Россия XVIII в. глазами иностранцев - Коллектив авторов
Я выехал из Гравенгаги, места моего рождения, 28 июля 1701 года вечером в Амстердам. В этом городе я оставался до 30-го того же месяца, а на следующий день, в 4 часа пополудни, прибыл на простой лодке в Тексель. Здесь я узнал, что военный корабль «Оуденаарден», под начальством капитана Румера Влака, получил приказание сопровождать московские корабли и готов того же утра отплыть в 9 часов с пятью или шестью купеческими кораблями по направлению в Архангельск. Корабль же, на который я решился взойти, не приходил еще в Тексель, почему я и принужден был его дожидаться по 1 августа. В этот день я наконец перешел на него в 10 часов утра. Это было прекрасное судно, по имени «Иоанн Креститель», о восьми пушках и с отрядом в восемнадцать человек, шкипер же — Геррит Буис из Саардама. Мы лавировали с западным — юго-западным ветром, направляясь на запад, в Тексель, к которому, возвратясь на купеческом судне на корабль, и пристали перед обедом.
На другой день, в 9 часов утра, пустились мы далее и пробыли в море до часу пополудни. Здесь лоцман наш оставил нас, и я вручил ему несколько писем к друзьям моим, извещая их о своем путешествии. Мы держали путь на северо-запад к северу до вечера, когда повернули к северо-северо-западу и повстречали десять кораблей, из которых одни плыли в Голландию, а другие на Восток. В полночь настало затишье и продолжалось до утра 3-го числа месяца. В полдень подул с запада — юго-запада ветер.
4-го числа, с рассветом дня, ветер усилился, и мы продолжали наш путь на северо-запад при переменной погоде и повстречали еще несколько кораблей, плывших в различных направлениях.
5-го числа был северо-северо-западный ветер, и снова мы встретили много кораблей, между которыми были и рыболовные из Гренландии; рыболовы этих последних судов сообщили нам сведения о своем плавании и ловле. То же самое повторилось и в следующие дни.
8-го числа ветер подул на запад, и мы распустили все наши паруса, пользуясь прекрасной погодой. Но ветер затем изменился, стал дуть к юго-юго-востоку, а мы продвигались на северо-восток и к вечеру приблизились к самым передовым островам Норвегии, не замечая их по случаю пасмурной и дождливой погоды.
9-го числа мы находились на высоте 61°, имея опять пасмурную погоду, как и прежде, чередовавшуюся с дождем, равно как и в следующие дни. Блуждая таким образом в этом море, мы видели чрезвычайно больших рыб, называемых обыкновенно гиллен, голова и нос у которых заостренные. Далее мы видели еще и многих других рыб, между прочим так называемых подскоппен, с широкими головами, плававших вокруг нашего корабля: они вдесятеро больше дельфинов, столько же длинны, как шлюпки, и относительно более толсты, чем велики, и водятся только на Севере. После нескольких перемен ветра и погоды, в продолжение которых море было то тихо, то бурно, 16-го числа воздух прояснился настолько, что мы увидали землю около 7 часов утра: то были скалы или хребты, самые передовые северного берега, названные на карте Луфурт. Они довольно высоки и разделяются на несколько частей. (...) Когда мы подошли к ним довольно близко, я снял[1] остальную часть острова с другой внешней оконечностью, где я усмотрел еще небольшие скалы, которые, казалось, соединены были с тем же островом, удаленным теперь от нас на два или на три часа. (...) Мы двигались вперед затем довольно спокойно, вместе с несколькими кораблями, встретившимися нам случайно, и видели опять, как перед тем, особый род рыб, длиною в половину корабля, соразмерной толщины и с громадными головами. Между ними, конечно, были такие, которые созданы лишь воображением, как рассказывали нам это люди, видевшие якобы их мертвыми. В Балтийском море попадаются также какие-то птицы, похожие на наших уток или нырков, только поменьше и с острым клювом; пером эти птицы сверху черные, а сысподу белые. В эту ночь и следующий день, 17-го числа, был сильный туман и дождь. В 8 часов мы встретили корабль, отплывший из Гамбурга 30 июля в Архангельск. Туман все еще продолжался и мешал нам видеть землю, но вдруг небо прояснилось и перед нашими глазами предстала земля. Продвигаясь постоянно вперед, мы находились уже теперь на высоте 70° 36,' близ земли Лоппе и высокой каменистой скалы на юго-восток от нас. У ней стоял один французский корабль, хозяин которого приплыл к нам в шлюпке и взошел на корабль. Так как он говорил только по-французски, а у нас на корабле не было, кроме меня, никого, кто бы знал этот язык, то при разговоре с ним я служил переводчиком. Он рассказывал нам, что пять месяцев тому назад он отправился из Байонны в Гренландию, из которой вернулся домой, поймавши девять китов, и последнего из них в четырех или пяти часах от места, в котором мы тогда находились; что он надеялся найти еще китов у этого берега и спрашивал нас, не видали ль мы хоть одного на своем пути. Получив от нашего шкипера несколько полезных указаний, он сообщил нам еще, что у одного из пойманных им китов вместо усов были зубы длиною в пять дюймов, а жиром из него он наполнил 32 бочки и 7 1/2 бочек соли, которая находилась на задней стороне шеи кита. К этому прибавил, что такую добычу имел он уже несколько раз; что, очистив сказанную соль в Байонне, отправлял ее в нашу и другие земли, что соль эта употребляется для очищения цвета лица женщин и придает им известную свежесть молодости, что соль эта — отличное средство от многих болезней, мало известное в прежнее время, почему за нее выручалися тогда большие деньги. Он хвастался также, будто соотечественники его были первые, начавшие ездить в Гренландию. Мы видели еще около семи кораблей в этой местности и продолжали наш путь вечером. Погода все-таки была переменная, что продолжалось по 20-е число, когда в 8 часов утра мы были, казалось, в шести или семи часах от острова Лоппе, бывшего от нас на юго-восток, но нам уже не видного по причине весьма пасмурной и облачной погоды, иногда прояснявшейся на короткое время, утром же 24-го туман был до того густ, что мы с трудом могли видеть на пространстве от одного конца корабля до другого. 25-го мы находились на высоте 72° 23', где к вечеру сделалось затишье, и затем опять большой туман ночью, в темноте которой один из матросов поймал большого
