Ричард Эванс - Третий рейх. Зарождение империи. 1920–1933
1927 и 1928 годы стали свидетелями создания новой базовой структуры нацистской партии во всей стране. В 1928 г. партийные регионы были реструктурированы, чтобы соответствовать границам избирательных округов на выборах в рейхстаг — только 35 из них, все очень крупные, соответствовали веймарской системе пропорционального представительства по партийным спискам, — таким образом подчеркивалась важность их электоральных функций. В течение года между регионами и локальными филиалами был создан новый промежуточный организационный уровень районов (Kreise). На этих уровнях самую заметную роль играло поколение молодых нацистских активистов. Они оставили не у дел поколение своих предшественников, состоявших еще в довоенных пангерманских тайных организациях, и превзошли числом тех, кто принимал активное участие в добровольческих бригадах, Обществе Туле и схожих группах. Но важно помнить, что даже старшее поколение нацистских лидеров были еще молодыми людьми, особенно в сравнении с седеющими, возрастными политиками, возглавлявшими ведущие политические партии. В 1929 г. Гитлеру было всего сорок, Геббельсу тридцать два, Герингу тридцать шесть, Гессу тридцать пять, Грегору Штрассеру тридцать семь. Они продолжали играть ключевую роль, особенно в руководстве и вдохновлении молодежи.
Например, Геббельс заработал самое большое уважение среди всех в качестве регионального лидера Берлина, где его пламенные речи, непрекращающаяся активность, скандальные провокации против оппонентов нацистов и просчитанные и отрежиссированные уличные бои и драки в залах собраний, которые устраивались с целью привлечь внимание прессы, позволили партии завоевать массу новых адептов. Большую известность получили агрессивные и крайне клеветнические кампании берлинской партии против таких фигур, как помощник начальника полиции Берлина Бернхард Вайс, к еврейскому происхождению которого Геббельс привлекал внимание, называя того «Исидором» — выдуманное имя, широко использовавшееся антисемитами для обозначения евреев и — забавная деталь — заимствованное в данном случае из коммунистической прессы[499]. Жестокость и экстремизм Геббельса привели к одиннадцатимесячному запрету нацистской партии в Берлине со стороны социал-демократических властей города в 1927–28 гг. Но они также подарили ему преданность и восхищение молодых активистов, таких как 19-летний Хорст Вессель, сын пастора, бросивший юридический факультет университета ради мира военизированных группировок, в тот момент ради коричневых рубашек. «То, что показал этот человек своим ораторским даром и талантом организатора, — писал он о „нашем Геббельсе“ в 1929 г., — уникально… CA дадут разорвать себя на куски ради него»[500].
Серьезное соперничество шло за ключевые посты в партийной организации на локальном и региональном уровнях. Тем не менее, как говорил Макс Аман одному местному активисту в конце 1925 г., Гитлер «придерживается того принципа, что назначение региональных лидеров не является делом руководства партии. Герр Гитлер сегодня более чем когда-либо считает, что самым полезным бойцом в национал-социалистическом движении является человек, который сам прокладывает себе дорогу с помощью своих достижений как лидера. Если вы сами пишете, что вам доверяют почти все члены партии в Ганновере, то почему тогда вы не можете стать лидером отделения?»[501]
В этом отношении Гитлер полагал, что самые безжалостные, самые динамичные и наиболее эффективные люди смогут сами подняться до важных постов внутри движения. Позднее тот же принцип он применял и в руководстве Третьим рейхом. Это позволяло гарантировать, что на всех уровнях нацистская партия будет постоянно активной, марширующей, борющейся, мобилизующейся. Однако это не приносило быстрых плодов. К концу 1927 г. в партии так же состояло всего лишь около 75 000 членов, и в рейхстаге от нее было только семь депутатов. Надежды таких людей, как Штрассер и Геббельс, на то, что им удастся завоевать симпатии рабочего класса, оказались иллюзорными[502].
Осознавая трудности прорыва в родные земли социал-демократов и коммунистов, нацисты повернулись к сельским областям протестантского севера Германии, где нарастающее недовольство крестьян выливалось в демонстрации и кампании протеста. Противоречивое влияние инфляции и стабилизации на крестьянское сообщество обернулось общим сельско-хозяйственным кризисом в конце 1920-х гг. Если крупные землевладельцы и фермеры покупали технику в рассрочку и таким образом могли проводить модернизацию по крайне низкой для себя цене, небогатые крестьяне в основном копили деньги и потеряли их или потратили на товары для дома, не вложив с выгодой в дело. После инфляции меры правительства по снижению ограничений для сельского хозяйства с целью помочь его восстановлению только ухудшили ситуацию, поскольку крестьяне стали активно брать деньги, чтобы возместить свои убытки, ожидая нового витка инфляции, но потом обнаружили, что не могут отдать деньги, потому что вместо повышения цен происходило их снижение. Число банкротств и потерь заложенного имущества уже серьезно повышалось в конце 1920-х гг., и мелкие фермеры в отчаянии обращались к правым политическим движениям[503]. Более крупные фермеры и землевладельцы страдали от падения цен на сельскохозяйственную продукцию и не могли платить чрезмерно высокие, по их мнению, налоги для поддержки благосостояния Веймарской республики[504]. Правительство и Пруссии, и рейха пыталось смягчить ситуацию за счет гибких тарифов, субсидий, контроля над импортом и других мер, но все они оказались совершенно неадекватными ситуации[505]. Фермеры всех типов проводили механизацию, модернизировали и рационализировали производство в попытках справиться с сельскохозяйственной депрессией с начала 1920-х, но этого было недостаточно. Давление с целью установления высоких тарифов на продовольственные товары становилось все более интенсивным, поскольку сельскохозяйственное сообщество начинало склоняться к мнению, что это было единственным способом защитить их доходы. В этой ситуации обещания нацистов, рисовавших перспективу самодостаточной, «автаркической» Германии, в которой иностранные продовольственные товары будут практически запрещены, казались все более привлекательными[506].
Когда нацисты осознали, что стали получать поддержку в сельских областях протестантского севера, даже не прилагая к этому никаких усилий, они поспешили перенаправить свои пропагандистские усилия с городского рабочего класса на другие группы населения. Теперь партия обратила свое внимание на сельские районы и начала проводить серьезные кампании по набору новых членов в таких областях, как Шлезвиг-Гольштейн и Ольденбург[507]. Гитлер еще дальше отходил от «социалистической» ориентации партии в северной Германии, а 13 апреля 1928 г. даже сделал «уточнение», другими словами, внес поправку в 7-й пункт программы партии, чтобы убедить мелких фермеров в том, что требование «экспроприации земель для общественных целей без компенсации» относится только к «еврейским компаниям, которые спекулируют землей»[508]. Нацисты потеряли 100 000 голосов на выборах в рейхстаг в мае 1928 г. и, набрав всего 2,6 %, смогли провести в законодательное собрание лишь 12 депутатов, среди которых был Готфрид Федер, Йозеф Геббельс, Герман Геринг и Грегор Штрассер. Тем не менее в некоторых сельских районах протестантского севера дела у них шли гораздо лучше. Если в Берлине им удалось получить только 1,4 %, а в Руре 1,3 %, то в двух округах Шлезвиг-Гольштейна они набрали соответственно 18,1 и 17,7 %. Поддержка 8,1 % избирателей в другом районе, населенном обеспокоенными мелкими фермерами-протестантами, а именно во Франконии, усилила ощущение того, что, как об этом написала партийная газета 31 мая, «результаты выборов, особенно в сельских районах, показали, что при меньших затраченных усилиях, средствах и времени можно получить лучшие результаты в целом, чем в больших городах»[509].
Вскоре партия возобновила пропаганду, обращенную к крестьянскому сообществу, утверждая, что оно позволит им создать особое положение в Третьем рейхе. Фермерам всех типов будет предоставлена собственная «корпорация», в которой они будут работать вместе в гармонии и при полной поддержке государства. Упрямых сельских рабочих, многие из которых были активными членами социал-демократической партии, заставят принять общий порядок, а оплата труда наконец станет жестко контролироваться. После многих лет безуспешных, иногда кровопролитных протестов фермеры в Шлезвиг-Гольштейне объединились в поддержке нацистской партии. Задачам партии нисколько не повредило то, что местные отделения возглавлялись членами крестьянского сообщества и что такая поддержка, несомненно, влияла на идеологию «крови и земли», в которой крестьяне должны были стать ядром национальной идентичности. Даже некоторые из крупных землевладельцев, традиционно связывавших себя с националистами, стали убежденными сторонниками нацистов. Число поддерживающих партию средних и мелких землевладельцев росло гигантскими темпами. Вскоре сыновья крестьян начали вступать в штурмовые отряды, которые служили для борьбы с коммунистами в больших городах[510].
