: какова была мотивация деятельности Дмитриевского? Действительно ли его версия отражает сознательную националистическую деятельность сталинского окружения уже в двадцатые годы? Или же это некая рационализация, составленная в загадочных политических целях? Наконец, можно сделать то же предположение, которое сделал Гейдрих, а именно: не был ли Дмитриевский агентом, задачей которого было действовать в интересах Сталина в правых русских эмигрантских кругах и зондировать почву среди нацистов? Иначе говоря, не был ли Дмитриевский просто провокатором?
Дмитриевский учился на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета. В феврале 1917 г. он работал в военно-промышленном комитете, как известно, занимавшемся организацией русской военной промышленности. Дмитриевский утверждает, что был членом партии эсеров, близким к Савинкову. В 1918 г. он участвует в антибольшевистской подпольной организации и уходит на юг, где принимает участие в Союзе возрождения России, направленном на свержение большевиков.
Дмитриевский сообщает, что был арестован и сидел в Смольном, но не указывает, когда именно это было. Дмитриевский называет себя националистом уже в этот период. Осенью 1918 г. он выходит из Союза возрождения России, причем объясняет это нежеланием помогать иностранной интервенции. В 1919 г. Дмитриевские вступает в большевистскую партию. После окончания гражданской войны он редактирует «Библиотеку научного социализма», является директором Народного университета в Петрограде. Затем он назначается комиссаром Высшего военного училища, а вскоре после этого заместителем начальника ВВС СССР, тогда еще очень малочисленных.
Затем Дмитриевский направляется в Наркомат транспорта, которым тогда руководит Троцкий. В 1923 г. он переводится на дипломатическую работу и назначается генеральным секретарем торгового представительства СССР в Берлине. В 1924 г. он первый секретарь советского посольства в Афинах. В том же году он назначается на должность управляющего делами Народного комиссариата иностранных дел, что, несомненно, означает наличие у него связей в аппарате. Но в 1927 г. он заметно понижается и направляется советником советского посольства в Стокгольм, где в 1930 г. и просит политическое убежище.
Причину своего перехода на сторону большевиков Дмитриевский объясняет от лица некоей анонимной группы, которая пришла к выводу, что «интернациональный коммунизм постепенно перерождается в учение, близкое к народническому максимализму, но с более националистической окраской». Дмитриевский нигде не указывает ни на кого, с кем был лично связан в СССР как с единомышленником или другом, но это вполне может объясняться его нежеланием ставить этих людей в трудное положение.
Первая книга Дмитриевского является самой умеренной, хотя в ней просматриваются все идеи, развитые им впоследствии. Неясно, было ли это следствием преднамеренной осторожности автора, или же его идеология развивалась по мере жизни на Западе.
Основная мысль Дмитриевского в том, что в СССР быстро усиливается русский национализм и что в советской действительности есть много положительных политических аспектов, отражающих русскую специфику большевистской революции. Уже здесь обращает внимание, что Дмитриевский, по существу, выступает апологетом Сталина, хотя время от времени и делает критические замечания по адресу советского режима, в общем контексте являющиеся второстепенными. Впоследствии еврейский вопрос превращается в один из центральных в писаниях Дмитриевского, но в первой книге он присутствует скорее имплицитно, поскольку в ней обсуждаются вопросы русского национализма.
«Настанет время, — говорит Дмитриевский, — когда русская революция, уложившись в естественные национальные рамки, скажется не только отрицательными, но и положительными результатами» (с. 8). Он утверждает, что «советская власть... вообще национальная власть, вышедшая из потребностей народной жизни» (с. 40). Ленин для Дмитриевского не только революционный, но и русский национальный вождь. «Ленин, — пишет он, — был большим русским патриотом. Он страстно любил Россию» (с. 116). Говоря об усилении русского национализма, Дмитриевский в основном (имеется
