Ленни Бреннер - Сионизм в век диктаторов
6„Jewish Debate in Polish Parliament”. — „Jewish Weekly News“, Melbourne, 29 December 1933, p. 5.
7 Zosa Szajkowski. Western Jewish Aid and Intercession for Polish
Jewry, 1919–1939. — „Studies on Polish Jewry”, p. 231.
8 Ezra Mendelsohn. The Dilemma of Jewish Politics in Poland. Four
Responses, p. 26.
9 Pilsudski Wood. — „Palestine Post”, 16 May 1935, p. 1.
10 Leonard Rowe. Jewish Self-Defense. A Response to Violence. —
„Studies on Polish Jewry”, p. 121.
11 Ibid., p. 123.
12 Ibid., p. 124.
13 The Anti-Jewish Excesses in Poland. — „Palestine Post”, 29 January
1936, p. 3.
14 Jacob Lestchinsky. Night over Poland. — „Jewish Frontier”, July
1936, p. 11–12.
15 William Zukerman. Jews in Poland. — „Palestine Post”, 1 December
1937, p. 4.
16 Joel Cang. The Opposition Parties in Poland and their Attitudes toward the Jews and the Jewish Problem. — „Jewish Social Studies”,
April 1939, p. 248.
17 Alexander Erlich et al. Solidarnosc, Polish Society and the Jews,
p. 13.
18 Democrats win in Polish Elections. — „New York Times”, 20 De-
cember 1938; „The Times”, 20 December 1938.
19 Bernard Johnpoll. The Politics of Futility, p. 224; Edward Wynot.
Polish Politics in Transition, p. 234–235.
20 „American Jewish Year Book 1937–1938”, p. 392.
21 S. Andreski. Poland. — In: S. Woolf (ed.). European Fascism, p. 179.
22 Endeks propose mass emigration of Jews. — „World Jewry”,
13 March 1936, p. 5.
23 The Jewish Situation in Poland during August and September 1937.—
„Information Bulletin“, № 8–9, 1937, p. 3.
24 Agreement Outside Mandate Sought. — „Palestine Post”, 15 Septem-
ber 1937, p. 8.
25 Szajkowski. „Reconstruction” vs. „Palliative Relief” in American
Jewish Overseas Work, 1919–1939. — „Jewish Social Studies”, January
1970, p. 24.
26 “Jewish Daily Bulletin”, September 1933, p. 1.
27 „Palestine Post”, 29 January 1936, p. 3.
28 Poland. — „Labor Zionist Newsletter”, 4 June 1937, p. 1–2.
29 The Diaspora. — „Labor Zionist Newsletter”, 20 September 1936,
p. 10.
30 Jacob de Hass. They are willing to go. — „Chicago Jewish Chronicle”, 2 October 1936, p. 1.
31 Vladimir Jabotinsky. Evacuation — Humanitarian Zionism, 1937. —
In: „Selected Writings of Vladimir Jabotinsky”, South Africa, 1962, p. 75.
32 Robert Briscoe. For the Life of Me, p. 28.
33 J. Bower Bell. Terror Out of Zion, p. 28.
34 Daniel Levine. David Raziel. The Man and His Times, p. 259–260.
36 Nathan Yalin-Mor. Memories of Yair and Etzel. — „Jewish Spectator”,
1980, p. 33.
36 Levine. David Raziel, p. 260.
37 Интервью автора со Шмулем Мерлином, 16 сентября 1980 г.,
38 Rowe. Jewish Self-Defense, p. 113–114.
21. СИОНИЗМ И ПОЛЬША В ПЕРИОД «ХОЛОКОСТА»
Евреи были обречены, как только нацисты вторглись в
Польшу. Гитлер рассчитывал, что захват Польши обеспечит «жизненное пространство» для немецких поселенцев. Некоторые поляки, более «чистых кровей», были бы насильственно ассимилированы германской нацией, остальных же намечалось безжалостно использовать на подневольном труде. В
этих условиях — когда были запланированы столь радикальные цели в отношении славянского населения страны — стало очевидным, что евреям не могло быть места в разросшемся рейхе. До последних месяцев 1941 г. нацисты разрешали—
и даже усиленно поощряли — эмиграцию евреев из Германии и Австрии, но эмиграция их из Польши с самого же начала была крайне ограничена, с тем чтобы не помешать широкому потоку еврейских эмигрантов из Великой Германии в Палестину. Вначале оккупанты позволяли американским евреям посылать своим сородичам продовольственные посылки, но это объяснялось лишь тем, что Гитлеру нужно было время, чтобы освоить новую территорию и вести войну.
Рабочий класс не капитулирует
Не прошло и нескольких дней после германского вторжения, как польское правительство объявило Варшаву открытым городом и приказало всем годным к военной службе мужчинам отправиться на новый рубеж — на побережье реки Буг. Центральный комитет Бунда обсуждал, не будет ли для евреев лучше, если они станут до конца сражаться в
Варшаве, а не ждать, пока их семьи попадут в руки Гитлера, однако он сомневался, поддержат ли евреи его решение об оказании сопротивления врагу, да и поляки не потерпели бы, чтобы они принесли их городу гибель. Поэтому комитет решил отступить вместе с армией и выделил нескольких своих людей, которые должны были остаться в городе в качестве его представителей, а всем остальным членам партии приказал следовать за войсками на восток. Александр Эрлих разъяснил его позицию следующим образом:
«Такое решение должно показаться наивным, поскольку теперь мы знаем, что Сталин готовил вторжение в страну с востока, но мы думали, что линия фронта стабилизируется. Мы были уверены, что окажемся более полезными, держась вместе с осажденной армией, нежели оставаясь на территории, занятой немцами» 1.
Когда члены комитета Бунда подходили к Бугу, стало известно, что приказ об эвакуации Варшавы был отменен.
Члены ГШС Мечислав Недзялковский и Зигмунт Заремба убедили военного коменданта генерала Чуму в том, что для будущего движения Сопротивления было с психологической точки зрения важно, чтобы столица Польши не пала без боя. Бунд приказал двум и;з своих руководящих деятелей,
Виктору Альтеру и Бернарду Гольдштейну, вернуться в Варшаву. Обратная дорога была безнадежно забита, и они приняли решение повернуть на юг, а затем уже оттуда попытаться снова подойти к Варшаве. Посланцы Бунда добрались до
Люблина, где разделились. Альтеру так и не удалось достичь цели, Гольдштейн же 3 октября оказался в Варшаве. К этому времени город уже пал, но только после его ожесточенной обороны регулярными войсками и рабочими батальонами, организованными ППС и Бундом.
Сионистское руководство разбегается
Большинство наиболее видных сионистских лидеров покинуло Варшаву, когда армия оставила город, но, в отличие от бундовцев, ни один из них не вернулся, узнав о решении отстаивать столицу. После того как Советы перешли границу, сионисты бежали в Румынию или устремились на север, в направлении Вильно, который, как они слышали, Советы передали Литве. Среди беженцев находились председатель
Польской сионистской организации Моше Снэ, тогдашний лидер польского «Бетара» Менахам Бегин и друзья последнего Натан Ялин-Мор и Исраэль Шейб (Элдар)2. Снэ уехал в
Палестину и в 1941–1946 гг. командовал «Хаганой». Бегин был в конце концов арестован русскими в Литве, и после суровых испытаний в сталинских лагерях в Сибири освобожден, когда Германия вторглась в Советский Союз. Он покинул СССР в качестве солдата польской армии Андерса и в 1942 г. прибыл в Палестину; потом он возглавил «Иргун» в поднятом в 1944 г. восстании против Великобритании. Натан
Ялин-Мор и Исраэль Шейб позднее были повышены в ранге и стали двумя из трех командиров «банды Штерна» — группировки, отколовшейся от «Иргуяа». Из всех сионистов только молодежь из «Хашомера» и «Хехалуца» послала своих организаторов обратно в польский водоворот. Остальные стали добиваться, и кое-кто действительно добился, получения палестинских сертификатов и покинул кровавую бойню в Европе.
Бросили ли они свой народ на произвол судьбы, чтобы поспешить в Палестину? В том, что касается Бегина, вопрос ясен. В 1977 г. он сообщил одному интервьюеру:
«Вместе с группой друзей мы достигли Львова в отчаянных и тщетных усилиях перейти границу и попытаться пробраться в Эретц-Исраэл, но это нам не удалось. В этот момент мы узнали, что русские собираются сделать Вильно столицей независимой Литовской республики»3.
Когда Бегин был в 1940 г. арестован, он намеревался продолжать путь в Палестину и не планировал возвратиться в
Польшу. В книге «Белые ночи» он писал, что заявил своим русским тюремщикам в одной из виленских тюрем:
«Я получил из Ковно пропуск для жены и для себя, а также визы на въезд в Палестину. Мы уже готовились уезжать, и только мой арест помешал мне это сделать».
Несколькими страницами дальше он добавил:
«Мы должны были вот-вот выехать… но нам пришлось уступить наши места одному другу»4.
Два из его самых последних биографов, также ревизионисты, Лестер Экман и Гертруда Хиршлер, рассказывали, что он был осужден своим движением за бегство, однако они утверждают, что он помышлял и о возвращении:
«Он получил из Палестины письмо, критиковавшее его за то, что он бежал из польской столицы в то время, как другие евреи остались там в беде. Как капитан «Бетара», — говорилось в письме, — он должен был покинуть тонувшее судно последним. Бегина раздирало чувство вины; его товарищам понадобились напряженные усилии, чтобы удержать его от этого импульсивного акта, который, по всей вероятности, стоил бы ему жизни» 5.
Бегин не упоминает об этом в своих «Белых ночах», но объясняет, что «нет никаких сомнений в том, что я был бы одним из первых, кого бы казнили, если бы немцы поймали меня в Варшаве»6. Фактически ни в Варшаве, ни где-нибудь в другом месте не было организовано специального преследования как сионистов вообще, так и ревизионистов в частности. Напротив, даже в 1941 г., после вторжения в Советский Союз, немцы назначили главу литовского «Бетара»
