А Каплан - Путешествие в историю, Французы в Индии
Несколько месяцев жизни в Пенджабе и Кашмире заставили Жакмона понять, что государство сикхов недолговечно. Даже такой властный правитель, как Ранджит Сингх, не может контролировать свою страну, и после его смерти это государство, вероятно, станет добычей англичан. Британской короне сикхи сейчас не опасны. Единственная опасность для английских властей может заключаться в восстании «туземной армии», отмечал французский путешественник.
Жакмон не совершал длительных путешествий и ограничивался небольшими десятидневными экскурсиями в окрестные горы. Но в конце июля сильная жара стала препятствием для последующих экспедиций. «Гнетущая жара весьма редкое явление в Кашмире, она наступает тогда, когда полностью отсутствуют летние дожди, что и случилось в этом, году. Все реки пересохли еще месяц назад. Окрестные жители очень возбуждены. Народ осаждает мечети, требует от мулл большего рвения в молитвах, но последние, глядя на безоблачное небо, мало надеются на силу своих молитв и просят сикхского губернатора защитить их от гнева крестьян. Вчера грозовые тучи показались из-за горных хребтов и остановились, будто кто-либо запретил им двигаться. Мужчины из соседних деревень устремились к небольшому зданию, где, по преданию, хранится волос из бороды Мухаммеда, Их глубокая вера трогательна, но я сомневаюсь, сможет ли она спасти от гибели урожай риса». Наименее фанатичными из мусульман оказались на этот раз прорицатели-дервиши, несколько из них пришли а дом Жакмона справиться, как ведет себя барометр. «Он показывал „ясно“. На рассвете небо вновь было безоблачно, тучи растворились в нем».
Француз, живший во дворце и окруженный слугами, спасался от жары, постоянно купаясь в озере или отдыхая в зале, доступном всем ветрам. Из многочисленных открытых окон были видны руины дворцов могольского императора Шах Джахана, от прошлого величия которых остались лишь гигантские платаны.
В середине августа жаркие дни сменились более прохладными, и Жакмон тотчас отправился в новую экспедицию, на этот раз длительную. В пустынных горах, отделяющих Кашмир от Тибета, он повстречал отряд оборванных и голодных горцев во главе со своим племенным вождем. «Этот бедняга, которого постоянные поборы губернатора Кашмира довели до отчаяния, решил вести партизанскую войну против Ранджит Сингха». Однако француз и сопровождавшие его лица не вызвали вражды, и Жакмон смог угостить вождя «караванным» чаем. «Я не знаю, почему этот напиток называется чаем. Он не имеет ни вкуса, ни запаха последнего. Он приготавливается с молоком, маслом, поваренной солью и другой солью, щелочной и очень горькой. В результате получается мутный красноватый бульон, в который затем добавляется манго, мука и мелко нарубленная вареная козлятина, — и это рагу и называется чаем».
Продолжая путешествовать по горам Кашмира, Жакмон сделал несколько открытий, радующих сердце натуралиста. Так, ему удалось обнаружить новый вид сурка. Охотники из свиты француза убили животное, которое казалось похожим на медведя неизвестного зоологам вида. Но занятия ученого были прерваны приездом двух послов. Один представлял местного князя, другой руководителя полуразбойничьего отряда; последний прибыл в сопровождении двухсот вооруженных горцев, что очень обеспокоило нашего путешественника. Жакмон облачился в свое лучшее европейское платье, придал своей личности как можно больше величия и принял обоих послов, восседая на походном стуле, словно на троне. Вождь горцев предложил французу побывать в его краях и обещал показать ему все достопримечательности своих владений. Он также просил Жакмона написать Ранджит Сингху, чтобы тот отпустил его жену и дочь, которые находятся в лахорском гареме. «Путешествие в неизвестный край было соблазнительно, но я подозреваю моего нового знакомого в попытке захватить меня как заложника и поэтому воздерживаюсь от поездки». Посол князя Ахмед Шаха оказался весьма колоритной фигурой. Уроженец Бомбея, иранец по происхождению, он начал свою карьеру слугой купца, но затем, несколько раз переменив свою веру, побывав в Иране и Китае, он обосновался у князя в качестве первого министра. После торжественной церемонии передачи подарков — нескольких кусков горного хрусталя, восьми мешков сухих фруктов и двух живых антилоп — он обратился к Жакмону с просьбой рассказать о тяжкой болезни Ахмед Шаха, поскольку о медицинском искусстве Жакмона уже стало известно во всей Северной Индии. Но когда французский путешественник остался наедине с визирем князя, последний попытался начать тайные переговоры с натуралистом как с представителем английского генерал-губернатора. Однако француз отказался взять на себя подобную миссию… Оба гостя вскоре покинули лагерь.
Жакмон понимал, что его экспедиция находится в опасности, может в любое время подвергнуться нападению со стороны различных местных властителей. Поэтому он решил двигаться на юг, в район, где находились основные регулярные силы Ранджит Сингха. 19 сентября 1831 года французский путешественник в сопровождении 60 носильщиков и 50 солдат покинул Кашмир, Жакмон провел несколько приятных дней у своего друга Гуляб Сингха, а 9 октября оказался в Амритсаре под охраной своего покровителя генерала Аллара.
«Я провел восемь дней в Амритсаре, — писал Жакмон отцу, и накануне моего отъезда из этого города имел аудиенцию у Ранджит Сингха. Можете представить, что он мне предложил… Титул губернатора Кашмира! Я по благодарил, но отказался».
Приближался священный праздник сикхов. «Накануне праздника махараджа решил показать мне знаменитый „золотой храм“, где хранится священная книга сикхов — „Адигрантх“. Фанатизм и свирепость акали — стражей священной книги — известны далеко за пределами земли сикхов. Любой чужеземец, и особенно европеец, осмелившийся приблизиться к священной книге, рискует быть убитым на месте, если у него нет сильной охраны. Я явился в храм под защитой отряда сикхской регулярной кавалерии и роты пехоты. Спустившись со слона, вошел в храм в сопровождении старика, пользующегося титулом святого, и губернатора Амритсара. Но я чувствовал на себе полные ненависти взгляды акали, готовых в любую минуту броситься на нас. Вцепившись в сухую руку старика, я медленно двигался по освещенному лампадами храму. Подойдя к его центру, я вручил главному хранителю священной книги триста рупий и быстро удалился из храма».
Несмотря на милостивое отношение сикхского махараджи, Жакмон решил покинуть сикхские владения, он боялся, что Ранджит Сингх может разгневаться за его отказ от должности губернатора Кашмира. Однако француз ошибся, пенджабский правитель по-прежнему покровительствовал путешественнику, В ставке Ранджит Сингха находился английский резидент капитан Вуд, он предложил Жакмону поехать с ним к английской границе, но французский натуралист решил еще несколько дней провести во владениях сикхского махараджи. Он двинулся на юго-восток от Амритсара.
«На третий день своего пути я оказался во владениях сикхского святого; здесь в горах правил духовный вождь сикхов — столетний старик, не так давно он прославился тем, что в припадке гнева зарубил саблей своего 80-летнего сына. Я хотел увидеть священного старца и готов был вручить ему подарок, но акали, вооруженные кремневыми ружьями, не подпустили и близко мой караван к его дворцу».
9 ноября 1831 года Жакмон пересек пограничную реку Сатледж и прибыл в резиденцию капитана Кеннеди, о котором он писал 28 ноября в письме Просперу Мериме: «Мой хозяин — любезный, наиболее обеспеченный из всех капитанов артиллерии в мире, царь царей, более властный, чем Агамемнон, поскольку среди его, вассалов не найдешь Ахилла, способного оказать какое-либо сопротивление». Почти месяц прожил французский путешественник в крепости Суббхату и 4 декабря двинулся на юг. Настроение Жакмона было не столь приподнятым, как во время поездки по Кашмиру. Вежливые и приветливые англичане почти не субсидировали француза. Ему пришлось довольствоваться несколькими голодными верблюдами и парой телег; часть багажа осталась в крепости. Многие английские офицеры казались весьма озабоченными. Произошло банкротство калькуттского банка, где хранились их сбережения. Жакмон с удивлением заметил, как колониальный режим развращает благонамеренных англичан, славящихся в Европе своей рассудительностью и самодисциплиной. «Ничего нет необычного для британского чиновника или офицера, если он имеет долг 50 тысяч рупий, 100 тысяч и даже 200 тысяч. И должники, часто капитаны и доктора, оклад которых не более 12 тысяч рупий, с азартом тратят деньги, им не принадлежащие. Эти англичане настолько горды, насколько тщеславны, что хладнокровно отрицают возможность взыскания с них по суду». Королевский суд весьма благосклонен к подобным должникам. «Английские джентльмены рассуждают следующим образом: я британский джентльмен, т. е. самое величайшее творение во вселенной, я покинул Европу, семью, друзей, чтобы жить на чужбине, И поэтому я имею право на лучшую пищу, вина, одежду, дома, и если у меня нет в данный момент средств, я их одалживаю. Для английских джентльменов человек, который пьет вместо вина воду, такой же пария, как пьяница для индийцев, или человек, потребляющий свинину, для мусульман».
