История Древнего мира. От истоков цивилизации до первых империй - Сьюзен Уайс Бауэр
На заре сражение началось снова. Но теперь элемент неожиданности был упущен, и опыт египетских солдат дал свой результат. Битва зашла в тупик, и Муваталли предложил перемирие. Рамзес II отклонил предложенный мир – но, по-видимому, согласился уйти домой с пленными и добычей, оставив Кадеш в руках хеттов. Когда он вернулся в Египет, то объявил там о своей победе.
Если эта победа и не стала оглушительным триумфом, она превратилась в таковой несколько позже, когда Рамзес II, приукрашивая рассказы о сражении, приказал вырезать на стенах египетских храмов посвященные ей рельефы (их сохранилось не менее девяти), со множеством детальнейших изображений египтян, убивающих хеттов. Изложение рассказа об этой битве стало школьным упражнением для выработки почерка у детей, как и победы Цезаря над галлами веками позже{324}. Битва при Кадеше, хотя реально и окончилась вничью, стала символом египетской военной мощи.
Это показывает, насколько далеко ушел Египет от былого могущества. Государство все еще оставалось мощным – но оно стало империей, мировое лидерство которой зависело от репутации не меньше, чем от реальной силы. Если бы египетская армия в действительности оставалась такой непобедимой, какой ее изобразили на рельефах Рамзеса II, он не отступил бы домой, оставив Кадеш в руках хеттов. Вместо этого Рамзес посвятил свою деятельность символам превосходства; он строил на безопасных территориях своих земель больше храмов, статуй и монументов, чем любой другой фараон до него. Так уж сложилось, что Рамзес II приобрел репутацию одного из величайших фараонов в египетской истории – хотя на деле он потерял часть северных владений, приобретенных Тутмосом III двести лет тому назад.
На севере другая великая империя испытывала свои трудности. К этому моменту хетты, похоже, заключили договор с царями Вавилона далеко на юге – по крайней мере, мы можем предположить это, так как Муваталли именно в Вавилон посылал гонцов за врачом, чтобы тот приехал и помог ему в какой-то личной медицинской проблеме. Сохранилось письмо, написанное братом Муваталли после смерти царя, отвечающее на запрос Вавилона о докторе, возвращения которого ждали при вавилонском дворе. «Он женился на моей родственнице и решил поселиться тут, – примерно так говорит письмо, – поэтому перестаньте обвинять меня, будто я держу его в тюрьме; какая мне польза от арестованного доктора?»{325}
Отношения между хеттами и ассирийцами были менее дружественными. Новый царь Ашшура Адад-нирари упорно пробивался на север через территории, на которых после ухода Митанни царил хаос, и объявлял их своими владениями. Он также провел минимум одну пограничную войну с Вавилоном на юге, во время которой Ассирия смогла захватить порядочную часть северной вавилонской территории. Победы были настолько впечатляющими для Адад-нирари, что он, обратившись к освященной веками ассирийской традиции, назвал себя Царем Мира:
«Адад-нирари, прославленный владыка, – начинается одна надпись, – любимец богов, господин, посланец земли богов, основатель города, победитель могущественных духов касситов… который побеждает всех врагов и на севере, и на юге, который топчет их земли… который берет в плен все население и расширяет границы; царь, к ногам которого Ашшур… принес повиновение всех царей и владык»{326}.
Тем временем хеттский царь Муваталли умер после многих лет правления. Он оставил трон своему сыну, который немедленно лишил положения при дворе следующего наиболее могущественного человека – брата Муваталли (и собственного дядю), попытавшись отправить его в ссылку. Этот человек, Хаттусили, не пожелал отправляться в изгнание. Он собрал своих последователей, арестовал царя и сам объявил себя царем под именем Хаттусили III. Самый длинный сохранившийся со времени Хаттусили III документ – это прочувствованный текст, известный как «Извинение», в котором он более или менее логично объясняет, что (1) боги дали ему право править и (2) успешный захват им трона доказывает, что боги дали ему право править{327}. Это не совсем убеждало хеттов; отдельные записи из Хаттусы свидетельствуют, что царь провел большую часть своего правления в сражениях, пытаясь одержать верх в гражданской войне.
Очень скоро Хаттусили III понял, что не может справиться одновременно с собственным народом, с египтянами на юге и с нарастающей ассирийской угрозой на юго-востоке. Ассирийского Адад-нирари сменил на троне Салманасар I, который оказался даже еще более агрессивным, чем его предшественник, и запустил процесс захвата остальной территории бывшего царства Митанни. В одной битве против Салманасара хеттские солдаты присоединились к силам арамеев, но были обращены в бегство: «Я убил бессчетное количество побежденных и разбежавшихся воинов, – хвастался Салманасар I. – Я вырезал полчища их, 14 400 из них я уничтожил и взял живыми в плен». Последнее означало, что он взял их в плен и ослепил – этот беспричинный акт жестокости стал стандартной практикой в войнах ассирийцев. Салманасар также заявил, что захватил 180 городов, превратив их в руины: «Армию хеттов и арамеев, а также их союзников, я вырезал как овец»{328}.
Ассирия на востоке не предполагала мира, поэтому Хаттусили решил обезопасить свою южную границу, заключив мир с Египтом. Для Рамзеса II это был довольно сложный момент, так как законный наследник трона, сын Муваталли, сбежал от дяди из тюрьмы и объявился при египетском дворе, прося убежища{329}. (Он обращался также к ассирийскому царю Салманасару – но тот, не желая предоставлять убежище, отказал хеттскому беглецу.)
Почуяв прекрасную возможность принять под свое покровительство империю хеттов, Рамзес II тоже отказал ему. Он выпроводил сына Муваталли, согласился на мир с узурпатором дядей и даже закрепил союз с ним, женившись на двух дочерях Хаттусили III. Мир был неизбежен; Рамзес II больше не контролировал большинство территорий западных семитов, которые когда-то принадлежали Египту. Мелкие царьки, живущие вдоль берега Средиземного моря, не имели чести видеть барельефы, разъяснявшие, что битва при Кадеше была великой победой египтян. Они просто знали, что египтяне отошли после тяжелой битвы; сами же эти земли ныне находились в состоянии постоянных мятежей. Для египетской армии не существовало возможности добраться до земель хеттов без сражений на каждом шагу своего пути.
Египет был вынужден заключить союз с врагом. Но Рамзес II все еще обдумывал возможность разворота. Он имел договор, который обещал, что Египет не будет атакован хеттами, условия договора были вырезаны на стенах храма в Карнаке с предварительным замечанием, говорящим, что хетты явятся к нему просить мира. И он отказался послать свою дочь на север, чтобы она вышла замуж за хеттского принца, хотя дочерей у него было множество. К этому времени Рамзес II, большой любитель женщин, имел больше ста детей; на храмовых рельефах они следуют за ним, как будто он был дудочником-крысоловом. Египетских принцесс не отправляли в иностранные земли.
Версия же хеттов о договоре, опубликованная в Хаттусе, заявляет, что египтяне первыми попросили мира{330}.
Рамзес II умер, когда ему было далеко за восемьдесят. Он оказался вторым по продолжительности правления фараоном в египетской истории. Он оставил свои следы по всему Египту; его храмы Амону и остальным богам египетского пантеона, его монументы и его статуи, его города и его надписи были повсюду. Его бальзамировщики предусмотрительно сохранили выдающийся крупный нос фараона при помощи перца, чтобы тугое
