Аполлон Кузьмин - Начало Руси
Как было сказано, летопись указывает в качестве западных пределов обитания варягов земли «Агнянскую» и «Волошскую», то есть границы расселения в это время балтийских славян. Но славяноязычные племена сохраняли, по летописи, и некоторые свои исконные названия. В «наслоении» на первичную запись, определяющую местожительство «варягов» от земли англов до «предела Симова», то есть по всему Волго-Балтийскому пути, перечислены живущие по «Варяжскому» морю племена: «Афетово бо и то колено: Варязи, Свеи, Урмане, Готе, Русь, Агняне, Галичане, Волъхва, Римляне, Немци, Корлязи, Веньдеци, Фрягове и прочии, ти жи приседять от запада къ полуденю и съседяться с племенем Хамовым». Здесь упомянуты «варяги» и «русь» как племена, отличные от «свеев», «урманов», норманов, «немцев». При этом этноним «варяги» покрывает и приморские славянские племена, не вошедшие в состав Польши.
Этноним «агняне» постоянно присутствует в летописи в соседстве со свеями, готами, «урманами», «варягами» и «русью». В то же время «даны», один из самых активных «норманских» народов X–XI вв., в летописи даже не упоминаются. Это обстоятельство постоянно вызывает недоумения[678]. М.Н. Тихомиров предположил, что перечень народов составлялся в то время, когда Дания и Англия были объединены под властью короля Кнута Великого (1018–1035)[679]. Как наименование, относящееся к обеим этим странам, понял этот этноним и Г. Ловмяньский[680]. Только этому факту, видимо, не следует придавать датирующего значения. Ютландия являлась родиной англов и долгое время сохраняла положение метрополии. «Англией» называл англо-саксонский король Альфред (871–901) пограничную с нынешней Германией часть Ютландии, и это название удерживалось за ней вплоть до недавнего времени[681]. С другой стороны, «данами» в средневековой Европе, в частности в Британии, называли обычно норманов, включая Скандинавию. «Агняне», следовательно, традиционное население юга Ютландии, непосредственно соседствующее с землями балтийских славян. Этот факт нашел своеобразное отражение в «Правде англов и вэринов», относящейся к концу IX-началу Х в.[682]
Несколько сложнее обстоит дело с землей «Волошской». Исторически этноним «волохи», как это признается большинством исследователей, связан с кельтами (одно из больших кельтских племен — volci). Но вопрос о том, кого им обозначали в Средневековье, остается спорным. Шахматов, анализируя тексты летописи, восходящие к «Сказанию о славянской грамоте», пришел к выводу, что у славян это название перешло на франков[683]. В. Д. Королюк полагал, что летопись имеет в виду древних римлян[684]. Действительно, у западных славян этноним «волохи» закрепился за Италией. Позднее же «волохами» («влахами») называли население различных территорий также Балканского полуострова и Прикарпатья[685]. Разные мнения соединяет и тот факт, что с 962 г. от Рима до Ютландии простиралась Священная Римская империя. Какой-то след оставили, видимо, и готы, заселявшие некоторое время Северную Италию, а затем рассеявшиеся по разным территориям. Так или иначе, у западных и балтийских славян этноним связывался с Северной Италией и Римом.
Напомним, что локализация варягов дается в том отрывке, где летописец основные государственные образования называет без подразделения на племена. В туманных на первый взгляд сведениях заложено достаточно четкое представление, характерное для его времени. «Варягам» отводится территория между Польшей и Пруссией с одной стороны, Данией и Священной Римской империей — с другой. Речь, следовательно, идет о территории, принадлежавшей весьма специфической группе славян. Примечательно и то, что эта группа не попала в перечни племен, восходящих к «Сказанию о славянской грамоте». В «Сказании», в частности, не названы вагры, ободриты, а также руги (раны), наиболее организованные из балтийских славян и славянизированного предшествовавшего населения, хотя их союзы не сходят со страниц франкских хроник уже с VIII в. В XI в., как отмечалось, существовало особое ободритское государство. На Руси его не могли не знать. Супруга Ярослава Мудрого шведская принцесса Ингигерда была дочерью ободритской княжны Эстреди. Упомянутый выше датский король Кнут тоже по одной линии был выходцем из рода ободритских князей (при нем балтийские славяне какое-то время входили в состав англо-датского государства). Позднее дочь Мстислава Владимировича (ум. 1132) была замужем за ободритским королем Кнутом Лавардом. Но нигде в летописях для этой территории не находится иного обозначения, помимо неопределенного «варяги».
Другая вставка дает несколько иное представление о варягах. Это только одно племя, отличающееся от балтийской «руси», а также от норманских племен: агнян (датчан), свеев (шведов), готов и урман (собственно норманов-норвежцев). Вставка явно относится к более позднему времени, и интересна она именно тем, что имелось и узкое значение этнонима «варяги». Размещаться племя могло только на южном берегу Балтики, поскольку все другие ее берега были заселены иными известными летописцам племенами.
Следующим текстом, в котором упоминаются «варяги», является рассказ о путях из Руси и легенда об апостоле Андрее. И то и другое связано с основной тканью поляно-славянской концепции и, следовательно, отражает представление киевского летописца, не знавшего или не принимавшего варяжской версии начала Руси. Летописец описывает «путь из Варяг в Греки и из Грек» через «Илмерь озеро» и «озеро великое Нево» (Ладожское озеро). Он знает о том, что Варяжским морем можно дойти до Рима, а затем из Рима морем прийти в Царьград. Другой путь, ведущий в «Варяги», — Западная Двина, и опять-таки можно дойти «из Варяг до Рима». В этих текстах «Русь» — это Среднее Поднепровье, и она четко противопоставлена «Варягам». Противопоставляются и названия морей: «Русского» (Чермного-Красного, позднее Черного) и «Варяжского» — Балтийского.
Легенда об апостоле Андрее непосредственно примыкает к рассказу о путях. Она любопытна тем, что апостол Андрей в ней совершает путешествие из Корсуня в Рим через «варяги». Будучи в Корсуне, он «уведе, яко ис Корсуня близь устье Днепрьское, и въсхоте поити в Рим»[686]. Он идет путем «из Варяг в Греки» через землю словен, затем «иде в Варяги, и приде в Рим». Летописец, видимо, не осознавал, насколько нецелесообразен путь, проделанный апостолом, насколько короче путь из Корсуня через Царьград. Но он, очевидно, знал, что в Рим из Киева ездили именно таким путем. И не только в XI в. На Флорентийский собор 1439 г. русская делегация ехала точно таким путем: из Новгорода она сухим путем добралась до Риги, а от Риги часть ее поехала морем до Любека, расположенного в «Руссии», другая часть — «по суху» «коньми». Путь от Любека пролегал по территории Германии и Италии[687]. Это были давние, наезженные пути. Еще со времен Франкской империи южнобалтийские города были как бы торговыми воротами континентальных территорий, причем население приморских городов практически монополизировало торговлю с отдаленными странами (в числе которых были Византия и Волжская Болгария).
«Варяги» вызывают неприязненное отношение у многих киевских летописцев, особенно если учесть, что при Ярославе вплоть до его смерти им выплачивалась дань. В данном случае речь могла идти и о своеобразном «вено» Ярослава за Ингигерд и помощь в его борьбе с Мстиславом чернигово-тмутараканским. Но в летописях нет никаких намеков на различия языков славян и варягов. По крайней мере, пришедшие с Рюриком варяги строят города с ясными славянскими названиями: Новгород, Изборск, Белоозеро.
Следующее упоминание «варягов» связано с походом Олега на греков «в лето 6415». (Дата, видимо, записана по старовизантийской эре, и о тех же событиях сказано под 6420 г. по константинопольской эре.) Статья соединяет разные версии об одном и том же событии, и в частности в ней как бы собраны все предшествующие названия племен, ранее упомянутых в летописи[688] (за исключением ряда племен из «Сказания о славянской грамоте»). «Варяги» здесь стоят на первом месте перед «Словенами» в перечне племен, якобы принявших участие в походе Олега. Но в дальнейшем тексте говорится только о «Руси», причем снова летописец в сказочной форме допускает иронический выпад против новгородцев: Олег распорядился после получения «дани» с греков сшить «парусы паволочиты Руси, а Словеном кропиньныя» (разные виды шелка), но ветер разорвал паруса словен, и те сами должны были признать: «не даны суть Словеном пре паволочиты» и придется удовлетвориться «своими толстинами». Ясно, что здесь противопоставлены не варяги и словене, а киевляне и новгородцы. Но текст статьи является, конечно, позднейшей компиляцией разновременных устных и письменных источников. В последовавшем затем договоре (911—6420) партнерами выступают Греческая и Русская земля, причем в числе представителей «рода Рускаго», если судить по именам, нет ни одного славянина, но заключается он на греческом и славяно-русском языках. Перун и Волос — главные боги этой Руси. Бог Перун (Проне, Прове, лит. Перкунас) известен у балтийских славян и, может быть, пруссов, если только он не занесен на эту территорию обитателями известной позднее «Неманской Руси» (об этом речь будет в следующей главе). Обозначение дня недели «Перундан» — «день Перуна» — четверг, известно у балтийских славян и их потомков еще в XVIII в. (по аналогии с немецким «Доннерстаг» — день Доннера, или французского «жёди» — день Юпитера). «Волос» (Велес, Влас — «скотий бог», от «скот» — деньги, богатство) — покровитель купечества, путешественников и поэтов-сказителей («Боян — Велесов внуче») — аналог римского Меркурия. (В христианстве сохранился и как личное имя «Влас», «Власий».)
