Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук - О положении в биологической науке
До меня выступал тов. Шаумян, замечательно говоривший о прекрасных результатах, достигнутых нашими животноводами в деле создания высокопродуктивных пород, о небывалом в животноводстве повышении удойности коров, разоблачая тем самым лженаучные и вредные измышления, которыми занимаются представители менделевско-моргановской биологической «науки».
Академик Шмальгаузен, характеризуя общий процесс эволюции, говорит, что постепенно происходит общее сокращение «резерва наследственной изменчивости в популяции». «Такой процесс, – пишет он, – утраты эволюционной пластичности форм я называю «иммобилизацией» (Академия наук СССР, Юбилейный сборник, посвященный 30-летию Великой Октябрьской социалистической революции, т. II, статья академика Шмальгаузена «Изучение факторов эволюции», стр. 256).
Вследствие такой «иммобилизации» изменчивость последующих форм становится значительно ниже диких форм растительных и животных организмов. Далее он говорит: «Иммобилизация происходит и при стандартизации выведенных человеком пород и сортов».
Таким образом, по Шмальгаузену, в выведенных человеком породах и сортах, которые полезны и нужны человеку и вошли благодаря этому в стандарт, происходит «утрата эволюционной пластичности и «иммобилизация», т.е., иначе говоря, сорта растений и породы скота ухудшаются, теряют свою «дикую» силу и «прелесть». Как назвать подобные «теории» и подобную «науку»? По существу – это предельческая теория, которая мешает дальнейшему развитию социалистического сельского хозяйства и способна, если не дать ей отпора, деморализовать и дезорганизовать кадры нашего сельского хозяйства.
Академик Шмальгаузен, как известно, является автором так называемого «стабилизирующего отбора». Что же он понимает под «стабилизацией»? Он пишет: «Суть стабилизации не в переходе или замене ненаследственной основы наследственной и не в переходе фенотипических изменений в генотипические» (там же, стр. 265). Таким образом, мы видим, что он придерживается типичного вейсманистского разрыва между фенотипом и генотипом. В книге академика Шмальгаузена «Факторы эволюции» имеются даже ссылки на диалектический материализм, но это только слова, а по сути дела вся методология, на которой построена эта книга, ничего общего с диалектическим материализмом не имеет. Эта книга метафизическая и идеалистическая. Методологической основой всей концепции автора является небезызвестная теория равновесия.
Приведем некоторые высказывания академика Шмальгаузена. Он пишет: «Если говорить о ядре и его хромосомах как о системе («баланс хромосом» и генное равновесие), то нужно признать, что оно находится в состоянии мало подвижного, но вместе с тем и относительно мало устойчивого равновесия». «Стойкость клетки, – пишет он далее, – определяется непрерывным взаимодействием ядра (как системы, находящейся в относительно мало подвижном, но и мало устойчивом состоянии) и плазмы (как системы регуляторной, находящейся в весьма подвижном и устойчивом состоянии)» (стр. 75). Таким образом, мы видим, что автор применяет все основные категории (устойчивое и неустойчивое равновесие и т.д.) богдановско-бухаринской теории равновесия.
Можно было бы значительно расширить цитирование положений из книги «Факторы эволюции» академика Шмальгаузена., Думается мне, что то, что здесь на сессии приведено, со всей убедительностью свидетельствует о теоретической порочности, антинаучности концепции автора.
И после всего этого находятся люди, которые буквально писали следующее;
«Биологическая литература последних десятилетий, посвященная проблемам эволюции, не знает такого глубокого анализа фактов и такого глубокого и плодотворного их обобщения, как то, которое было произведено И.И. Шмальгаузеном». Это было написано профессором Поляковым в журнале «Советская книга» в июне 1947 г. Значит, у нас находятся не только научные работники, которые пишут подобные вещи, но и журналы, которые подобные вещи печатают.
В противовес формально генетическому, реакционному, идеалистическому направлению в биологии, у нас выросло, укрепилось, получило богатое развитие мичуринское направление в биологической науке, руководителем которого является академик Т.Д. Лысенко.
Напомню, что К.А. Тимирязев, говоря о перспективах развития дарвинизма, считал, что дальнейшим этапом, более высокой ступенью в развитии дарвинизма будет открытие закономерностей и способов, при помощи которых можно будет, как он выражался, «лепить органические формы». То, о чем когда-то мечтал Тимирязев, осуществил И.В. Мичурин. Он открыл эти новые закономерности развития жизни и разработал способы направленного изменения природы растений. Зная законы развития растений, И.В. Мичурин гениально «лепил» новые органические формы, причем такие, какие нужны и полезны для человека.
Дарвин, как известно, говоря словами Энгельса, «отвлекается от причин, вызвавших изменения в отдельных особях» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 70). Он при этом исходил из того, что фактически сам «человек не вызывает изменчивости», что он способен только использовать и накапливать в отборе изменения, данные природой.
Мичурин же, опираясь на все богатство эволюционного учения Дарвина, изучил причины индивидуальных изменений организмов, открыл законы управления развитием растений, разработал способы вызывать целенаправленные изменения.
Учение И.Б. Мичурина, творчески развивая материалистическое ядро дарвинизма, вместе с тем глубоко диалектично. И.В. Мичурин исходил из того, что историческое прошлое организма является тем фундаментом, на котором только и может развиваться его настоящее и будущее. И.В. Мичурин исходил из единства филогенеза и онтогенеза. Он установил правильные взаимоотношения между историческим прошлым организма и его наследственным основанием.
И.В. Мичурин раскритиковал и преодолел принципиальный разрыв между фенотипом и генотипом, между онтогенезом и филогенезом, который так характерен для менделизма-морганизма.
И.В. Мичурин рассматривал организм в неразрывной связи с внешней средой. Он выяснил огромную роль внешней среды в формировании организма, он анализировал различные стадии этого формирования.
И.В. Мичурин в заметках «Внешняя среда» (посвящается маргариновым мудрецам) писал: «Как видно, некоторые, мнящие себя учеными знатоками законов растительного царства, наивно считают сомнительным мое утверждение о влиянии внешней среды на процесс образования новых форм и видов, как якобы еще не доказанных наукой.
…Думая о таких якобы ученых людях, не знаешь, чему более удивляться: их крайней ли близорукости или полному невежеству и отсутствию всякого смысла в их мировоззрении.
Прежде всего интересно знать, неужели они считают, что все 300 000 различных видов растений создались (вне всякого влияния внешней среды) единственно при посредстве наследственной передачи свойств своих производителей?.. Ведь такое решение было бы полнейшим абсурдом. Нельзя же в самом деле предполагать, что из первых зародившихся особей живых растительных организмов при посредстве перекрестного их оплодотворения постепенно в течение десятков миллионов лет создалось все существующее в настоящее время растительное царство на всем земном шаре без участия влияния внешней среды, условия которой в течение прошедших веков и тысячелетий так часто и так сильно изменялись в своем виде…» (И.В. Мичурин, Соч., т. III, стр. 255-256).
К вопросу о роли внешней среды И.В. Мичурин возвращается в ряде других работ. Так, в статье «Бюрократизм в науке» И.В. Мичурин писал: «Я считаю полнейшим абсурдом утверждение, что изменение структуры видов и родов растительного царства [произошло] от одной наследственной передачи свойств родителей без равносильного участия влияния внешних факторов окружающей среды. Допустим, по существующей гипотезе, что в течение прошедших сотен миллионов лет путем наследственной передачи каждыми родителями своих свойств потомству в смеси от обоих полов и должны были появиться различные видоизменения, перешедшие в совершенно другие виды и роды, но как можно [сомневаться] здравомыслящему наблюдателю при виде перед глазами постоянного влияния на формировку растения от изменения условий внешней среды, состава почвы и климатических пертурбаций. Чтобы сомневаться в истинном участии такого влияния, нужно быть полнейшим профаном в знании самых начальных законов жизни каждого живого организма. Удивительное дело, сколько раз в течение прошедших времен менялись климатические условия всех мест земного шара, и растения, в борьбе за существование приспособляясь к этим переменам, будто бы могли уцелеть без изменения структуры своего строения? Ведь это крайняя нелепость! Нет, конечно, нельзя допустить такое ошибочное суждение.
