Владимир Муравьев - Московские слова, словечки и крылатые выражения
Пик торжества арбатского мифа пришелся на 1993 год, когда широко отмечалось всей Москвой 500-летие Арбата. Было издано большое количество книг о его истории, не было газеты, которая не публиковала бы материалы о нем, проводились конференции, торжественные заседания. К тому времени на Арбате открылись два музея — «Квартира А. С. Пушкина», в которой поэт прожил в 1831 году с молодой женой Н. Н. Гончаровой около двух месяцев, и музей Андрея Белого, в доме, в котором он родился. Открытиями этих музеев отмечены две славнейшие литературные эпохи в истории Арбата.
Юбилей ярко и убедительно продемонстрировал уникальность, историческую ценность, духовную и художественную красоту арбатского района — улицы Арбат и прилегающих к нему переулков. Разум и логика подсказывают, что здесь должен быть создан московский городской (а по значению — мировой) заповедник. Но — отгремели праздничные фанфары — и начались на Арбате сносы домов, о славном историческом прошлом которых писали в газетах и которыми восхищались москвичи, началась стройка «элитных» домов, разрушающих и вид и планировку арбатских кварталов, — на Арбат двинулась следующая орда опричнины — государевы сильные люди новых властителей и еще более сильные тугие кошельки.
Но вот удивительное дело — за всю свою долгую — в полтысячи лет — историю Арбат сохранил свое название даже в эпоху советских переименований, хотя, казалось бы, по его населению (которое Окуджава ядовито назвал «фауной») он должен бы быть переименован в первую очередь. Правда, в XVII веке царь Алексей Михайлович, как было сказано выше, повелел не называть более улицу Арбатом, а именовать ее Смоленской, но москвичи не приняли нового названия, и оно не привилось.
К эпитету «странное», которым Булат Окуджава характеризует название «Арбат», следует добавить и второй — «непонятное». «Странное» — это нечто необычное, но по большей части все-таки понятное, а «Арбат» — слово, значение которого было уже непонятно москвичам XVIII века.
С начала XIX века москвоведы пытаются объяснить значение названия «Арбат». Некоторые из их соображений попали в печать.
Видимо, первым в печати появилось утверждение анонимного автора в «Энциклопедическом лексиконе» А. Плюшара (1838 г.): «Слово Арбат на татарском языке значит „жертвоприношение“, и здесь когда-то приносились жертвы татарами».
Известный историк и археограф Павел Михайлович Строев в одном из примечаний к своей работе «Выходы царей и великих князей Михаила Федоровича, Алексея Михайловича и Феодора Алексеевича» (1844 г.) высказал мнение, что называние Арбат происходит от татарского слова «арба», то есть телега, и подтверждение этому он видит в близости слободы мастеров Колымажного двора (в районе Знаменки и Волхонки). Однако последующие исследователи резонно замечают, что «арба» и «колымага» — совсем разные вещи: в древнерусском языке слово «колымага» обозначало не экипаж, а походный «стан», «шатер», «палатку», и запись в Ипатьевской летописи под 1208 годом прямо указывает на это: «И возвратишася во колымаги свои, рекши во станы». Кроме того, ничто не подтверждает того, что в Москве когда-нибудь использовалось такое средство передвижения, как арба.
Следующая версия была выдвинута И. Е. Забелиным в 1893 году в статье «Опричный дворец царя Ивана Васильевича». Забелин, отметив, что в ряде случаев, в том числе и первом летописном упоминании 1493 года, название улицы встречается не в форме «Арбат», а «Орбат», далее рассуждает так: в русском языке, если слово начинается со звука «г», то этот начальный звук может выпадать, так, например, вместо «государь» говорят и пишут «осударь». Поэтому можно предположить, что первоначальный вид слова «Орбат» имел форму «Горбат». «Горбавьство, рекше кривость», — приводит Забелин толкование из старинной рукописи. Таким образом, делает он вывод, название «Арбат» зафиксировало собой кривизну местности и улицы.
Первая же серьезная, целиком посвященная объяснению названия «Арбат» статья, написанная известным археологом и искусствоведом, хранителем Оружейной палаты Кремля, В. К. Трутовским, появилась в печати в 1912 году в первом выпуске сборника «Старая Москва», издававшемся одноименной комиссией, и называлась «Происхождение названия Арбат». В ней подведены итоги всех предшествующих попыток объяснения этого старинного московского названия.
Гипотезе И. Е. Забелина он противопоставляет указание на то, что по своей «горбатости» и «кривизне» Арбат не выделяется среди других московских улиц, и многие из них по своему рельефу могут претендовать на это название с большим основанием. Также он не соглашается и со Строевым.
Про утверждение «Энциклопедического словаря» А. Плюшара Трутовский пишет: «Производили его (название Арбат. — В.М.) от подобного будто бы татарского слова, означающего жертвоприношение, и объясняли тем, что „могло быть, что в этих местностях, во время татарского владычества, происходили жертвоприношения“. Однако ни слова такого с этим значением не удалось найти в татарском языке, ни каких-либо исторических указаний или данных для подтверждения того, что именно в этих местах татары не только устраивали свои более или менее продолжительные стоянки, но и совершали обряды жертвоприношений. Да и о том, могли бы быть здесь какие-либо языческие обряды религиозного характера татар, нет никаких сведений, не говоря уже, что с начала XIV в. татары были мусульманами и едва ли совершали свои прежние, языческие обряды, что особенно строго преследуется исламом».
Трутовский включает в сферу своих рассуждений также названия московских улиц, по всей видимости, однокоренных с названием Арбат: Арбатецкую улицу и Арбатецкие переулки в Рогожской части близ Крутиц, к которым можно добавить еще существовавший в XVIII веке Арбатецкий переулок на Воронцовом Поле.
В. К. Трутовский возвращается к тому, чтобы корень названия «Арбат» искать в восточных языках. «Я полагаю, — пишет он в статье „Происхождение названия „Арбат““, — что Арбат происходит от арабского слова „рабад“, во множестве — „арбад“, что означает „пригород“… Это значение слово имело уже в X веке, что видно из описания города Хоросана у Максуди: „Внутренний город (медина) расположен на средине города в обширном смысле (белед) и теперь разрушен; его (т. е. внутренний город) со всех сторон окружают пригороды (рабад)…“ Другой путешественник о Дамаске выражается так: „У него есть пригород (рабад) по сю сторону стены, окружающей большую часть самого города и по величине равной последнему“. Это известие интересно еще тем, что если его приложить, например, к Москве, к нашему Арбату, — подчеркивает Трутовский, — то получится картина, точно снятая с натуры».
Правда, если Арбат и можно назвать пригородом Москвы XIV века, то Арбатецкие улицы в силу их отдаленности от города пригородом не назовешь.
Версия Трутовского получила признание и считается наиболее вероятной. В последнем издании (1988 г.) справочника «Имена московских улиц» хотя и упоминается о версии П. М. Строева, предпочтение отдается гипотезе Трутовского: «Арбат („арбад“, „рабад“, „рабат“) — слово арабского происхождения, означающее пригород, предместье».
Более полувека мнение Трутовского о происхождении названия «Арбат» господствовало безраздельно. Оно кочевало из книги в книгу, из статьи в статью, не вызывая ни возражений, ни критики. Не появлялось и новых гипотез.
И лишь в семидесятые-восьмидесятые годы XX века вновь к этому вопросу вернулся старейший москвовед и старожил Арбата Дмитрий Николаевич Афанасьев. Собирая материалы по истории Арбата и подвергая проверке уже известные сведения, он, естественно, обратился и к самому названию района и улицы. Все существующие гипотезы о происхождении и значении топонима «Арбат» имели, по его мнению, изъян, и он предложил свою версию.
К сожалению, Дмитрий Николаевич не успел написать задуманную обширную работу об Арбате, но отдельные ее части он читал на заседаниях клуба «Москва» и Комиссии «Старая Москва», и по ним можно судить, насколько она интересна и оригинальна. Он скончался в 1991 году, и его отпевали на родном Арбате в старой Филипповской церкви. Свою версию о происхождении названия «Арбат» Дмитрий Николаевич изложил в интервью, которое было напечатано в газете «Московский старожил» в июле 1991 года.
Афанасьев к разгадке слова «Арбат» пошел отличным от его предшественников путем: он выписал из атласов все географические название «Арбат». Их оказалось немало: в Хакассии горы Большой и Малый Арбат, на Алтае река Арбат, в Саянах — горный хребет, в Казахстане — ручей и так далее, особенно много набралось Арбатов — ручьев и оврагов. Причем все эти названия находились в местах, где жили или живут сейчас народы, говорящие на тюркских языках.
«Арбат — слово тюркское, — размышлял Дмитрий Николаевич, — спору нет. Но как найти связующую нить между этими названиями — многочисленными горами и реками, оврагами и ручьями?»
