Артур Конан-Дойль - Сэр Найджел
Но одно лицо оставалось печальным - лицо самого сэра Ричарда Бамбро. Он сидел, подперев подбородок рукой, устремив взгляд на скатерть, и словно не слышал оживленные разговоры вокруг обсуждения планов, которые наперебой предлагали остальные. Сэр Роберт Ноллес считал, что надо незамедлительно осадить Жослен. Калверли полагал, что следует отправиться на юг - главный оплот французов. Других манил поход на Ванн.
Бамбро все больше супился, а под конец прервал свое молчание свирепым проклятием, после чего за столом воцарилась выжидательная тишина.
- Оставьте эти речи, благородные господа! - воскликнул он. - Ибо каждое ваше слово - как удар кинжала в мое сердце. Все это и еще многое могли бы мы совершить. Но, увы, вы опоздали.
- Опоздали? - повторил Ноллес. - Как же так, Ричард?
- Мне горько это говорить, но и ты, и все храбрые твои воины могли бы и не уезжать из Англии, столько пользы мне будет от вас! Подъезжая к замку, ты видел всадника на белом коне?
- Нет, не видел.
- Он прискакал по западной дороге из Эннебона. И почему он не сломал себе шею на пути сюда?! Лишь час назад привез он мне проклятую весть, а сам поехал дальше предупредить гарнизон Мальтруа. На год между французским королем и английским заключено перемирие, и тот, кто нарушит его, будет лишен жизни и имения.
Перемирие! Гибель всех доблестных замыслов! Сидящие за столом обменивались растерянными взглядами, но тут Крокар опустил на него тяжелый кулак с такой силой, что кубки вновь зазвенели. Ноллес сидел как каменный, стиснув руки, а сердце Найджела налилось свинцом. Перемирие! Как же он совершит свой третий подвиг? А вернуться, не совершив его, он ведь не может! Они продолжали сидеть в тягостном молчании, как вдруг снаружи из темноты донесся звук охотничьего рога. Сэр Ричард удивленно поднял голову.
- Когда решетка опущена, редко кто просит доступа в замок, - сказал он. - Перемирие там или не перемирие, но никто в наши стены не войдет, пока мы не проверим, кто он. Крокар, пойди посмотри.
Великан немец вышел из залы. Общество продолжало хранить унылое молчание, пока он не вернулся.
- Сэр Ричард, - сказал Крокар, - славный рыцарь Робер Бомануар и его оруженосец Гийом Монтобон ждут у ворот, желая поговорить с тобой.
Бамбро даже вздрогнул от изумления. Что хочет сказать им беспощадный предводитель бретонцев, чьи руки по локоть в английской крови? Зачем оставил он замок Жослен и навестил своих злейших врагов?
- Они вооружены?
- Нет.
- Тогда впусти их и проводи сюда, но удвой стражу и позаботься, чтобы нас не захватили врасплох.
В нижнем конце стола поставили кубки для столь нежданных гостей. Вскоре дверь распахнулась, и Крокар с церемонной учтивостью назвал имена двух бретонцев, которые вошли с гордым видом именитых воинов знатного происхождения.
Бомануар, высокий, смуглый, с иссиня-черными волосами и длинной черной бородой, был крепок и строен, как молодой дубок. Но красивое лицо с огненными темными глазами портили два выбитых передних зуба. Его оруженосец Гийом Монтобон был также высок, с худым острым лицом и серыми глазками, близко посаженными по сторонам длинного изогнутого носа. Лицо Бомануара выражало прямодушие и смелость. Смелость читалась и в чертах Монтобона, но к ней примешивалась волчья жестокость и хитрость. Войдя, оба поклонились, и маленький английский сенешаль поспешил им навстречу с протянутой рукой.
- Добро пожаловать, Робер! Ты желанный гость, пока остаешься под этой крышей. Быть может, придет час, когда мы сможем поговорить по-другому в другом месте.
- Уповаю на то, Ричард, - ответил Бомануар. - Мы в Жослене весьма тебя почитаем и в большом долгу у тебя и твоих людей за все, что вы для нас делали. Лучших соседей мы не могли бы пожелать, и никто другой не сулил бы нам большей чести. Я слышал, к тебе прибыл со своими людьми сэр Роберт Ноллес, и мы все удручены, что воля наших королей помешала нам что-нибудь предпринять. Он и его оруженосец сели на предназначенные им места, наполнили кубки и выпили за здоровье присутствующих.
- Твоя правда, Робер, - сказал Бамбро. - Мы только что сами скорбели об этом. Когда ты узнал о перемирии?
- Вчера вечером прискакал гонец из Нанта.
- А к нам весть доставили нынче из Эннебона. Приказ запечатан собственной печатью короля. Боюсь, по меньшей мере год вы будете сидеть в Жослене, мы в Плоэрмеле и коротать время как придется. А не поохотиться ли нам вместе на волков в большом лесу, не запустить ли наших соколов на берегу Дюка?
- Это все от нас не уйдет, Ричард, - ответил Бомануар, - но, клянусь святым Кадоком, думается мне, что при взаимном согласии мы можем ублажить себя и не нарушить повеления наших королей.
Рыцари и оруженосцы наклонились вперед, не спуская с него оживившихся глаз. А он с щербатой улыбкой обвел взглядом и морщинистого сенешаля, и белокурого великана оруженосца, и юное свежее лицо Найджела, и суровые черты Ноллеса, и ястребиные - Калверли. Все они смотрели на него, пылая одним желанием.
- Вижу, что о согласии вашем спрашивать нечего, - продолжал бретонец. Да я иного и не ждал, не то сюда не приехал бы. Вспомните, приказ этот касается войны, а не поединков, обменов ударом копья или других рыцарских забав. Король Эдуард доблестный рыцарь, как и король Иоанн*, и навряд ли они хотят чинить помехи тем, кто хочет снискать больше чести или восславить свою даму с оружием в руках.
Вокруг стола прокатился одобрительный ропот:
- Коли вы выступите против гарнизона Жослена как гарнизон Плоэрмеля, перемирие будет нарушено, и мы ответим головой. Но если завяжется простая ссора между мной, например, и вон тем юным оруженосцем, по чьим глазам видно, как он жаждет чести, а затем и другие решат принять в ней участие, то это уже не война, но собственное наше дело, и королям вмешиваться в него не подобает.
- Твоя речь и мудра и справедлива, Робер, - сказал Бамбро.
Бомануар наклонился к Найджелу, держа в руке полный кубок.
- Как ты зовешься, оруженосец? - спросил он.
- Мое имя Найджел Лоринг.
- Вижу, ты молод и нетерпелив, а потому я избрал тебя, ибо в твои годы я ничего лучшего не пожелал бы.
- Благодарю тебя, благородный сэр, - ответил Найджел. - Для меня великая честь, что столь прославленный рыцарь, как ты, снизошел избрать меня для такого дела.
- Однако нам нужен повод для ссоры, Найджел. Так вот, я пью за дам Бретани, самых прекрасных и добродетельных дам во всей вселенной! Даже последняя из них несравненно превосходит первых английских красавиц. Что ты скажешь на это, юноша?
Найджел окунул палец в свой кубок и, перегнувшись через стол, - прижал его к руке Бомануара, оставив на ней влажный след.
- Вот мой ответ тебе в лицо, - сказал он.
Бомануар смахнул красную каплю с руки и одобрительно улыбнулся.
- Сделать превосходнее не мог бы никто, - сказал он. - К чему портить мой, бархатлый дублет? А ведь любой горячий юнец без царя в голове так бы и сделал! Сдается мне, оруженосец, ты далеко пойдешь! Ну а кто-нибудь хочет поддержать его в этой ссоре?
В ответ раздались грозные возгласы. Бомануар обвел глазами стол и покачал головой.
- Увы! - сказал он. - Вас здесь лишь двадцать, а в Жослене у меня тридцать человек хотят показать себя, и, когда я вернусь, десятерых мне придется оскорбить отказом. Молю тебя, Ричард, коли уж мы приехали сюда, дабы устроить это дело, то и ты придумай что-нибудь. Неужто ты не отыщешь еще десятерых бойцов?
- Благородной крови - нет.
- Пустяки, лишь бы они умели драться.
- Не сомневайся. В замке полно лучников и жандармов, которые рады будут выехать с нами в поле.
- Так отбери десятерых, - сказал Бомануар.
Но тут в первый раз приоткрыл узкие губы его смахивающий на волка оруженосец.
- Господин мой, на лучников же ты не согласишься? - сказал он.
- Я никого не страшусь.
- Мой благородный господин, вспомни, - ведь мы сойдемся лицом к лицу помериться силой оружия. А ты видел английских лучников и знаешь, как быстро и сильно бьют их стрелы. Подумай, коли против нас выставят десяток их, то половина наших бойцов поляжет прежде, чем меч скрестится с мечом.
- Клянусь святым Кадоком, Гийом, ты верно говоришь! - вскричал бретонец. - Коли бой этот должен остаться в памяти людской, вы не берите лучников, а мы не возьмем арбалетчиков. Пусть будет железо о железо. Что скажешь?
- Мы отберем десять жандармов, Робер, чтобы нас было тридцать, как ты желаешь. Значит, мы согласны, что драться будем не во имя Англии и Франции, но потому, что ты, повздорил со сквайром Лорингом из-за дам. А теперь, какое время ты выбираешь?
- Немедля.
- Ты прав! Не то может прискакать еще гонец с запретом и на такие ссоры. Мы будем готовы завтра на восходе солнца.
- Нет, день спустя! - вмешался бретонский оруженосец. - Вспомни, господин мой, что три копья из Раденака не успеют прибыть раньше.
- Они не из нашего гарнизона, и места для них нет.
