Наум Синдаловский - Книга Перемен. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре.
Если верить одному преданию, то, работая над конными группами для Аничкова моста, Клодт решается, наконец, отомстить одному из своих давних высокородных обидчиков. Месть избрал жестокую и изощренную. Он будто бы решил изобразить лицо этого человека под хвостом одного из вздыбленных коней. Говорят, узкий круг посвященных легко узнавал отлитый в бронзе образ несчастного. Правда, другие были убеждены, что между ног коня скульптор вылепил портрет ненавистного Наполеона, врага любимой и единственной его родины – России. А третьи утверждали, что одно из бронзовых ядер коня просто исписано непристойностями.
Динамичные классические скульптуры обнаженных юношей, мощные фигуры прекрасных диких животных, непривычная для монументальной скульптуры близость восприятия в сочетании с некоторой неоднозначностью, улавливаемой в тексте памятной бронзовой доски, укрепленной на одном из гранитных кубов, служащих пьедесталами для клодтовских коней («Лепил и отливал борон Петр Клодт в 1841 году») породили соответствующий фольклор, пикантная фривольность которого с лихвой искупается добродушной незлобивостью собственно фольклорных текстов. Вот анекдот, напрямую пародирующий двусмысленность бронзовых слов. Стоит на Аничковом мосту мужик и справляет малую нужду. Подходит милиционер и вежливо начинает стыдить мужика: «Как же это, гражданин… В центре города… На таком месте… Небось питерский рабочий…» – «Рабочий, рабочий… – нетерпеливо отмахивается мужик. – Не видишь, что написано: „Отливал барон Клодт“. Как барону, так можно, а рабочему так нет?!»
Одно из фольклорных имен нового моста родилось в середине XIX века. Долгое время его называли «Мостом восемнадцати яиц». С момента его торжественного открытия и вплоть до 1917 года одним из обязательных атрибутов моста был городовой, дежуривший на пересечении Невского и Фонтанки. Затем постоянное дежурство городовых у Аничкова моста было отменено. В связи с изменившейся ситуацией ленинградцы с готовностью откорректировали название. Мост стали называть «Мостом шестнадцати яиц».
Тема конских гениталий не покидала городской фольклор и в дальнейшем. Пожилые ленинградцы вспоминают, как питерские мальчишки, убегая из дома, на дежурный вопрос взрослых: «Ты куда?» весело бросали: «На Фонтанку, 35, коням яйца качать».
Тему рвущихся с пьедесталов клодтовских коней продолжают современные частушки:
Кони Клодта так и рвутся,Чтоб по Невскому пройти.Да боятся, что споткнутся:«Мерседесы» на пути.
Нашу новую мечтуОбуздали на лету,Как строптивую лошадкуНа Аничковом мосту.
Городские легенды утверждают, что кони на Аничковом мосту имеют одну характерную для старого гвардейского Петербурга особенность. Два коня изображены Клодтом подкованными, а два других лишены этого признака совместного с человеком существования. Далее фольклор разъясняет, в чем дело. Оказывается, подкованные кони – это те, что смотрят в сторону Конногвардейского манежа, а неподкованные как бы направляются к Смольному собору, недалеко от которого находились в то время известные всему городу кузни, где подковывали только что объезженных лошадей.
Но более всего, находясь на Аничковом мосту, обыватели пытаются разглядеть отличительные особенности самих коней и тем самым попытаться разгадать тайну смерти скульптора Клодта, фольклор напрямую связывает ее со скульптурой моста. Однажды, услышав от некоего «доброжелателя», что у двух из четырех коней отсутствуют языки, скульптор так расстроился, что замкнулся, стал сторониться друзей, в конце концов заболел и вскоре умер. Будто бы от этого.
Аптекарский остров
…1703. Это один из самых крупных островов невской дельты. Он омывается Большой и Малой Невками и рекой Карповкой. На финских и шведских картах XIV–XVII веков остров обозначен под названием Карпи-саари, что одновременно можно перевести и как «глушь», и как «дремучий лес», и как «ворон», «вороний». Этот буквальный перевод на русский язык приобрел широкое распространение, и в начальный период петербургской истории остров в народе назвали Вороньим.
1726. В 1712 году Петр I передает остров в распоряжение Главной аптеки, а уже в следующем, 1713 году впервые в одном из официальных документов того времени упоминается и современное название острова – Аптекарский. Официальный статус этот топоним приобрел в 1726 году. Одновременно с этим в течение некоторого времени остров имел и другое название: Березовый.
Селились здесь исключительно работные люди Медицинской канцелярии, работавшие на Аптекарском огороде и в Медицинском саду, где было налажено изготовление различных лечебных препаратов для нужд армии. В 1732 году часть Аптекарского острова отдали известному идеологу и духовному лидеру петровской эпохи, крупному политическому деятелю того времени Феофану Прокоповичу. Подворье Прокоповича находилось по другую сторону реки Карповки, в так называемой «Карповской слободке».
Как известно из преданий того времени, Феофан Прокопович был большим любителем «до садов и построек». Он лично высаживал деревья и прорубал просеки. Одна из таких просек, будто бы проложенная Прокоповичем, положила начало Каменноостровскому проспекту.
Долгое время Аптекарский остров считался глухой окраиной Петербурга. Только после открытия в начале XX века Троицкого моста через Неву началось его стремительное развитие. Строились дачи, разбивались сады, прокладывались улицы, благоустраивались набережные. Но даже в XX веке на всей этой территории острова сохранялся некий налет провинциализма. Так, во время Великой Отечественной войны и блокады Ленинграда Аптекарский остров ленинградцы называли «Глубоким тылом».
Банковский мост
1828. В 1825–1826 годах через Екатерининский канал по проекту инженеров Г. Треттера и В. Христиановича был перекинут мост. Особенность этого легкого и ажурного моста состояла в том, что в его конструкции в качестве несущих элементов были использованы провисающие цепи или канаты, закрепленные на берегу. Мост не случайно в народе был прозван «Мостом на ниточках».
Первый такой мост был построен в Америке в 1796 году. Затем цепные мосты широко использовались в горных местностях. В городских условиях они применялись крайне редко. В Петербурге их построили сразу пять. Три из них – Банковский, Львиный и Почтамтский – пешеходные. Египетский и Пантелеймоновский предназначались для проезда транспорта. Если верить фольклору, «крестным отцом» мостов был генерал-губернатор Петербурга М. А. Милорадович. Будто бы, когда к императору Александру I обратились с вопросом, через какие реки и каналы ставить мосты, он выбрал место только для Пантелеймоновского и добавил: «Остальным место определит Милорадович». Милорадович в то время был столичным генерал-губернатором. В 1828 году мост был официально назван Цепным.
1836. Конструктивные особенности подвесных мостов привели проектировщиков к естественной мысли о необходимости прикрывать береговые устои, на которые крепились цепи, декоративными элементами. Так появилось художественное оформление мостов. В одних случаях это были фигуры львов или грифонов, в других – арочные металлические богато орнаментированные конструкции.
Крепежные детали Цепного моста скрывали чугунные фигуры четырех позолоченных грифонов, отлитых по модели скульптора П. П. Соколова. Мост находится напротив входа в бывший Ассигнационный банк со стороны Екатерининского канала. В подвалах этого финансового центра страны в то время хранились не только русские ассигнации, но и золотой запас России. А по верованиям древних, грифоны, или крылатые львы, являются хранителями кладов. В 1836 году Цепной мост переименовали в Банковский. Ныне в здании бывшего Ассигнационного банка располагается Финансово-экономический институт, что вполне оправдывает художественное оформление старинного пешеходного моста.
Бердов мост
1820. В 1792 году заезжий английский инженер, обучавшийся в свое время на пушечном заводе в Великобритании, добивается права на строительство в Петербурге, на Матисовом острове в устье реки Фонтанки, частного механического и литейного завода. Завод начинался с кузнечных мастерских на Матисовом острове. На остров вел мост, перекинутый через реку Пряжку в створе Мясной улицы. В 1820 году мост был официально назван Кузнечным.
1849. Постепенно разрастаясь и поглощая вначале Галерную верфь на западе, а затем и Новое Адмиралтейство на востоке, производство, основанное предприимчивым и энергичным британцем, превратилось в гигантское предприятие по строительству судов для торгового и кораблей для военного флотов.
