Сергей Степняк-Кравчинский - Андрей Кожухов
- Это неслыханно! Я пожалуюсь тюремному смотрителю! - гремел он, направляясь в контору.
Варя вся похолодела. Она предвидела катастрофу. Бросившись к беспокойному старику, она схватила его за руку.
- Что вы делаете! - шепнула она ему, отводя его в сторону. - Он жених Маши, и они любят друг друга до безумия. Они собираются повенчаться, как только выяснится ее положение. Вы их погубите вашими жалобами. Успокойтесь, ради бога: я все улажу.
- А, понимаю! - сказал он, смягчившись. - Вам бы следовало меня предупредить.
Варя отправилась в контору для объяснений, а старик подошел приветствовать своего будущего родственника.
- Я знаю вашу тайну, молодой человек, и с своей стороны желаю вам всякого благополучия и счастья, - начал он, но вдруг остановился.
Андрей поднял на него недоумевающий взгляд, и тут они узнали друг друга. Дядя Дудоровых оказался тем самым попутчиком, с которым Андрей возвращался из-за границы в Петербург.
- Мы, кажется, где-то встречались с вами, - произнес он упавшим голосом.
И раздражение и снисходительность исчезли в нем сразу. Он вспомнил свои радикальные речи в вагоне, и теперь страх охватил его и парализовал все его способности.
- Может быть, - заметил осторожно Андрей, - но я никак не могу припомнить, при каких обстоятельствах.
Старик сразу почувствовал дружеское расположение к Андрею и счел лишним освежать в его памяти их разговор.
- Я, конечно, не стану препятствовать вашему свиданию с Машей, - сказал он. - Вы передадите ей от меня привет. Нам, старикам, нужно уступать место молодым.
Со свойственной ему болтливостью он разговорился о своих племянницах, расхваливая обеих, особенно Машу, объясняя, как он был поражен известием об их участии в конспирациях.
- Это эпидемия, сударь мой, чистая эпидемия! - повторял он.
Между тем Варя вернулась с приятными вестями. Все удалось к лучшему. Дяде дадут свидание с младшей племянницей, а Варя и Андрей повидают Машу.
Дудоров попал в первую партию посетителей и был вызван через несколько минут. Четверть часа спустя он вернулся, очевидно весьма довольный собою. Проходя мимо Андрея, он с таинственным видом шепнул ему:
- Я поручил передать Маше о вас. Ей будет приятно знать заранее.
Потянулась новая вереница посетителей к политическим - отцы, матери, дети, жены. С цветами и узелками в руках, возбужденные перспективою свидания, они торопливо следовали друг за другом, оживленные каким-то лучом надежды. Назад они возвращались без цветов и с потухшими взглядами. Казалось, бездна, в которую они окунулись на минуту, лишила их и цветов и света. Некоторые из них были так глубоко потрясены, что едва сдерживали свое волнение. Как тени, подвигались они под темным сводом к выходу. Эта картина подействовала подавляющим образом на Андрея. Нервы его, обыкновенно не особенно чувствительные, были сильно потрясены за последние дни. Он читал на лицах этих посетителей историю неповеданных миру страданий и слез, и ему казалось, что за два часа, проведенных им в тюремной приемной, он насмотрелся на такую бездну горя, какой не видал раньше за всю свою жизнь.
Наконец вызвали к Марии Дудоровой.
- Идем! - сказала Варя.
Быстрыми шагами прошли они через какие-то темные коридоры, где сталкивались с шедшими им навстречу тенями, лиц которых они не могли разглядеть. Их ввели в очень высокую светлую комнату, скорее похожую на коридор. Вдоль ее, по обеим сторонам, находилось как бы два громадных шкафа с железными решетками вместо стекол. При ближайшем рассмотрении можно было заметить, что эти решетки - двойные; за первой решеткой была поставлена другая на расстоянии двух или трех аршин от первой. В промежутке между ними ходил стражник. В самой комнате сидели два сонных сторожа; на их обязанности лежало наблюдать за посетителями.
- Где же заключенные? - спросил Андрей.
- Их сейчас приведут. Сперва необходимо заполучить нас, - отвечала Варя.
Старший сторож заявил, что все принесенное для заключенных должно быть передано дежурному.
Андрей взял у Вари вещи и направился к форточке, за которой стоял дежурный - знакомый Андрею надзиратель. Андрей пропустил вперед других посетителей и затем уже впихнул свой довольно большой узел.
- Сестрам Дудоровым! - сказал он громким голосом и сейчас же прибавил шепотом: - Мне необходимо письмо сегодня. Где оно?
Дежурный, казалось, ничего не расслышал. Он медленно разворачивал и рассматривал содержимое узла.
- В задней комнате, под старым ящиком, - отвечал он, не подымая глаз с жареной курицы, которую разрезал на четыре части, чтобы убедиться, не спрятано ли в ней чего-нибудь.
Варя уже разговаривала с Машей Дудоровой, видневшейся из-за второй решетки. Лицо ее изображало светлое пятно под густой железной вуалью.
- Так вот кто мой жених! - засмеялась она, увидев подходившего Андрея. - Я никак не могла догадаться со слов Кати.
- Как же вы поживаете и сестра ваша? - спросил Андрей.
Маша сообщила, что они обе совершенно здоровы и что их скоро отправят в Сибирь. Она даже назвала ему прииск, где их водворят.
У Андрея оказалось там несколько товарищей, и он попросил передать им привет.
Они беседовали вполголоса, чтобы их не было слышно извне. В сущности, им нечего было опасаться, так как их знакомый надзиратель притворялся, будто ничего не слышит.
Девушка обещала исполнить поручение и, в свою очередь, из-за решетки посылала ему горячий привет и выражала надежду, что он еще долго будет на свободе и многое успеет сделать.
- Постараюсь! - с чувством отвечал он.
Отрывки этого разговора долетели до Машиного соседа с левой стороны. Она обменялась с ним двумя-тремя словами шепотом.
- Мой сосед Палицын желает с вами познакомиться, Андрей, - сказала ему Маша.
Стоявший за решеткой известный революционер и бывший мировой судья Палицын был человек лет сорока, невысокого роста, с энергичным лицом, квадратным подбородком и такой же головой. Андрей мог бы легко догадаться об этом раньше по жене и сыну, стоявшим против его клетки.
Он был рад познакомиться с Палицыным и выразил сожаление, что они не могут встретиться по сю сторону решетки.
- Почем знать? Может быть, еще встретимся на свободе, - весело отвечал он, вскидывая головой. - Высоки тюремные стены, а ястреб и того выше парит. Ну, да вот мой сынок скоро заместит меня, - прибавил он, указывая на мальчика, который весь вспыхнул.
Их разговор был неожиданно прерван раздавшимся на всю комнату громким восклицанием: "Андрей, Андрей!"
Задремавшие сторожа встрепенулись. Все повернулись в сторону, откуда шел оклик. Андрей смотрел с удивлением и любопытством, Варя - с нескрываемым ужасом.
Один из заключенных с противоположной стороны энергично манил рукой. Андрей прошел через комнату и приблизился к решетке.
- Митя! Возможно ли? Ты здесь? - Он узнал старого друга и товарища по университету, с которым меньше всего ожидал встречи в таком месте.
Сторож вмешался.
- Пожалуйста на ваше место, - сказал он резко. - Запрещено разговаривать с заключенными без разрешения.
- Очень хорошо, - вежливо отвечал Андрей, не торопясь, однако, уходить.
- Третий год! По подозрению! - выкрикивал между тем молодой человек. Чахотка. Доктор говорит, одна восьмая легких осталась! - продолжал он торжествующим голосом, как будто ему доставляло громадное удовольствие делиться с Андреем такими необыкновенными новостями.
Неудержимый кашель прервал его речь. Подали сигнал о прекращении свидания, и заключенных стали уводить. Посетители тоже начали расходиться. Варя и Андрей замыкали шествие.
Между тем в проезде под воротами происходила какая-то суматоха.
- Что случилось? - спросила встревоженная Варя.
- Привезли нового политического, - сообщила ей Палицына.
В самом деле, два жандарма распоряжались в подворотне: один отворял ворота, другой удерживал теснившуюся публику.
Общество тюремных сторожей было совершенно безопасно для Андрея, потому что никто, кроме знакомого надзирателя, не знал его в лицо. С жандармами же дело обстояло иначе; ему следовало избегать их по многим причинам. Но почему-то ему показалось, что именно теперь, после свидания, он вне всякой опасности. Желание узнать, кого привезли - быть может, знакомого, близкого товарища, - заставило его забыть всякую осторожность.
Он протолкался вперед и, склонившись к решетке, стал дожидаться при входе, в двух шагах от ворот. Он ждал не напрасно. Когда въехала тюремная карета, он увидел через решетчатую дверцу изможденное, страшно бледное лицо Заики. Продержав его три дня в больнице, власти нашли, что он достаточно оправился, и перевели его в тюрьму.
Пораженный таким ужасным открытием, Андрей не заметил, как сам в эту минуту сделался предметом внимательного созерцания со стороны рыжего жандарма, следовавшего за каретой. Он так заинтересовался Андреем, что, протолкавшись вперед, пошел доложить по начальству.
