Анатолий Оловинцов - Тюрки или монголы? Эпоха Чингисхана
Ему вторит академик Б.Я. Владимирцов: «Джурдженские военачальники и чиновники поняли, что нашествие Чингисхана совсем не обычный наезд или набег полудиких кочевников и его войска не нестройные толпы степных наездников, и стали видеть в монгольском хане будущего владыку Китая, которому суждено низвергнуть цзиньцев и основать свою новую династию» [136, с. 173]. Что в недалёком будущем так и произошло. И далее академик продолжает: «Быстро создавались новые полки и целые корпуса из китайцев, джурчженей и киданей, которые подчинившись монгольской военной дисциплине, увеличивали его силы и позволяли ему сберегать чисто монгольские войсковые части» [там же].
Французский историк Рене Груссе заключает: «Чингисхан превратил борьбу монголов против цинов в национальную войну!» [48, с. 246].
Из «золотого рода» семейства Чингисхана, участников войн, погибло только трое: внук Мутуген, сын Чагатая, при штурме крепости Бамчан; Кулькан, младший брат Чингисхана, при штурме крепости Коломна и зять Чингисхана Токучар – при штурме Нишапура.
Аналогичный случай массового перехода населения на сторону войск Чингисхана произошёл в 1218 году при вступлении войск Джебе-нояна (2 тумена) в Восточный Туркестан против Кучлука. Джебе объявил населению, что каждый житель может исповедовать веру, какая ему будет угодна, и что мирные жители не потерпят никакого урона. В стране повсюду начались восстания против Кучлука, притеснителя мусульман, и монголов стали принимать как избавителей [136, с. 177].
В 1219 году к Чингисхану, когда он со своей армией находился на юго-востоке от оз. Балхаш (перед вторжением на земли Хорезмшаха), прибыли со своими войсками Араслан-хан, предводитель карлуков, Сункан-тегин – новый правитель Алмалыка, идикут Баурчук – предводитель уйгуров. Монгольская армия, по подсчётам Бартольда, стала насчитывать от 150 до 200 тысяч воинов, что было значительно меньше армии Хорезмшаха [59, т. 1, с. 256].
Исследователь Булат Кыстаубаев в своей книге приводит любопытный факт, что во время осады Отрара на сторону войск Чингисхана перешло кипчакское войско в количестве 10 тысяч воинов во главе с Караша-беком. Это было не предательство, а осознанный выбор в пользу близких по крови, языку, культуре, духу племен против вчерашних завоевателей. То же самое происходило затем и в других городах Хорезма [72, с. 145].
«Не все современники событий восприняли вторжение монголов как огромное несчастье. В средние века война была обычным делом. Если столько государств рухнуло под монгольским напором, значит, эти государства не обладали внутренней силой. Осознание этого факта открылось не всем. Врач Абд-ал-Латиф из Багдада (ум. 1231–1232 гг.) знал, почему хорезмийцы уступили монголам «Хорезмшах Мухаммад ибн Тукуш был вор и насильник, а его солдаты были сбродом, … большинство из них были тюрки – либо язычники, либо невежественные мусульмане… Он имел обыкновение убивать часть племени, а оставшихся брать к себе на службу, и сердца их были полны ненависти к нему. Ни по отношению к своему собственному народу, ни по отношению к врагам он не вел осмотрительной политики… И вот выступили против него эти татары, все сыновья одного отца, с одним языком, одним сердцем и одним вождем, которому они повиновались» [140, с. 159].
Другой пример. Русский князь Ярослав Всеволодович с Бату-ханом заключили мирное соглашение, и из рук хана князь получил ярлык на Великое княжение на Руси, а в западном походе в Европу в составе войск Бату-хана, наряду с другими, находились и русские ратники.
«В традиции монголов было использование населения завоеванных стран в первых эшелонах своих войск, поэтому в армии Бату-хана при завоевании стран Центральной Европы присутствовали воины из половецкой степи и русских княжеств» [31, с. 4].
Исследователь А.А. Гордеев, автор книги «История казачества» на этот счет выдвигает смелую и логичную версию: «Легкая конница формировалась из состава покоренных народов, отличавшихся особыми свойствами степняков – подвижных, ловких, физически выносливых и привычных к верховой езде. Основу легкой конницы в составе монгольских войск составляли «казачьи войска», состоявшие из племен сибирских орд «касахов» и Средней Азии – узбеков (в XIII в. никаких «касахов» и узбеков и в помине не было). После покорения этих племен монголами они вошли в состав их армии и появились с ними в пределах русских степей» [21, с. 29]. А в южных степях Руси, как известно, кочевали половцы, также принадлежавшие к составу тюркских племен. У них с пришельцами был один общий язык, одинаковый образ жизни. Так что, им, степным кочевникам, под какими штандартами служить – особой разницы не составляло. Лишь бы был удачливый и предприимчивый командир.
Некоторые исследователи в своих работах приводят, казалось бы, невероятные факты: «…рыцари герцога Габсбургского сумели взять в плен одного татарского командира отряда, который оказался… английским дворянином на службе у великого хана» (А. Бушков, с. 277).
В армии Чингисхана не было деления на «своих» и «чужих». Воинское братство, рыцарская этика уравнивала этническое и конфессиональное различие воинов. У них была одна цель – военная добыча.
Поскольку Чингисхан не был приверженцем никакой веры и не следовал никакому исповеданию, то он не проявлял нетерпимости и предпочтения одной религии другой и не превозносил одних над другими; наоборот, он почитал и чтил ученых и благочестивых людей всех религиозных толков, считая такое поведение залогом обретения Царства Божия. И так же, как он с почтением взирал на мусульман, так миловал и христиан, и идолопоклонников. А дети и внуки его, по несколько человек, выбрали себе веру по своей склонности: одни приняли ислам, другие христианство, некоторые избрали идолопоклонство, а еще некоторые остались верны древним обычаям дедов и отцов, и ни на какую сторону не склонились, но таких было меньшинство. Но хоть и приняли они разную веру, но по большей части избегают фанатизма и не уклоняются от ясы Чингисхана, что велит все толки считать равными и различий меж ними не делать» (Джувайни, I, с. 19). Говоря современным языком, монгольские завоеватели были весьма толерантны.
Относительно стратегии и тактики ведения боевых действий армии Чингисхана, то эти наставления гениального полководца полковник Булат Кыстаубаев выразил следующими словами: «Умение сочетать разумный риск с точным расчетом он причислял к мудрости и таланту своих нойонов. Воин был обязан уничтожить максимум врагов и при этом сохранить собственную жизнь для семьи, для родовой общины, для племени, для Орды.
Для воина отвага – это тактика выживания, трусость – это ловушка для смерти. Чингисхан считал, что в сражении можно спасти жизнь и одержать победу способами внезапного нападения, умелой защиты, ловкого маневрирования, временного отступления, с расчетом заманить врага в заранее подготовленную ловушку. При этом ни в коем случае не должно было допускаться и мысли о недооценке противника. Чингисхан учил, что считать себя умнее противника непременно ведет к поражению» [72, с. 145] (по Б. Кыстаубаеву).
Историк К. Босворд, хорошо изучивший эпоху непобедимых мамлюков, дал тюркам лестную характеристику: «Тюрки напоминают песчинку, которая, попадая в инородное тело, обрастает и становится жемчугом, которым впоследствии украшают царские короны великих государств» [11, с. 75].
Ойратский исследователь Э. Хара-Даван дал объективную оценку военной деятельности Чингисхана: «Монголы обладали самой совершенной армией из всех тогда сущестовавших на земном шаре, самой дисциплинированной и наилучшим образом организованной. Она была прекрасно вооружена и снаряжена, имела постоянные обученные кадры, и строгую служебную иерархию. Техника её стояла на высоте своего века. Сам Чингисхан и его лучшие полководцы Джебе-нойон и Субедей-багатур историками, по справедливости, считаются военными гениями. Можно без преувеличения сказать, что они превосходят европейских великих полководцев – Александра Македонского, Юлия Цезаря и Наполеона, как по размерам и числу своих побед и по полному отсутствию в их боевой практике поражений, так и по их достижениям, венцом которых было создание небывалой по величине Империи» [131, с. 262].
Многие исследователи приходят в недоумение о причинах столь ошеломляющих успехов монгольского войска. Л.Н. Гумилев склонен считать это, согласно своей теории, взрывом пассионарной энергии: «Каким образом немногочисленные монголы, которых было чуть больше полумиллиона, разбитые на разные племена, неорганизованные, без военной подготовки, без снабжения – железа не хватало, могли захватить полмира: Китай с Индокитаем, Тибет и Иран, Среднюю Азию, Казахстан, Украину, дойти до берегов Средиземного моря и пройти через Польшу и Венгрию к Адриатическому морю? Эта задача, которая до сих пор в историографии не решена. Так и считается, что это какое-то монгольское чудо» [21, с. 128].
