Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова
У вас в корзине — две красные сыроежки. Не удивляйтесь: вы встретились с грибником, равного которому, может, и не было на лесных землях.
Что корзина грибов… Он знает все о грибах!
Старик разговорчив, и если бы вам удалось присесть рядом с ним где-нибудь на поваленном дереве, вы узнали бы: «Съедобных грибов в европейских лесах больше двух сотен, люди же собирают не более двух десятков. Англичане так вовсе все грибы считают «погаными» и признают одни шампиньоны. Шампиньоны у англичан растут в старых штольнях и бомбоубежищах… У шампиньонов восемнадцать миллиардов «семян», потому он встречается всюду — от Шпицбергена до Памира. В Арктике. Высоко в атмосфере находят споры грибов. А всего грибов на земле… восемьдесят тысяч!»
Пять часов подряд я слушал рассказ о грибах. Старик знает, сколько в каком грибе питательного добра, где и когда этот гриб надо искать. Знает, какие грибы подавались на римских пирах и за столами у русских князей.
Знает, сколько грибов сегодня поставляет на мировой рынок Польша и почему сморчки и строчки светятся, когда постареют. Знает, что актеру Щепкину дня не хватало и он выходил собирать грибы с фонарем… Поэма! И человек, говорящий ее, — поэт истинный. Вы убедитесь. Как только он скажет первое слово и будет говорить потом, расставляя руки и обращаясь к вам, как к давнему другу: «Слышь-ко… А помнишь…»
И разговор пойдет уже не о грибах только.
О том, как Пушкин любил природу и что сказали о природе Лев Толстой и Анатоль Франс. Или пойдет разговор о травах, о птицах, о «сорока видах дождей», о речке Осетр под Коломной, о какой-то «Месопотамии», открытой им между реками Кубря и Нерль, о глухариной охоте.
Иногда, забыв слушателя, старик начинает что-то искать в рюкзаке, в карманах, находит наконец измятый лист бумаги, пишет витиеватым старинным почерком и прячет бумажку.
А то появится на свет из кармана книжка с девизом — словами Пржевальского: «У путешественника нет памяти». Шестьдесят лет беспрерывно наполнялась книжка лесной мудростью.
И это не кубышка, зарытая в землю. Все, что собрано, отдано людям.
Пора и назвать встречного грибника. Это Дмитрий Павлович Зуев. Редкий дом в Москве не знает этого москвича.
* * *
Когда приходит весна? У астрономов — свое время, дачники назовут свои сроки, земледелец — свои. На Аляске забавно определяют приход весны. На льду посредине реки укреплен кол, связанный тонкой веревкой с хронометром. Чуть тронулся лед — часы сработали. Тысячи людей беспрерывно день и ночь ожидают этого момента. Тут же репортер радио с микрофонами. Вся Аляска слушает репортера.
Пятьдесят лет проводится весенняя лотерея.
Люди покупают билеты и пишут на них число, час и даже секунды. Выигрывает тот, кто точнее всех предскажет приход весны.
Замечено: весна идет по земле со скоростью пятьдесят километров в сутки. С такой скоростью движется на Север живая волна спутников потепления. Поэтому есть еще один способ обнаружить приход весны. В Антарктиде это приход с моря на землю пингвинов адели, в наших краях «весну приносят грачи». Весна задержалась, пристыла где-нибудь на дороге — и грачи задержались.
Земля вокруг Солнца ходит по строгому расписанию, и все на земле приспособилось к этому. Все имеет строгие правила поведения. За многие тысячи лет люди пригляделись к этим закономерностям. Замечено: медведи, барсуки и еноты вылезают на свет после спячки 7 апреля. Известно, в какое время надо ждать первых осенних морозов, когда зацветает липа и колосится рожь, когда бывают свадьбы у щуки и в какие летние сроки птицы кончают петь, в какое время реки покрываются льдом. Все это знает фенолог. Есть теперь такая наука, есть и ученые, но и любой человек может себя называть фенологом, если возьмется наблюдать за сезонными переменами на земле.
Мальчишкой я уже знал: грачи прилетели — весна; прилетела кукушка — конец охоты, дичь села на гнезда; ласточки прилетели — можно купаться. Эту азбуку в готовом виде я получил из копилки сельского опыта. А ведь кто-то первым заметил все это. «Лини мечут икру, когда зацветает калина. Перед дождем иволга кричит дикой кошкой. Цветок лилии опустился под воду — близится летний вечер». Названия месяцев у славян крепко связаны с проявлениями природы: май — травень, июль — липец (время цветения липы), декабрь — студень… В этой цепи увязок и наблюдений трудно увидеть начало. Не будет у нее и конца.
Эту цепь начинали охотники и земледельцы. Лучше всего они и теперь ее продолжают.
Природа неисчерпаема для прилежного наблюдателя. Каждый любознательный человек может сделать свое открытие. И есть наблюдатели за природой, талантливые и влюбленные. Они прославили фенологию — самую поэтичную из наук. Дмитрий Кайгородов, Виталий Бианки, Михаил Пришвин. Рядом с этими именами сегодня можно назвать фенолога Дмитрия Зуева.
Можно без ошибки сказать: среди живущих нет сейчас человека, кто бы лучше его знал природу центра России и особенно Подмосковья. Он знает все. Если пойдет разговор о птице, он узнает ее по голосу, скажет, когда прилетает, где зимовала, в каких местах любит гнездиться, чем кормится, кто враги у нее, поет ли в неволе, как называют эту птицу в народе, расскажет, где наблюдал птицу и какие приключения случились при этом. Заметьте: это о каждой птице! Он помнит, когда дрозды зимовали в московских лесах, знает, какая птица может глядеть не моргая на солнце, в какую морозную зиму московские воробьи искали убежища в метро «Смоленская». Он видел журавлиные пляски. Поэтично расскажет, почему щегла называют щеглом, а снегиря — снегирем.
Он знает таинственного соперника соловья — птицу варакушку, может подражать десяткам лесных голосов. И это не простая копилка знаний. Человек понимает все спутанные взаимосвязи в природе, у него есть ключи ко всем лесным и полевым тайнам. И нет ни одного проявления жизни, какое он пропустил бы без внимания. Он пчеловод с пчеловодами. Он первый среди охотников. Он ботаник, знающий красоту.
Цену и родословную каждого из цветков, каждой травы и каждого дерева в Подмосковье. Он агроном и лесник, собиратель народных примет и хороший знаток русской поэзии.
За шестьдесят лет он исходил все берега подмосковных озер, речек, все глухие болота и отдаленные лесные углы. Он знает не только идущие по кругу закономерности, но как истинный наблюдатель помнит все природные аномалии. Он скажет, в каком году в июле были морозы, когда вишня цвела в апреле, а в феврале была метель с громом и молнией.
Во время войны маленький самолет увозил к партизанам патроны и листовки с зуевским текстом: «Какую пищу можно найти в лесу».
Зуевым написана редкая, поэтичная и очень нужная книга «Дары Русского леса». Только что он закончил новый, дополненный вариант книги. К старику идут за советом, когда собирается «экспедиция» за грибами или снимается фильм о природе. Просто с ним посидеть у костра — радость ни с чем не сравнимая.
А ведь мы могли и не знать человека, не обладай он и еще одним высоким талантом — талантом рассказчика. И не просто рассказчика. А поэта. Человек имеет свой голос, самобытный и сильный.
* * *
Щепкина-Куперник заполняла анкету и на вопрос: «Ваш любимый поэт?» — написала: «Дмитрий Зуев». Зуев никогда стихов не писал. Он писал заметки в газету…
Если очень вам повезет, на прилавке в каком-нибудь маленьком магазине вы еще можете встретить книжку «Времена года». Покупайте немедленно! Книжка вышла вторым изданием, но надо уже говорить о третьем. Книжку не с чем сравнить, потому что она самобытна по форме, по стилю, по духу. Я поставил ее на полку рядом с книжкой Аксакова. Думаю, каждый именно так и поступит, когда прочтет.
Короткие заметки, или, как принято теперь называть, новеллы: о птицах, о рыбах, о грозах, о холодных лесных ручьях, о сенокосе, о зверях… Немыслимо перечислить и маленькой доли всего, что вместили четыре сотни страниц. Леонид Леонов назвал эту книгу «окном, распахнутым прямо в чащу подмосковного леса». Обычные слова добротного, неиспорченного русского языка в книге. Но как мастерски найдены, как поставлены в соседстве друг с другом! Читаешь и видишь солнечные зайчики на траве, слышишь шорохи, скрип снега, чувствуешь лесной запах, взволнованное дыхание очарованного рассказчика. Книжка — редкостный сплав справочника и поэмы. Живущий среди природы прочтет ее с большой практической пользой. Для горожанина, неизбежно тоскующего о потере лесов и полей, — это праздник, пришедший в дом. Книжка писалась всю жизнь — семьдесят лет.
* * *
Брэм всю жизнь писал «одну книгу». Книга имеет десяток больших томов. Это был подвиг жизни. Гиляровский всю жизнь писал «одну книгу». Мы знаем и бережем этот памятник ушедшей Москвы. Экзюпери, совсем недавно овладевший нашими чувствами, всю жизнь писал «одну книгу» о человеческом Благородстве, о Долге и о земле. Можно было бы дальше называть имена людей, для которых писательство было неотделимо от жизни. Оно просто не имело бы смысла, если бы человек изменил себе. Экзюпери говорил: «Прежде чем писать, я должен жить». Писательство и жизнь для этих людей не были чем-то вроде: «работа» и «после работы».
