Сергей Войтиков - Отечественные спецслужбы и Красная армия. 1917-1921
К концу января даже РВСР согласился уступить военную контрразведку ВЧК: соответствующее постановление было подписано правой рукой Троцкого Эфраимом Склянским, Араловым и Дзержинским и направлено во ВЦИК на утверждение (Троцкий был на Южном фронте и не смог вовремя вмешаться), которое и состоялось 6 февраля. Формально, как установил А.А. Зданович, влияние РВСР на армейские контрразведывательные органы теперь ограничивалось «лишь контролем за исполнением особистами его заданий»[640]. 3 февраля Троцкий, Аралов и Дзержинский подписали постановление, по которому Особый отдел закреплялся за ВЧК, с оговоркой — он будет выполнять все задания РВСР и работать под его непосредственным контролем[641]. Возникает вопрос — с чем связано согласие главы военного ведомства? Ведь речь шла о получении информации, которая, как известно, «правит миром». Уже после решения ЦК о создании Особого отдела — пока при РВСР — 22 января 1919 г. Троцкий характеризовал работу ОВК как «в высшей степени малосодержательную, чтобы не сказать — никуда не годную»:
Л.Д. Троцкий — Полевому штабу РВСР
22 января 1919 г.
[В] ПОЛЕВОЙ ШТАБ[642], СЕРПУХОВ
Работа Военного контроля представляется мне в высшей степени малосодержательной, чтобы не сказать — никуда не годной. Недельные сводки поражают своим убожеством. Возьмем для примера № 654 [от] 31 декабря [1918 г.].
Прежде всего, поражает полная безграмотность этого документа. Почти каждая фраза так искажена, что трудно добраться до ее смысла. Вина ли это составителя, или переписчика, или их обоих — не знаю, но ясно, что нужно прежде всего удалить редактора недельных сводок с опубликованием в печати причин увольнения, дабы другим неряхам, ротозеям, бездельникам неповадно было.
Если от формы перейти к существу, то дело представится еще плачевнее. На первом месте читаю о расколе партии меньшевиков: «По полученным агентурным сведениям среди меньшевиков раскол. Часть (Мартов, Дан, т. е. интернационалисты и центр) вошли в Центральный] исполнительный] комит[ет] и соединились с большевиками. Остальные, более правые (Потресов, Розанов, т. е. плехановцы, оборонцы) образовали новую партию «активистов», т. е. сторонников…» Очевидно, весь этот обзор мог писать только полицейский шпик, перекрасившийся в советского разведчика. ЦИК кажется этому разведчику подпольной организацией, у которой нужно справку наводить агентурным путем, тогда как из списка членов он мог бы узнать, вошли или не вошли туда Мартов и Дан. О меньшевиках-активистах Советская власть сообщала уже несколько месяцев тому назад, и от агентуры военного контроля надлежало бы требовать не безграмотного пересказа общеизвестных фактов, а справки о том, где и когда Потресов, Розанов и др. вели и ведут агитацию среди призванных.
Еще лучше в своем роде сведения о международном положении. «Из собеседования сотрудника отдела с одним из представителей находящейся в Петрограде миссии, — так повествует сводка, — выяснилось, что современное международное положение в настоящее время (слушайте, слушайте, слушайте) всецело определяется решениями правительства держав Согласия, почему приходится считаться лишь с фактами, исходящими со стороны противогерманской коалиции». Поразительное дело! Неслыханное разоблачение! Потрясающая разведка! Собственный сотрудник отдела из беседы с дипломатом выяснил, наконец, что союзники победили и что они играют решающую международную роль.
Далее говорится о том, что совещания союзников имеют большое значение, ибо на этих совещаниях «как принципиальные, так и второстепенные вопросы получили то или иное решение» (принципиальные, так и второстепенные вопросы получили то или иное решение). Разведка сообщает нам, что союзники совещаются, что на этих совещаниях они обсуждают разные вопросы и что эти разные вопросы получают то или иное решение. В какую сумму обходятся нам эти откровения?
Далее мы узнаем, что в беседе со шведским дипломатом сотрудником отдела выяснено, что Швеция претендует на Аландские острова. Остается только дать сотруднику отдела поручение разузнать строго-агентурным путем, как называется главный город Швеции.
Предлагаю установить, кто этот сотрудник. С каким дипломатом какой миссии он беседовал. Существует ли он вообще в природе. Если существует и беседовал, то прогнать его, как глупца или шарлатана.
На последнем месте находим справку о пожаре на фабрике изделий военного обмундирования в Петрограде. Здесь тот же самый торжественный жреческий тон: «По полученным агентурным сведениям произошел пожар фабрики изделий военного обмундирования на углу Коломенской и Разъезжей улиц». Контроль агентурным путем узнает о том, что возвещают с пожарной каланчи. Далее сообщается о слухах, что фабрика была подожжена с целью скрыть растрату сукна, а по другой версии — поджог был произведен «партией эсеров» и все. Казалось, тут-то и должна начаться работа разведки. Сообщать нужно не о пожарах и действительных и мнимых слухах, а о результатах своего расследования, кто произвел пожар.
Предлагаю установить, кто этот глубокомысленный агент, и удалить его за глупость и неспособность.
Совершенно ясно, что оставлять дело в таком положении далее нет возможности. Действительные или мнимые агенты пытаются дурачить нас совершенно так, как дурачили своих доверителей при старом режиме сказками про большевиков, с той только разницей, что в старых сказках было больше изобретательности.
Предлагаю тов. Окулову расследовать хотя бы только указанные в данном письме обстоятельства, чтобы таким путем начать перетряску и упорядочение Военного контроля. О результатах расследования и принятых мерах прошу уведомить меня в недельный срок.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ РЕВОЛЮЦИОННОГО ВОЕННОГО СОВЕТА РЕСПУБЛИКИ[643].
Проведение приказа о регистрации семей военных специалистов показало Троцкому работу ОВК, что называется «во всей красе». Однако о том, что военную контрразведку чекисты изъяли из военного ведомства, Льва Давидовича Кедров даже не проинформировал:
«Г.И. Теодори — Л.Д. Троцкому
№ 774/РУ на № 145, г. Москва, 17 января 1919 г.
Секретно, В собственные] руки
ПРЕДРЕВВОЕНСОВЕТА ТОВ. ТРОЦКОМУ
ДОКЛАД
Военный контроль превращен в Особый отдел и изъят из моего ведения. Справка о сводке, указанной в № 145, наводится, но тов. КЕДРОВ считает себя самостоятельным и подчиненным лишь ВЧК, почему никаким воздействием с нашей стороны не подлежит. Тов. КЕДРОВУ только на днях Реввоенсовет телеграммой от 13 января за № 0119 разрешил пользоваться всеми проводами. Вообще через меня никакие сводки Контроля не проходили.
Телеграфно Вами сообщено в [Полевой] штаб, что “цензура чудит”, не пропуская сообщений о Перми. Виновата не цензура, а Полевой штаб, не сказавший ни слова о взятии Перми. Иначе говоря, ни в одной сводке, данной штабом в печать, о взятии Перми не было. Цензура сама добавлять права не имеет, тем более она не запрещает того, что отдается в печать штабом.
Тов. АРАЛОВУ все это известно; и известно также, что Военного контроля нет, а есть никому не подчиняющийся Особый отдел.
Прошу не отказать в распоряжении прислать указанные телеграммой № 145 сводки, дабы узнать, о каких сводках с чьей подписью идет речь.
Прилагая единственную с упоминанием Перми сводку, отпечатанную 27 декабря, докладываю, что коммунист ГРЕЙЕР ничего не запрещал.
Этот доклад подал, дабы снять тяжелое, ничем не заслуженное обвинение, прошедшее через Ваш приказ от 9 января сего года[644]. Это происходит от того, что на бумаге Регистрационное управление с отделами подчинено одному лицу, а на деле в него все вмешиваются и даже неверно Вам докладывают. […]
Консультант Генштаба ГИ. Теодоры»[645].
С докладом Теодори Троцкий ознакомился, поставив на нем синим карандашом жирную помету…
Старейший чекист России Борис Игнатьевич Гудзь уточнил впоследствии: «Аппарат военного контроля подчинялся наркому Троцкому. Это было подобие царской контрразведки, тем более что ее сотрудники не разбежались, а перешли туда. Возглавил Военный контроль Михаил Сергеевич Кедров. Вместе со своими помощниками он должен был ознакомиться с работой аппарата, его сотрудниками и сделать соответствующее представление наркому (Троцкому. — С. В.) как он себе мыслит дальнейшую деятельность этого органа»[646]. Вероятно, именно так были поданы рядовым сотрудникам Особого отдела ВЧК изменения в руководстве военной контрразведки.
13 февраля Троцкий телеграммой в РВСР поручил Семену Аралову «наблюдение над работой Особого отдела»[647]. Причем распоряжение председателя РВСР подтвердило уже сложившийся порядок. Более того, Аралов уже давал прямые указания Кедрову[648]. Даже назначения в местные органы согласовывались — вернее, РВСР использовал право отвода[649]. В ряде случаев ВЧК сама предлагала поставить во главе Особых отделов на фронте представителей военного ведомства: 26 мая 1919 г. Кедров телеграфировал в РВСР Аралову: «Особый отдел ВЧК считает желательным утверждение подчинения Особых отделов: 3-й армии — товарищу Муралову, 10-й армии — Сомову, 13-й армии — Александрин, также не возражает: Восточного фронта — Юреневу, Южфронта — Сокольникову»[650].
