Борис Тумасов - Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский
И снова мысли вернулись к покойному брату. Не давали успокоения угрызения совести. Даниил вспомнил козни Андрея, тот татар на Дмитрия водил. И новгородцы чем, как не коварством, отплатили Дмитрию за Копорье? Когда карелы отказались платить дань Новгороду, его жители поклонились Дмитрию, и великий князь повел полки в землю карелов. Сломив непокорных, Дмитрий велел разрушить деревянную крепость Копорье и возвести каменную, а в ней оставил своих воинов.
Новгородцы проявили недовольство: дескать, карелы их данники, а не великого князя, - и быть бы Новгороду наказанным, не вмешайся новгородский архиепископ. Он приехал во Владимир, уговорил Дмитрия не готовить войско. Великий князь встал на Шелони и дождался, пока новгородцы не ударили ему челом да ко всему признали право великого князя на Копорье…
А уж сколько забот доставили Дмитрию княжьи распри! Не успели схоронить ростовского князя Бориса Васильковича и его супругу Марию, как вскоре умер и Глеб Белозерский, наследовавший Ростов. Тут и началась вражда между сыновьями Бориса. Дмитрий и Константин отняли у Михаила, сына Глеба, наследственную Белозерскую землю. Назрело кровопролитие. Великому князю Дмитрию удалось помирить братьев. Он отправился в Ростов и унял междоусобицу…
К полуночи сон сморил московского князя, и ему привиделось страшное. Гикая и визжа, мчатся на своих косматых лошадках татары, горят избы и дома, разбегаются люди, а татары рубят их саблями. И привел ту орду князь Андрей. Он на коне, позади его дружина, и князь Городецкий взирает на то, что творят татары. Подъехал к нему Даниил, спросил:
- Брат, к чему Русь губишь? Андрей ощерился:
- Аль не сказывал я, мне великое княжение надобно…
Пробудился Даниил и удивился: сон, а ведь такое наяву было.
Задумав отнять у Дмитрия великое княжение, Андрей отправился в Орду с богатыми дарами и оклеветал брата. С татарами и ханским ярлыком на великое княжение он появился в Муроме и велел князьям прийти к нему. Те прибыли с дружинами и признали Андрея великим князем. Ордынцы разорили Муром, Владимир, Суздаль, Ростов, Тверь. Там, где прошла орда, остались пепелища. Татары сожгли Переяславль, получили от Андрея обильные дары и покинули Русь…
Дождавшись утра, Даниил велел трогаться в дальнейший путь. Отдохнувшие кони пошли весело, а московский князь, сидя в седле, снова погрузился в воспоминания…
Дмитрий бежал в Новгород, однако новгородцы отказались защищать его и потребовали покинуть Копорье. Они разрушили крепость и признали Андрея великим князем.
Когда татары оставили Русь и убрались в Орду, Дмитрий вернулся во Владимир, но Андрей вновь отправился в Сарай за подмогой, а Дмитрий поехал к хану Ногаю искать правды.
Ногай возвратил ему великое княжение, после чего Андрей до поры не оспаривал право старшего брата. На виду помирились, но городецкий князь затаился; выжидал…
- сказал Стодол, - второй день пути, а ты все молчишь. Ужели смерть брата гнетет? Даниил повернулся к боярину:
- Твоя правда.
Чуть помолчал, продолжил:
- У нас с Дмитрием и Андреем одна кровь, так отчего мы забыли о том? Злоба и алчность одолели нас. Ныне терзаюсь я.
- То, княже, кончина Дмитрия тебя к совести, к ответу воззвала.
Даниил приостановил коня:
- Эх, боярин, мне бы ранее очнуться, а не слепцом хаживать, брату Андрею в его кознях помогать да татар на Русь водить. Эвон, что татарские баскаки вытворяют! Чай, не запамятовал, как баскак Хивинец Курскую землю разорил, а князь Олег Рыльский и Святослав Липецкий в междоусобице смерть себе сыскали? Князья русские друг друга режут, а ханам того и надобно.
Отмолчался Стодол, да и что говорить? Лишь подумал: «Поздно каяться. Не вдвоем ли вы с Андреем злоумышляли против Дмитрия, не ты ли, Даниил, Городецкому князю угождал, Андрея на великом княжении хотел видеть? Это вас остерегаясь, великий князь Дмитрий опоры у Великого Новгорода искал, но не находил. А вы в озлоблении на Дмитрия удельных князей подбивали и с зятем Ногая Федором Ярославским Дмитрия в Орде оболгали и привели на Русь татарские полки. Их царевич Дюденя разорил землю русскую…»
Стодол покачал головой. Даниил догадался, о чем подумал боярин.
- Да, я впустил царевича Дюденю в Москву, но как было иначе?
Стодол не стал пререкаться, мысленно сказал себе: «Да иначе и не могло быть, ведь вы с Андреем сообща Дмитрия изводили. В тот раз разве что Михаил Тверской собирал рать на татар. Но ни ты, Даниил, ни кто-либо иной из князей не поддержал Михаила, а когда татары в Орду удалились, Андрей не без вашей помощи принудил Дмитрия от великого княжения отказаться! Не от тоски ли он постриг принял и скончался?»
- Чай, смерть князя Дмитрия угомонит князя Андрея, - насмешливо промолвил Стодол.
Но теперь отмолчался Даниил… Память напомнила ему, как свиделись они с Дмитрием в последний раз. Это произошло, когда он, Даниил, был в Торжке. Отсюда, сделав изрядный крюк, завернул в Волочок. Подъезжая, издалека разглядел бревенчатые монастырские стены, стрельчатую часовню, трапезную и приземистые кельи.
Оставив коня гридину, Даниил через распахнутые ворота вступил на поросший травой двор. У двери часовни увидел игумена, маленького, древнего, как сам монастырь, старца Аввакума.
Даниил низко поклонился:
- Благослови, отче.
На московского князя смотрели мудрые, глубоко сидящие глаза. Тихо, но внятно Аввакум спросил:
- Ты, князь Даниил, инока Дмитрия повидать вознамерился? Ступай на задний двор, он там дрова колет.
Завидев приближающегося брата, Дмитрий отложил топор. В очах ни радости, ни удивления. Спросил глухо:
- Зачем явился ты, Даниил, в обитель?
Перед московским князем стоял исхудавший, осунувшийся старик в черном монашеском одеянии. Даниил и рта не успел открыть, как Дмитрий продолжил: - В жизни иноческой, в молитвах утешения ищу. Зачем нарушил покой? И не суди меня, уезжай. Я сам себе судья, да еще Отец наш, Всевышний.
Склонился Даниил в низком и долгом поклоне, медленно вышел за ворота. Грудь сжало, понял: не видеться ему больше с братом…
Гридин подвел коня, придержал стремя. Отъезжая от монастыря, Даниил оглянулся, но Дмитрия из-за бревенчатого забора не увидел.
ГЛАВА 10
Стонала русская земля, кровавыми слезами умывалась. Уже шесть десятилетий прошло, как поработили ее татаро-монголы. Ведут учет русским людям ордынские счетчики, собирают выход - дань - ханские баскаки. На невольничьих рынках Сарая и Кафы торгуют рабами-русичами. Трудятся они в Орде и Константинополе, в Персии и на Востоке, за морем Хвалисским. Прикованы к скамьям на военных кораблях Византии и Венеции, их весла выгребают воды в Русском и Средиземном морях. Руками искусных мастеров из Руси отстраивается столица ордынцев и богатеет Золотая Орда.
Ордынская сабля нависла над Русью. Опасность подстерегала Русь не только с Востока, она подступила к ней и с Запада. Еще при жизни Александра Невского, княжившего в Новгороде, немецкие рыцари пытались прощупать русичей силой, но получили достойный отпор. Рыцарские ордены - Ливонский и Тевтонский - старались подчинить литовские племена. И тогда перед лицом опасности литовцы начали объединяться. Их князь Миндовг, заняв Новгородок, распространил власть не только на литовские племена, но и на некоторых русских князей, правивших в верховьях Немана. Под власть Литвы попали земли Черной Руси: Гродно и Минск, часть Полоцкого княжества, Витебского, Смоленского.
Теснимая с Востока и Запада, Русь сопротивлялась…
* * *Чем больше лет прибывало князю Даниилу Александровичу и гуще покрывала седина голову и бороду, тем чаще и ярче подступали воспоминания о далеких годах детства в Новгороде, где княжил отец Александр Ярославич.
Буйный, горластый Господин Великий Новгород с его концами, в которых жили мастеровые и торговые люди, Волхов с наплавным мостом, соединяющий две стороны города, Детинец, собор Святой Софии, вече, собирающееся по ударам колокола, шумное, драчливое…
По теплу, когда вскрывался Волхов, новгородцы провожали ушкуйников - ребят лихих, отчаянных. Они уходили покорять для Новгорода новые земли, строить городки и укрепления. До самого Белого моря и до гор Уральских доставали ушкуйники.
Стоял Великий Новгород на перекрестке главных торговых дорог, собирал пошлину с гостей и сам вел торговые дела со многими землями.
О несметных сокровищах Новгорода говорили в замках шведских и датских королей, во дворце венецианского дожа и в палатах византийского императора, о богатстве Господина Великого Новгорода знали император германский и хан Золотой Орды.
Разрушив города Руси и сломив сопротивление удельных князей, хан Батый двинул свои несметные полчища на Новгород. Как саранча, летящая плотной тучей, поедающая все по пути, шла орда, и черный след оставался на земле после нее.
