Афганистан. Что о нем нужно знать каждому - Барнетт Рубин
Это было давно. Представители Министерства обороны, которым с 2003 года было поручено наращивать потенциал в области контроля над наркотиками в Афганистане (Управление по борьбе с наркотиками и глобальными угрозами, CNGT), научились находить возможности для работы там, несмотря на опасения высшего руководства. Обладая гораздо большей гибкостью, чем Государственный департамент, они помогли профинансировать создание в полиции Афганистана специализированных подразделений по борьбе с наркотиками (CNPA), а также отдела особого назначения. Благодаря усилиям Управления по борьбе с наркотиками и параллельных специализированных подразделений, созданных Великобританией, возможности афганских властей по пресечению производства наркотиков возросли.
Сознавая, что коррумпированная и политизированная афганская судебная система часто не обеспечивала эффективного судебного преследования арестованных крупных торговцев, Великобритания и США также профинансировали Целевую группу по уголовному правосудию (CJTF) и Центр правосудия по борьбе с наркотиками (CNJC). DEA также создало Группы консультирования и поддержки, развернутые за рубежом (FAST), которые вместе со Специальными силами Великобритании по борьбе с наркотиками в Афганистане, или «Целевой группой 333», проводили рейды на лаборатории и торговцев наркотиками в военизированном стиле – с целью разрушения инфраструктуры, а не сбора доказательств и расследования, которые могли бы привести к судебному преследованию. В 2010 г., когда Обама резко увеличил ресурсы для пресечения производства наркотиков, объем изъятий увеличился с 79 метрических тонн в 2009 г. до 98 метрических тонн в 2011 г.
Правда, это продолжалось недолго. Переходный период сократил доступность военной поддержки, необходимой этим специальным подразделениям для работы. Кроме того, некоторые расследования касались политических деятелей внутри афганского государства, что привело к встречным обвинениям со стороны президента Карзая. Часть необходимой для расследований инфраструктуры, такой как прослушивание телефонных разговоров, проверка на детекторе лжи и иностранное наставничество, была сокращена президентом, в то время как растущее в Кабуле и провинциях напряжение также препятствовало их развертыванию.
Стремясь избежать озабоченности военных и сообщества структур развития по поводу искоренения производства мака, определенные круги США, Великобритании и Афганистана попытались сдержать его выращивание, как это сделали талибы в 2001 г. Несмотря на разговоры о стимулах и компенсации потерь, понесенных крестьянами, отказавшимися от выращивания мака, в действительности этих крестьян заставили отказаться от искореняемой культуры, как это сделали талибы осенью 2000 г. В то время как политическим элитам на провинциальном, районном и местном уровнях оказывали услуги и обещали в будущем помощь, крестьянам угрожали арестом и уничтожением урожая.
Такие кампании проводились в Нангархаре дважды, в 2004 и 2007 гг., в Балхе осенью 2006 г., и под названием «Продовольственная зона Гильменда» в конце 2008 г. в Гильменде. За их осуществлением наблюдали губернаторы провинций. Они отправлялись в отдаленные районы этих провинций сообщать сельским жителям, что посадка мака приведет к аресту, а воздержавшиеся от нее будут вознаграждены помощью в целях развития.
В каждой из провинций в первые годы таких кампаний посевные площади резко сократились, и это привело к снижению уровня производства опия, что в Гильменде и Нангархаре явилось заслугой как губернаторов, так и PRT. Балх был свободен от мака с 2007 по 2013 г., Нангархар достиг того же в 2008 г. и сохранял низкие уровни культивирования до 2011 г. В Гильменде посевные площади сократились с 103 тыс. га в 2008 г. до 63 тыс. га в 2011 г.
Каждая из этих кампаний (как и запрет талибов) выиграла от того, что началась, когда цены на опиум были низкими, а цены на пшеницу росли. Увеличение воспринимаемого риска культивирования в сознании крестьян также было обычным явлением. В Нангархаре и Гильменде значительный успех был достигнут в результате увеличения иностранного и национального военного присутствия и участия войск в распространении информации о наложенных ограничениях. Губернатору Атте в Балхе удалось воздействовать на афганскую армию и местные политические структуры, а в последующие годы он приобрел значительное влияние и на местную полицию. Все это послужило подтверждением того, что угроза ареста и уничтожения урожая была реальной. Уничтожение урожая использовалось сдержанно, часто производилось вскоре после посадки, чтобы позволить фермерам посадить что-то еще, и выбиралось для районов, где элита уже была привлечена к сотрудничеству с помощью подарков, обещаний помощи, а порой и угроз.
Эти кампании часто сопровождал всплеск экономической активности. В Нангархаре и Гильменде увеличение иностранного военного присутствия сопровождалось притоком помощи в целях развития. Проблема состояла в том, что этого никогда не было достаточно. Невозможно просто заменить на что-то иное опийную экономику провинции, в которой выращивание опиума осуществляется на десятках тысяч гектаров, за один год. В то время как те крестьяне, у которых имелись ресурсы, переходили к другим источникам заработка – посылали сына работать на базар, выращивали другие культуры, продавали немного скота и открывали свой бизнес, – другие не могли этого сделать. Эти крестьяне выращивали пшеницу, голодали и начинали возмущаться тем, что получили за отказ от культивирования мака всего пару мешков семян пшеницы и немного удобрений. Они наблюдали, как старейшина деревни, который первым согласился на запрет, получает похвалы и подарки от губернатора, приобретая больше, чем составляет его доля сельскохозяйственных затрат. И это наряду с другими проектами, такими как новый колодец, дамба для защиты его земли от наводнений, артезианская скважина, саженцы для сада и помощь в открытии швейной мастерской.
Поскольку запрет продолжает действовать, а помощь в целях развития не способствует повышению уровня жизни многих из тех, кто не посадил мак, с каждым годом для поддержания низкого уровня его культивирования требуется все больше принуждения. Первоначально посевы мака возвращаются в отдаленные районы. Иногда провинциальное руководство забывает о природе своей власти, установленной в порядке договоренности, о традициях сопротивления, существующих в сельских общинах, и жестоко борется за уничтожение урожая. Оно забывает, что сельские общины являются политическими субъектами, способными самостоятельно вести хозяйство на своей собственной территории.
Когда руководители забывают обо всем этом – как в районе Шерзад в Нангархаре в 2010 г., – они могут потерять хрупкую власть, которую имеют над отдаленными сельскими районами. Солдаты были ранены или убиты, и им пришлось отступить перед лицом вооруженного восстания. Тем не менее, более взвешенная позиция, связанная с боязнью насильственной реакции, а потому позволяющая крестьянам продолжать выращивание мака – возможно, с некоторыми эксцессами в виде уничтожения посевов под прицелом телекамер, – также обнажает слабость государственной власти. По ходу
