Елена Яковлева - Польша против СССР 1939-1950 гг.
А ведь союзники еще в 1943 г. недвусмысленно дали понять полякам, что планы с восстанием их не особенно волнуют. Прагматичному Западу было не до романтики: и в США, и в Великобритании прекрасно осознавали, что без СССР немцев не разбить. А потому стихийный порыв народных масс интересовал их лишь с точки зрения использования движений Сопротивления в оккупированных странах Европы для поддержки вторжения во Францию. По крайней мере этот вопрос рассматривался в октябре 1943 г. начальниками штабов союзнических армий, и мнение было таково, что военные действия Армии Крайовой никакого воздействия на ход боев на Западном фронте иметь не будут. С учетом этого становится ясно, что какие бы военные операции АК ни планировала, они были чисто польским делом и никого более не касались. Великобритания была готова поддерживать только диверсионно-разведывательную деятельность АК. Для чего, в частности, был разработан план действий «Барьер», предполагавший проведение крупномасштабных диверсий на железных дорогах в случае слишком поспешного отступления вермахта с целью задержания немецкого фронта на востоке и препятствования слишком быстрому наступлению Красной армии. Известны также и иные намерения командования Армии Крайовой, суть которых заключалась в прекращении каких-либо диверсионных акций в отношении военных эшелонов гитлеровцев, которые направлялись на Восточный фронт.
В конце концов знающие о крайне плохих взаимоотношениях между польским эмигрантским правительством и СССР союзники даже стали опасаться обеспечивать АК оружием в достаточном количестве, подозревая, что оно может быть направлено не только против немцев. А последнее приведет к политическим осложнениям, так как на руках у Советов будут неоспоримые козыри: союзники поставляют оружие врагам СССР. По сообщению польского историка Я. Чехановского, на документах, составленных для подготовки сброса с самолетов оружия для АК, он сам видел приписку: «К сожалению, еще не удалось изобрести пулемета, который убивал бы только немцев, а не русских». Однако, несмотря на прохладное отношение союзников к польским авантюрам, поляки в Лондоне, видимо, продолжали на что-то надеяться, поскольку разработанная 1 октября 1943 г. инструкция для Армии Крайовой содержала в себе следующие пассажи на случай несанкционированного (!!!) польским правительством вступления советских войск на территорию Польши:
«Польское правительство направляет протест Объединенным нациям против нарушения польского суверенитета — вследствие вступления Советов на территорию Польши без согласования с польским правительством (выделено автором) — одновременно заявляя, что страна с Советами взаимодействовать не будет. Правительство одновременно предостерегает, что в случае ареста представителей подпольного движения и каких-либо репрессий против польских граждан подпольные организации перейдут к самообороне»[173]. Таким образом, уже в 1943 г. лондонские поляки готовили своих соотечественников на оккупированной территории к войне против СССР. В то время как современные польские «правдоискатели» от истории непрерывно талдычут о намерениях АК быть союзником Красной армии и вероломстве Советов. Да уж, склероз — болезнь, конечно, неприятная, но в некотором смысле удобная.
В течение октября 1943 г. в соответствии с вышеуказанными тезисами были разработаны директивы плана «Бужа» (burza — буря по-польски). Последние предписывали подпольным структурам Делегатуры правительства в эмиграции и АК при вступлении РККА на территорию Польши выходить из подполья и представляться командирами частей в качестве легальных польских властей. При этом комендантом АК уже изначально предполагалось следующее:
«...Сохранение и поддержание в конспирации нашей в настоящее время широко разветвленной организации под советской оккупацией будет невозможно. Практически я ограничу количество командных органов и отрядов, выходящих из подполья, до необходимого минимума, остальных постараюсь сохранить посредством формального расформирования (выделено автором).
1. С максимальной секретностью подготавливаю на случай второй русской оккупации базовую сеть командных кадров новой тайной организации... В любом случае это будет отдельная сеть, не связанная с широкой организацией Армии Крайовой, расшифрованной в значительной мере элементами, остающимися на советской службе»[174].
В соответствии с директивами плана «Бужа» от 1 декабря 1943 г. подразделения польского подполья должны были усиливать свою диверсионно-саботажную деятельность непосредственно перед вступлением советских войск.
Эти же директивы определяли отношение польских партизанских формирований к советским войскам и советским органам власти:
«...Отношение к русским. Ни в коем случае не следует затруднять находящимся на наших землях советским партизанским отрядам ведения борьбы с немцами. На данное время избегать стычек с советскими отрядами. Те наши отряды, у которых уже были такие стычки и которые по этой причине не могли бы наладить отношения с советскими отрядами, должны быть передислоцированы на иную территорию. С нашей стороны допустима только операция по самообороне.
2. Надлежит противодействовать тенденции населения восточных территорий бежать на запад от русской опасности. В особенности массовое покидание польским населением районов, где оно образует компактные польские массивы, было бы равнозначно ликвидации польского присутствия на этих территориях.
3. Относительно вступающей на наши земли регулярной русской армии выступать в роли хозяина. Следует стремиться к тому, чтобы навстречу вступающим советским подразделениям выходил польский командир, который имел бы за собой сражение с немцами и вследствие этого истинное право хозяина. В намного более трудных условиях в отношении к русским окажется командир и польское население, освобождение которых от немцев было произведено русскими»[175].
Как тут не вспомнить записи, которые примерно в тоже время, когда разрабатывались подобные прожекты, оставил в своем дневнике Людвик Ландау: «...снова была сегодня экзекуция... Непрестанно приходят известия об арестованных...
И потому мы постоянно ждем вестей из внешнего мира, но ничего не предвещает близкого конца. И наиболее удручающе действуют вести с итальянского фронта (имеются в виду подвиги генерала Андерса. — Прим. авт.), разрушая веру в то, что союзники по крайней мере в этот момент способны к серьезной и успешной борьбе с немцами... А нам уже совсем невтерпеж! И в силу положения в широком плане взор обращается на восток в поисках надежды. Тут по крайней мере не прекращаются "события" — и притом непрестанно с ущербом для немцев...»[176]
Так писал человек, как говорится, на своей шкуре, познавший гитлеровский режим — уже было невтерпеж! Увы, он не дождался, вышел однажды на улицу и не вернулся... Так же думали многие поляки и почти все гражданское население, которое не имело оружия и которому приходилось жить в оккупации без надежды на будущее. Но совсем другие мысли были на уме у отцов-командиров из АК и отцов нации из Лондона. В 1943 г., когда Красная армия перешла в наступление и исход войны начал принимать вполне конкретные формы, они с подачи Геббельса затеяли возню с раскруткой катынского дела, что привело к разрыву дипломатических отношений между СССР и эмигрантским правительством в Лондоне. Вот что писал по этому поводу Сталин У. Черчиллю в своем послании от 21 апреля 1943 г.:
«Поведение Польского правительства в отношении СССР в последнее время Советское правительство считает совершенно ненормальным, нарушающим все правила и нормы во взаимоотношениях двух союзных государств.
Враждебная Советскому Союзу клеветническая кампания, начатая немецкими фашистами по поводу ими же убитых польских офицеров в районе Смоленска, на оккупированной немецкими войсками территории, была сразу же подхвачена правительством г. Сикорского и всячески разжигается польской официальной печатью. Правительство г. Сикорского не только не дало отпора подлой фашистской клевете на СССР, но даже не сочло нужным обратиться к Советскому Правительству с какими-либо вопросами или за разъяснениями по этому поводу.
...Для расследования привлечен как правительством г. Сикорского, так и гитлеровским правительством Международный Красный Крест, который вынужден в обстановке террористического режима с его виселицами и массовым истреблением мирного населения принять участие в этой следственной комедии, режиссером которой является Гитлер...»
А что же ответил Черчилль? А то, что и всякий разумный человек на его месте в подобных условиях:
