Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

В те минуты мне было его жалко. Министр обороны был обязан воевать по правилам политических игр, а не военного искусства. В таких условиях не то что Грачев — Наполеон был бы беспомощен. Слова Грачева о невозможности «добить бандформирования» прозвучали в какой-то напряженно-траурной думской тишине.

А еще недавно он в одном из своих интервью говорил иное:

— Я высоко ценю роль переговорного процесса в решении чеченского кризиса.

Тогда же Грачев отдал приказ командующему группировкой в Чечне генералу Вячеславу Тихомирову «всеми способами связаться с боевиками и договориться о прекращении огня».

Когда генералы пытаются делать то, что не могут сделать политики, они всегда становятся крайними…

Дума назначила расследование по трагедии 245-го полка и предложила президенту рассмотреть вопрос об ответственности высших должностных лиц. Президент пообещал, что высшие должностные лица в армии будут привлечены к ответственности.

В тот же день Черномырдин дал поручение начальнику Генштаба генералу армии Михаилу Колесникову, министру внутренних дел и директору ФСБ «обеспечить безопасность передвижения федеральных сил в Чечне». Черномырдин распорядился генералам делать то. что они обязаны были делать без чьих-либо указаний.

Прошел месяц. Расследование уголовного дела о гибели колонны продолжалось.

Следственная группа Главной военной прокуратуры денно и нощно собирала показания свидетелей, должностных лиц, изучала место происшествия. Изнурительная и тяжелая работа. Наблюдая за каторжным трудом следователей ГВП, я думал о том, в какое идиотское положение часто попадают эти люди из-за того, что результаты их работы нередко определяются не честной сутью добытых сведений и выводов, а некими «политическими соображениями», исходящими от тех, кто начал эту войну…

За годы войны в Чечне ГВП расследовала многие десятки уголовных преступлений, нити которых вели не только в армейские или дудаевские штабы, но и в высокие московские кабинеты.

Иногда мне казалось, что над Чечней витает какой-то призрак, за которым вынуждены без сна и отдыха охотиться следователи. Таинственные бомбардировки Рошни Чу, Самашек, Урус-Мартана, загадочное нападение на аэропорт Слепцовск…

И я вспоминал слова Клаузевица о том, что существует такое понятие, как «туман войны». На чеченской войне грязи было гораздо больше, чем тумана. На чеченской войне следователей было гораздо меньше, чем преступлений. Наверное, потому, что война была «ненормальной». Иногда я ставил себя на место Грачева и пытался рассуждать так: «Сбит наш самолет. Главком ВВС генерал Дейнекин докладывает министру о потере одного из асов и боевой машины. Заодно — о месте нахождения банды, сбившей истребитель. Разведка подтверждает — да, боевики дислоцируются именно в этом селении. Воздержаться от справедливого соблазна возмездия невозможно. Следует взлет пары МиГов или Су, и на месте лагеря боевиков уже дымятся воронки»… Еще час — и информационные агентства разносят весть о бомбардировке российскими самолетами «мирного селения». В кабинете Грачева дымятся кремлевские телефоны…

Такая была война: когда командиры мстили противнику за гибель своих солдат и офицеров, это нередко квалифицировалось как преступление. Когда чеченские бомбы разрывались в самом центре скопления наших солдат, мирно обедавших в тылу, и сразу гибло человек двадцать — это называлось «справедливое возмездие». Уголовное дело, ясно, чеченцы при этом не заводили…

На апрельских слушаниях в Думе Грачев заявил, что авиация впредь будет делать вылеты и наносить удары только по его личному разрешению. Но прошло буквально 20 дней — и пришло сообщение из Чечни: вертолеты без опознавательных знаков вновь бомбили населенные пункты южнее Грозного. И опять следовало объявление: «По данному факту возбуждено уголовное дело».

Может, вся война была «уголовным делом»…

После слушаний в Думе в связи с гибелью колонны 245-го мотострелкового полка над Грачевым вновь нависла темная туча. Я вновь думал о том же: какие титановые нервы, какое железное здоровье. надо было Иметь, чтобы четыре года подряд жить под кинжальным огнем справедливой и несправедливой критики, среди дельных упреков и ядовитой лжи, чтобы то и дело уклоняться от страшного свиста дамоклова меча президентской немилости, маневрировать, ловчить, спасаться, играть, уходить от ударов и снова ступать в этот адский круг?

Его опять тащили на политическую гильотину. Пресса расценила выступление министра в Думе как несогласие с планом Ельцина по мирному урегулированию в Чечне. Не скрывал своего недовольства министром обороны и начальник Службы безопасности президента генерал Александр Коржаков.

Ельцин же пока никак не реагировал на это. Не отреагировал он и на предложение Думы объявить в стране национальный траур в связи с гибелью российских воинов (погибших в апреле было восемьдесят, погибших в августе 91-го было трое…). Ельцин готовился к визиту в Китай.

За несколько дней до отлета президента в Пекин Грачев вылетел в Хабаровск и там стал «поджидать президента». Что-то странное было в этом маневре. Если и президент, и министр обороны летели с визитом в Китай, то почему бы, спрашивается, им не лететь в одном самолете прямо из Москвы?

Тяжелый мужской разговор Ельцина с министром обороны о гибели колонны 245-го полка был неизбежен. И неизвестно, чем он мог закончиться. А уж тем более если заведется он в самолете «под пять капель», да еще с участием Коржакова. Тяжелое общество. Так что был у Грачева резон не показываться Ельцину на глаза до Хабаровска, дать ему возможность остыть.

…Самолет президента приземлился в аэропорту Хабаровска глубокой ночью. Возле трапа выстроился целый батальон местной административной знати и военных. Ельцин еще не появился на трапе, а телеоператор высвечивает из темноты фигуру военного, уже приложившего руку к козырьку. Грачев.

Ельцин идет вдоль строя встречающих и пожимает каждому руку. Президент протягивает руку министру обороны и крепко пожимает ее. Президент улыбчив — никаких признаков недовольства. Бывают у генералов такие моменты, когда по секундному рукопожатию с президентом они понимают — можно спокойно служить дальше или ждать указа об отставке…

Потом был Китай.

Трагедия 245-го полка отступила на второй план.

…До президентских выборов оставалось все меньше времени. В аналитический центр Службы безопасности президента поступала информация, которая свидетельствовала о том, что Ельцин может не выиграть выборы. Коржаков внимательно отслеживал эту информацию и, пожалуй, был единственным в окружении президента, кто знал всю беспощадную правду и мог смело доложить ее Ельцину. Коржаков делал ставку на реальную оценку ситуации и давал понять президенту, что, возможно, лучше как-то обойти выборы, чем идти на них. Однажды, рассказывали, Коржакову кто-то попытался перечить, ссылаясь на то, что рейтинг Ельцина бешено растет — Киселев до того исходил восторгами по этому поводу, что иногда создавалось впечатление, что он искренне верит в то, что ему приказывали озвучивать. Александр Васильевич отозвался об этих рейтингах как о «женькиных сказках» и оставался при своем.

Ельцин побывал в одном из гарнизонов. Не удержался, чтобы не прозондировать армию. Командующий войсками

Московского военного округа генерал-полковник Леонтий Кузнецов заметно волнуясь, отрапортовал:

— Мы за то, чтобы президентом был Ельцин, а министром обороны Грачев.

Нынешний и будущий президент был доволен. Был доволен и министр обороны. Нынешний, но уже не будущий… Хмурился только Коржаков. Вскоре он проговорится о том, что располагал объективной информацией об истинных настроениях избирателей…

Некоторые аналитики ГШ, подключенные к прогнозированию развития ситуации в связи с президентскими выборами, не исключали, что при неблагоприятном для Кремля варианте развития событий дело может дойти до применения силы ради удержания власти. И здесь, безусловно, одна из ключевых ролей отводилась министру обороны. Даже сильно «провинившийся» Грачев был еще нужен.

Ельцин помнил слова, которые не однажды говорил ему министр:

— Борис Николаевич, я вас несколько раз спасал…

Нельзя было исключать, что летом 1996 года Грачев понадобится Ельцину еще раз…

Но еще с весны президент демонстрировал прохладное отношение к министру. И здесь причина заключалась не только в трагедии, связанной с гибелью колонны 245-го полка. Были и другие причины…

Весной в Минобороны и Генштаб из некоего «аналитического центра» просочился чрезвычайно любопытный документ, в котором, в частности, говорилось:

«…Можно также с уверенностью утверждать, что, как только утихомирятся страсти вокруг постановления Госдумы (о денонсации Беловежских соглашений. — В. Б.), оппозиция выдвинет чеченскую проблему в центр избирательной компании. При этом независимо от успешности претворения в жизнь программы урегулирования в Чечне, президенту будет предъявлен счет за все жертвы, материальные и моральные потери.