Палачи ада. Уроки Хабаровского процесса - Александр Григорьевич Звягинцев
Ниси Тосихидэ, бывший подполковник медицинской службы японской Квантунской армии, вину свою признал полностью, без каких-либо отклонений от формулы обвинения.
На предварительном следствии Ниси заявил: «…Я понимаю, что готовившаяся война должна была повлечь многочисленные жертвы среди мирного населения, что средства этой бактериологической войны и методы испытания бактериологических средств на живых людях путем их насильственного заражения являются преступными и бесчеловечными…» Он заявил также, что раскаивается в совершенном. Это раскаяние не может быть случайным, и, мне кажется, оно вполне искренне.
Чтобы убедиться в этом, необходимо вспомнить, где и в каких условиях жил и воспитывался Ниси до его пленения. Ему с малых лет внедрялась в сознание идея о божественном происхождении императора и о безоговорочном выполнении всего, что от него исходит, об особой миссии Японии.
Ему повседневно прививался угар шовинизма, презрительное отношение к другим нациям, в том числе и к народам Советского Союза. От имени императора ему отдавали приказы его начальники, и Ниси слепо исполнял эти преступные приказы. Все это было до пленения. Оказавшись же в плену, Ниси встретился с послевоенной действительностью, которая не могла для него пройти бесследно, не задев его психологии, не произведя в ней глубоких сдвигов и перелома, не заставив переоценить казавшиеся ранее незыблемыми ценности. Мне кажется, что в свете этого можно поверить, что раскаяние Ниси искренне. Как субъект преступления Ниси не может быть отнесен к категории инициаторов и организаторов преступления.
Ниси может быть отнесен только к группе исполнителей преступных приказов японского главного командования, в частности бывшего главнокомандующего японской Квантунской армией.
Переходя ко второму моему подзащитному, бывшему поручику ветеринарной службы японской Квантунской армии Хиразакуре Дзенсаку, я должен отметить, что он также полностью признал свою вину и как на предварительном, так и судебном следствии дал откровенные подробные показания, сожалея о содеянном и раскаиваясь в совершенном преступлении. Хиразакура родился, вырос, воспитывался и работал в аналогичных условиях с Ниси Тосихидэ, в империалистической Японии, и, только находясь в советском плену, он осознал преступность проводимой им работы в отряде № 100. По своей роли в группе подсудимых он как субъект преступления также должен быть отнесен к группе исполнителей.
«Он является представителем “Божественной” расы»(Из речи адвоката Г. К. Прокопенко в защиту подсудимых Митомо, Кикучи и Курусимы)
В обвинительном заключении им предъявлено общее обвинение в том, что они, являясь сотрудниками специальных бактериологических формирований японской армии, созданных для подготовки и ведения бактериологической войны, принимали участие в преступной деятельности этих формирований по производству бактериологического оружия для массового истребления людей. Митомо, кроме того, обвиняется и в том, что принимал личное участие в умерщвлении людей путем производства над ними бесчеловечных опытов и в бактериологических диверсиях против СССР.
Кикучи Норимицу, будучи санитаром-практикантом, культивировал бактерии тифа, паратифа, туберкулеза и дизентерии, исследовал питательную среду, совершенствовал методы ее приготовления в целях массового изготовления бактерий для бактериологической войны. Служба в японской армии от желания Кикучи не зависела, он обязан был служить, но он, разумеется, не должен был выполнять явно преступные приказы своих начальников — совершенствовать методы изготовления смертоносных бактерий. В данном случае он явился пособником своих начальников.
Что касается подсудимого Митомо Кадзуо, также признавшего свою вину полностью, то ему предъявлено более тяжкое обвинение. Митомо, кроме изготовления смертоносных бактерий, производил опыты не только на животных, но и на людях. Выполняя приказание своих хозяев, он умерщвлял людей, затем анатомировал их — интересовался изменениями, происшедшими в результате отравления. Он тогда не считал это преступлением. Такова была идеология солдата Митомо, привитая ему воинствующей кликой Японии. Так было в прошлом, но сейчас бывший солдат Митомо другой. Он говорит на другом языке. Митомо осуждает свою преступную деятельность в прошлом, считает, что он совершил тяжкое злодеяние.
Судебным следствием установлено, что участие моего подзащитного Курусимы в экспериментальных маневрах, проводившихся для испытания бактериологических снарядов, выразилось только в том, что он как солдат японской армии нес охрану учебного полигона во время испытания этих снарядов. Во-вторых, он подсчитывал блох в специально расставленных ящиках, для того чтобы определить степень рассеивания блох, сбрасываемых с самолетов. Наконец, он ловил полевых крыс и мышей. Курусима Юдзи призван в японскую армию в январе 1944 года. Убежденный в том, что он является представителем «божественной» расы, он выполнял все, что ему приказывали. Курусима — только солдат.
Я не сомневаюсь, что Курусимы 1944 года уже нет. Есть Курусима другой, Курусима, искренне осуждающий свое прошлое. Пусть падет ответственность за подготовку бактериологической войны на ее вдохновителей и организаторов. Поэтому, товарищи судьи, я прошу в отношении Курусимы максимального снисхождения.
«Офицеры и солдаты Квантунской армии получали особое воспитание».(Из речи адвоката В. П. Лукьянцева в защиту подсудимых Карасавы и Оноуэ)
Приступая к выполнению своей профессиональной обязанности защитника в данном судебном процессе, я хотел кратко сказать о сущности империалистической Японии как государства, об идеологии правящей клики Японии, об особенностях дисциплины японской армии, так как эти вопросы имеют прямое отношение к моим подзащитным Карасаве и Оноуэ.
Мой подзащитный Оноуэ, как и Карасава, служил в Квантунской армии, армии наиболее агрессивной, армии наиболее подготовленной во всех отношениях. Эта армия была ударной силой японского империализма, гордостью японской императорской ставки, на знамени которой было написано: «Война с Советским Союзом и завоевание Советского Дальнего Востока, Сибири и Урала».
Для Квантунской армии японский император Хирохито, Генеральный штаб и Военное министерство Японии готовили наиболее стойкие и преданные империи кадры солдат и офицеров. В целях воспитания у военнослужащих таких качеств не только Военным министерством, но и Министерством образования, во главе которого стоял в свое время идеолог войны с Советским Союзом Араки, использовались обман, разжигание у солдат и населения Японии слепой ненависти к другим народам, проповедовалась необходимость беспрекословного, слепого подчинения командованию, особой преданности японскому императору — наместнику бога на земле, прививались дух самурайства, бесчеловечное отношение к врагам.
Другими словами, офицеры и солдаты Квантунской армии получали особое воспитание. Им прививалась жажда к захвату чужих территорий, в них внедрялись идеи нацизма и
