Джеймс Олдридж - Каир. Биография города
Сильные женщины-одиночки еще не решают проблем египетских женщин и вопроса об их новом моральном кодексе, потому что даже в либеральных интеллигентных арабских семьях девушки по-прежнему находятся под строгим надзором, что, безусловно, тормозит их эмансипацию. Среди крестьян моральные табу не менее строги, но, как пишет в своих романах Альберт Коссари, отношения между полами значительно проще, чем в кругах образованных горожан. В Каирском университете, где много студенток, поведение юношей и девушек на первый взгляд довольно свободное, но на самом деле их разделяет все та же старая пуританская мораль.
Конечно, парень и девушка могут обойти все запреты, нарушить существующие правила поведения и пойти на определенный риск, но в мусульманском Каире это было бы куда более серьезным шагом, чем, скажем, в Нью-Йорке или Лондоне. В Каире девушка не может снять себе небольшую комнату и жить самостоятельно. Моя знакомая, либерально настроенная египтянка, мать молоденькой студентки университета, начинающей расправлять свои крылышки, как-то в отчаянии сказала мне: «Если слишком многое запрещать, девушка пойдет туда, где он живет, и тогда бог знает что может случиться!»
Тем не менее она продолжает ограничивать свободу дочери. Она объяснила мне, что мужская психология в половом вопросе меняется куда медленнее, чем поведение современных девушек, и хотя она склонна доверять дочери, нет никакой гарантии, что молодой человек, выросший в атмосфере искусственных сексуальных ограничений, не «воспользуется случаем», если к тому будет возможность. От окончательной потери рассудка мою знакомую спасла сама девушка, которая призналась, что она была в гостях у юноши, но заверила мать: «Я не сделала и не сделаю ничего, что противоречило бы моим принципам или огорчило других».
По здешним понятиям, репутация девушки оказалась под угрозой, и беспокойство матери можно хорошо понять. В нашем западном обществе на такой случай не обратили бы никакого внимания.
У многих парней в Каире свое особое развлечение: нагло разглядывать всех проходящих женщин и отпускать по их адресу непристойные шуточки. Интересно, что и молодые женщины внимательно разглядывают мужчину, словно перед ними особое существо, которое манит их и влечет, но в то же время вызывает подозрительность и даже презрение. Такой пронизывающий взгляд каирской красавицы может больше взволновать мужчину, чем открытое предложение подобной женщины в Париже. По-видимому, каирская женщина забывает, что на ее лице уже нет чадры, которая прятала нос, рот и подбородок, но оставляла открытыми глаза, и они выражали любую страсть, безумные желания — все что угодно. Чадра исчезла, но глаза египтянок по-прежнему готовы испепелить вас. Однако в целом мужчины свободны, а женщины нет.
Тот факт, что мужчинам многое дозволено, а женщины подчинены строгим моральным правилам, породил, к сожалению, распущенность среди каирских подростков, иногда допускающих на улицах непристойности. Ни одна девушка в Каире не чувствует себя в безопасности от хулиганов, которые могут ущипнуть ее за бедро, грудь, руку или оскорбительно ткнуть пальцем. Девушке не остается ничего иного, как крикнуть вслед распутнику «мугрим!» («бандит!» — арабск. яз.) или ударить сумочкой. Принятый в октябре 1966 года закон позволяет полиции брить наголо мужчину, оскорбившего женщину на улице. Закон имел некоторый успех, но такие явления могут исчезнуть только в результате изменения общественных отношений.
Брак в Египте, как правило, носит чисто формальный характер, и женщина остается в зависимом положении. По сей день жених и невеста не совершают брачной церемонии в мечети совместно. Жених подписывает контракт с семьей невесты, которая при этом даже не присутствует. Через неделю устраивается не церемония, а празднество, именуемое «вхождение», — когда жених приходит к невесте, чтобы начать совместную жизнь. Может быть, и впрямь не имеет значения, когда и как проходит брачная церемония, но поскольку она проводится в отсутствие женщины, в ней есть какой-то элемент купли-продажи.
На Западе часто задают вопрос, является ли мусульманский брак таким же священным, как христианский. Издавна европейцы со сладострастным ужасом взирали на полигамию мусульман, хотя она и не является чисто мусульманской привилегией. Иудейская религия не только разрешает мужчине (при некоторых обстоятельствах) иметь двух жен, но еще и двух наложниц. Несомненно, некоторые египетские евреи пользовались этой «приятной» привилегией наравне с мусульманами, но я знал только двух евреев, имевших по две жены. Как правило, у большинства евреев и мусульман одна жена и ни одной наложницы. Гаремы уже не существуют в Каире, а в деревнях их вообще никогда не было.
Правила развода также несправедливы по отношению к женщине. Чтобы развестись с женой, мусульманину согласно религиозным законам достаточно сказать ей: «Я развожусь с тобой». Жена может еще дважды прийти к мужу, но если и на третий раз он повторит те же слова, брак расторгнут. Он вправе сразу трижды произнести фразу «Я развожусь с тобой», и тогда развод окончателен и, бесповоротен. При мусульманском бракосочетании приданое вносит мужчина, а не женщина, и в случае развода жена сохраняет часть денег и все личное имущество.
Многие думают, что мусульманка вообще не может развестись с мужем, но это не так — она имеет право требовать развода через суд, если докажет, что муж относился к ней жестоко и не проявлял заботы. Тогда она теряет всякое право на приданое.
Есть в мусульманских законах немало лазеек, которыми может воспользоваться женщина, а нынешнее гражданское право все больше защищает ее интересы. Несмотря на заповеди Мухаммеда, религия сейчас тоже не одобряет полигамии. Однако в брачных отношениях налицо и другие элементы неравенства, которые еще не превратились в серьезную проблему, но когда-нибудь могут доставить много хлопот. Мусульманин волен жениться на христианке, еврейке или женщине иной религии, но их дети должны быть мусульманами. Мусульманка же может выйти замуж только за мусульманина, так как в противном случае ее детей будет воспитывать неверный, что недопустимо.
Районные суды Каира непрерывно разбирают семейные дела, и, поскольку свидетельские показания являются важнейшим фактором египетского судопроизводства, здесь всплывают скандальные, а иногда и трагические подробности. В прошлом веке англичане создали в Египте систему «туземных» судов, и в книге Дж. Кершоу с инструкциями для чиновников говорилось, что от египетского свидетеля можно добиться правды, только предоставив ему болтать сколько заблагорассудится. И действительно, во время разбора таких дел свидетели часами рассказывают в подробностях и с интимными деталями все, что произошло между поссорившимися супругами.
Статистика 1939 года показала, что 43 процента браков в Каире закончились разводом. К 1959 году цифры почти не изменились. В противовес Западу, где развод стараются облегчить, в Египте и государство и религия пытаются затруднить его. Религия, в частности, проповедует дисциплину и благоразумие, призывая супругов достичь примирения. Это, конечно, важный шаг к улучшению положения женщин, но в первую очередь он говорит о новых процессах в самой религии.
Как и все религии, ислам на протяжении ряда веков был извращен до неузнаваемости, и, если его моральный кодекс 1000 или 2000 лет назад отвечал потребностям десятка кочевых племен пустыни, его никак нельзя признать приемлемым для современного индустриального общества.
Каирские мечети по пятницам переполнены, и молитвенные коврики расстилают не только на тротуаре, но и на проезжей части улицы. Громкоговорители на минаретах расширили диапазон действия религии. Не спасают запертые двери и окна в квартире, ибо даже через толстые стены просочатся заклинания имама или шейха, требующего от правоверных подчиниться воле Аллаха или пожинать плоды его гнева. Молодые люди молятся в нейлоновых носках, а богачи выходят из шикарных «мерседесов». Генералы, прибывшие в штабных машинах, и бедняки в своих галабийях[13] стоят в одном ряду, в одной мечети и выполняют одни и те же обряды. Все «равны» перед богом — так учит Коран.
Никто не знает, насколько религиозны руководители египетской революции. Президент Насер строго соблюдал все формальности. Нет сомнения, что он был набожен, но есть все основания сомневаться в том, что он принимал те догмы, которые долго господствовали в Египте. Его толкование мусульманской религии, содержащееся в речах и печатных выступлениях, полностью противоречит традиционным исламским концепциям. Он совершенно очевидно выступал не против религии, а за ее реформу. Да ему бы и не удалось выступить против нее. И все же новый Египет должен будет преодолеть ужасный фатализм мусульманской морали, если он хочет обеспечить прогресс своему народу. Потому что фатализм, некогда придававший мужество всепобеждающим солдатам ислама, затем превратился в свою противоположность, приведя народ к беспомощности и покорности.
