Андрей Еременко - Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги
Выбор момента перехода в наступление имел решающее значение при разгроме керченской группировки войск. Мы заметили еще с утра 10 апреля, что противник ведет себя необычно, усилили в связи с этим наблюдение и разведку и приняли следующее решение: в случае обнаружения признаков подготовки к отходу нанести стремительный удар именно в тот момент, когда враг начнет сниматься основными силами с огневых позиций и оборонительных рубежей, когда солдаты противника получат приказ на отход и их бегство окажется, так сказать, санкционированным командованием.
К вечеру 10 апреля противник открыл сильный артиллерийский и минометный огонь по нашим позициям дымовыми снарядами, чего раньше не было. Он стремился задымить наши позиции и лишить нас наблюдения. Больше того, из 22 прожекторов, имевшихся у противника, в ночь на 11-е действовало только два.
Все это подтверждало наше предположение о намечающемся отходе врага. Необходимо как можно скорее и решительнее действовать. Я выехал на командный пункт. Здесь мне доложили данные разведки.
Солдат 8-й роты 213-го пехотного полка 73-й пехотной дивизии, захваченный в плен в районе изгиба железнодорожной линии севернее Керчи, показал, что, находясь в районе штаба полка с 17 часов до 18 часов 10-го, он слышал разговоры офицеров об отходе с Керченского полуострова, о наличии приказа о готовности к отходу.
Приказ этот был неожиданным не только для солдат, но и для офицеров, в частности для командира 2-го батальона 213-го пехотного полка капитана Бонарта. Отход намечалось начать во второй половине ночи.
Перебежчик – обер-ефрейтор 289-го пехотного полка 98-й пехотной дивизии – перешел на нашу сторону в районе высоты 164,5 и показал: «Примерно в 16 часов поступил приказ собрать всему личному составу свои вещи и быть наготове. В 18 часов стало известно, что весь 1-й батальон 289-го пехотного полка получил задачу оставить ночью занимаемые рубежи, оторваться от противника и следовать пешим порядком до Салык».
Этих сведений было вполне достаточно, чтобы принять решение о начале наступления.
В 21 час. 30 мин. вечера мы начали артиллерийскую и авиационную подготовку. В громовом ударе орудий, обрушивших свой огонь на доты и дзоты, на блиндажи и траншеи, в грозном гуле советских самолетов, бороздящих ночное небо, слышалась решимость войск выполнить приказ Родины.
Из-за ограниченной видимости и перемены обстановки план артиллерийской подготовки был изменен. Но ее продолжительность не была сокращена. В 22 часа войска армии сильными передовыми отрядами при поддержке артиллерии и авиации перешли в наступление. Развивая успех передовых отрядов, главные силы корпусов к 2 часам 11 апреля перешли в общее наступление.
Решительный удар войск Отдельной Приморской армии ночью и затем стремительное развитие наступления утром и днем было полной неожиданностью для врага.
Враг понял, что его маневр на отход разгадан, и, боясь того, чтобы не быть смятым, местами оказывал сопротивление. Личный состав немецко-румынских войск в Крыму в большинстве своем не мог не чувствовать надвигавшуюся катастрофу. Тем не менее многие солдаты и офицеры, особенно немецкие, обманутые геббельсовской пропагандой, проявляли бессмысленное упорство. Гораздо больше благоразумия проявляли румыны, все более понимавшие, что они обмануты своими союзниками – гитлеровцами и продажным профашистским правительством.
Вооруженные горячей любовью к Родине и гневной ненавистью к врагу, высоким боевым мастерством, советские воины неудержимо шли вперед.
Еще солнце не взошло, как войска армии при мощной поддержке авиации и артиллерии стремительным ударом преодолели три траншеи противника. В ходе упорных боев части 3-го горнострелкового корпуса под командованием генерал-майора Александра Александровича Лучинского [83] заняли сильный опорный пункт противника Булганак и стали развивать наступление к Турецкому валу. В районе Керчи передовые батальоны 16-го стрелкового корпуса, которым командовал Герой Советского Союза генерал-майор Константин Иванович Провалов [84] , и бригада морской пехоты ворвались в первую траншею и завязали упорные бои за город. Когда наши войска окружили в северо-восточной части города группу вражеских солдат и офицеров численностью более 2 тыс. человек, гитлеровцы, стремясь прорвать кольцо окружения, предпринимали одну контратаку за другой. Потерпев неудачу, они пытались спастись морем. Несколько вражеских быстроходных барж подошли было уже к берегу, но попали под огонь береговой и полевой артиллерии и авиации. Две баржи затонули. Остальные суда, отказавшись от попытки спасти окруженных, поспешили скрыться. Большую роль в боях за Керчь сыграли специально выделенные части и подразделения, которые выходили на фланги и в тылы противника. Борьба за Керчь осложнялась тем, что гора Митридат долго оставалась в руках вражеских войск. Когда наша пехота при поддержке танков штурмом овладела горой, это значительно облегчило занятие Керчи.
Таким образом, оборона врага, казавшаяся неприступной, к 4 часам утра 11 апреля была прорвана и части 16-го стрелкового корпуса генерала Провалова овладели городом и портом Керчь, важным опорным пунктом обороны немцев на восточном побережье Крыма. Было взято свыше тысячи пленных, нанесены тяжелые потери частям 98 и 73-й пехотных дивизий, 3-й горнострелковой дивизии и 6-й кавалерийской дивизии румын.
Военнопленный обер-ефрейтор 213-го пехотного полка 73-й пехотной дивизии, захваченный в плен 11 апреля в районе восточной окраины Катерлез, показал: «Всем солдатам нашего батальона объявлено о начале отхода лишь после 21 часа 10 апреля. До этого момента никто даже не предполагал о возможности отхода, так как командование беспрерывно твердило о необходимости удерживать занимаемые рубежи до последнего человека. Отход был настолько неожиданным, что солдаты не смогли взять с собой не только боеприпасы, но даже свои личные вещи. Все, за исключением оружия, было оставлено в траншеях. Оторваться от противника не удалось, русские, разгадав вовремя наш отход, сразу же после того, как смолкла наша артиллерия, открыли сильный артиллерийский и минометный огонь по нашим позициям, прижав нас к траншеям. Одновременно русская пехота атаковала немецкие позиции немного южнее нашего участка, прорвала фронт и начала по пятам преследовать нас. В частности, был настигнут и наш батальон, из состава которого я и еще несколько человек были взяты в плен. Остальные, я полагаю, также были окружены или уничтожены».
Военнопленный унтер-офицер 282-го пехотного полка, захваченный в 5–7 км западнее с. Булганак, показал: «Приказ об отходе нашего первого батальона был отдан поздно вечером 10 апреля. До этого никто из солдат и офицеров батальона не имел никаких сколько-нибудь официальных данных о предстоящем отходе. Еще с утра между солдатами шли обычные разговоры о дальнейшей судьбе немецких и румынских войск в Крыму и о возможном русском наступлении. Наш батальон имел задачу отойти на 30 км западнее занимаемых им до настоящего времени позиций. Прибыв в район командного пункта, где была назначена посадка на машины, батальон не только не застал там этих машин, но также и ни одного офицера штаба. Видя, что командование поспешило удрать, бросив на произвол судьбы войска, некоторые солдаты решили остаться на месте и сдаться в плен, потеряв надежду на благополучный исход Крымской операции.
Во время движения колонны на нее наскочили русские танки, в результате чего большая часть людей залегла, а бросившиеся бежать подверглись сильному обстрелу. Подоспевшая вслед за танками пехота русских взяла большинство личного состава батальона в плен. Я попал в плен с группой в 30 человек. Примерно такая же группа была взята неподалеку от нас. Таким образом, по моим соображениям, наш батальон еще утром 11 апреля фактически перестал существовать».
Эти довольно пространные выдержки из показаний пленных приведены с тем, чтобы показать, что наше наступление было начато своевременно и не позволило врагу организованно перейти на новые рубежи и закрепиться на них.
Противник готовился здесь к длительной обороне. Гряда высот, тянувшаяся от Азовского моря к Керчи, надежно прикрывала фланг немцев. Все улицы г. Керчь были изрыты траншеями, но все это не спасло гитлеровцев от поражения.
В боях за овладение г. Керчь отличились войска 16-го стрелкового корпуса Героя Советского Союза генерал-майора К.И. Провалова и взаимодействовавшие с корпусом артиллеристы, танкисты, моряки, летчики, инженерные подразделения, связисты и др.
Один из древнейших городов Крыма – Керчь – был оккупирован врагом 16 ноября 1941 г., в первый раз освобожден советскими войсками 30 декабря 1941 г. Вторично гитлеровцы оккупировали его 19 мая 1942 г. Теперь наступило окончательное его освобождение [85] .
В освобождении города из войск нашей армии участвовали: 16-й корпус (генерал-майор Константин Иванович Провалов) в составе 383-й стрелковой дивизии (генерал-майор Вениамин Яковлевич Горбачев), 339-й стрелковой дивизии (полковник Гавриил Тарасович Василенко); 255-я бригада морской пехоты (полковник Иван Афанасьевич Власов); 318-я стрелковая дивизия полковника В.Ф. Гладкова, 244-й отдельный танковый полк (подполковник Михаил Георгиевич Малышев); 1449-й самоходно-артиллерийский полк (полковник Алексей Сергеевич Рассказов); 1-я отдельная гвардейская минометная бригада (подполковник Михаил Матвеевич Родичев); 49-й гвардейский минометный полк (подполковник Виктор Андрианович Панкратов); 50-й гвардейский минометный полк (подполковник Андрей Егорович Жариков).
