Золотая Орда: Судьбы поколений - Эдуард Сальманович Кульпин-Губайдуллин
С военной точки зрения они действительно были единым целым. Армия есть армия. Здесь не место для разногласий, разномыслия и разновооруженности. Единая стратегия, единые принципы тактики и организации, единообразное оружие, единая дисциплина — все это характерные черты настоящей армии. Конечно, монголы применяли и новое оружие, и новую тактику. Об этом есть самое последнее исследование, фактически открытие, С.А. Нефедова.
С.А. Нефедов справедливо утверждает, что монголы обладали военным превосходством над своими противниками и показывает масштабы этого превосходства на ряде примеров. Так, в сентябре 1211 года монголы встретились в битве у крепости Хуйхэпху с армией могущественной империи Цзинь. Регулярная цзиньская армия состояла из профессиональных воинов-латников. Даже лошади их были одеты в латы. Численность цзиньской армии составляла около 500 тысяч солдат. Монгольских воинов было не более 100 тысяч, и лишь очень немногие из них имели железные доспехи. Тем не менее, цзиньская армия была наголову разбита и практически уничтожена. В большой битве при Джебель-ас-Салихийе в Сирии сражалось 50-тысячное монгольское войско и при этом у монголов «кроме стрел, не было ничего другого». Египетский султан Насер рассчитывал без труда одолеть монголов в ближнем бою, когда они израсходуют свои стрелы. Однако «затемнилось солнце от них, а люди остались в тени от густоты стрел. Этими стрелами войско султана было разбито и обращено в бегство». В сотнях битв на протяжении XIII века монголами командовали разные (и не всегда талантливые) полководцы — тем не менее, они почти всегда побеждали.
Залог побед — луки и стрелы. Вместе с монголами на арену истории вышел необычайно мощный и в то же время небольшой, удобный для конника монгольский лук, позволявший точнее прицеливаться и вести стрельбу в высоком темпе — до 10–12 выстрелов в минуту. Стрелы из их луков летели в полтора-два раза дальше, чем у других народов. Стрела татарского лука XIV века на расстоянии 200 метров убивала лошадь, пробивала кольчугу навылет. По мощи лук не уступал аркебузам, а по скорострельности намного превосходил их. Эффективность стрельбы Р.П. Храпачевский сравнивает с огневой мощью регулярных армий нового времени, а Ю.С. Худяков полагает, что лишь развитие огнестрельного оружия положило предел господству конных лучников. Последний сравнивает военный эффект появления монгольского лука с фундаментальным открытием XX века — автоматическим оружием. Скорострельность монгольского лука позволяла монгольским воинам сокращать дистанцию боя. Их легкая кавалерия мчалась вдоль фронта, поливая противника дождем стрел; если же враг переходил в атаку, то монголы обращалась в мнимое бегство, во время которого лучники, обернувшись назад, расстреливали преследователей и их лошадей. Поражение лошадей было едва ли не главным элементом этой тактики. Если же противник упорно держался на своей укрепленной позиции, то в атаку шел полк «мэнгэдэй» — «принадлежащие богу», то есть «смертники». Задача «мэнгэдэй» состояла в том, чтобы (пусть даже ценой больших потерь) завязать ближний бой, а затем симулировать бегство и все-таки вынудить противника преследовать лучников.
Как появление огнестрельного оружия заставило рыцарей снять латы, так монгольский лук позволил монголам снять тяжелые доспехи. Они все равно не могли защитить от стрел, выпущенных из монгольского лука, и не нужны были воинам, не участвовавшим в контактном бою. Монголы побеждали, уничтожая противника на расстоянии и оставаясь недостижимыми для его оружия. Как в XXI веке американцы в Ираке и в Югославии.
Хочу отметить одну важную деталь исследования С.А Нефедова. Изготовление луков требовало особого мастерства, а стрельба из него — особой сноровки и необычайной силы рук, развиваемой с самого раннего детства: у тюрков с трех лет. И далее: большинство воинов монгольских армий составляли тюрки, монголы сами снабдили тюрок новым оружием и научили обращению с ним.
Итак, у монголов и тюрков было общим вооружение и его применение. Но было ли у них общее дело? Такой вопрос до сих пор не ставился, так как ответ подразумевался сам собой: естественно, завоевание. Была ли у них цель обретение новой родины, существовало ли у завоевателей единство взглядов, комплиментарность? Такие вопросы вообще не поднимались.
В научном исследовании, в конечном счете, все зависит от точки зрения. Тут, как в компьютере: что заложишь, то и получишь. Очень многое зависит от того, откуда смотреть, вести отсчет, от какой «печки плясать»? Смотрели, как правило, с Запада: из Европы. И не только европейцы, но и русские историки. А за ними и татарские. Они ведь учились в той же «школе», на тех же установках. Как исключение, с ростом востоковедения стал набирать силу другой взгляд — с Востока, в данном случае — из монгольских степей. Но и с этой стороны рисовалась та же черно-белая картина. Монголы — организующая и направляющая сила. Остальные этносы, поднятые с мест монгольской волной, — не стоят особого внимания. Иными словами, был только один взгляд — извне. А если посмотреть изнутри и в динамике, то, что увидим?
Если говорить о поколениях, а мы о них ведем речь, то нам известно немногое: «вход» и «выход» из «черного ящика». В историческом процессе смены трех демографических поколений завоевателей — монголов и тюрков — на «входе», в первом поколении завоевателей, мы видим два этноса — монголов и тюрков. На «выходе» — в третьем поколении: один — тюрков. Монголы ассимилированы тюрками. Как это произошло?
Наша задача «вскрыть» «черный ящик» — историю взаимоотношений, интересов этносов, которые мы можем видеть только в проявлениях текущей социальной, экономической жизни. Сведений донельзя мало. Есть факты, но на них не обращали внимание. Чуть ли не все историки полагают, что этнические отношения играли второстепенную роль для кочевого населения Улуса Джучи. Там не было жесткого деления на «своих» и «чужих», рыцарская этика не признавала этнических и конфессиональных различий или же такие различия были невелики. Так оно выглядит, если рассматривать отдельные эпизоды, статику отдельных кадров. Но если переходить к долговременным процессам, то можно выявить первоначально незаметные явления, которые в своем развитии способны изменять жизнь социума в целом и эволюцию этносов, в частности.
Что нам известно о событиях 1236–1256 гг. из исторических документов? То, что начало государства Джучидов в Восточной Европе и Сибири имеет свою предысторию. Оно было положено еще при жизни Чингиз хана. В 1207–1208 гг., после покорения сибирских народов, он выделил область правления — улус — старшему сыну
