Петр Великий и управление территориями Российского государства - Андрей Владимирович Дёмкин
Беспокойство по поводу того, что от частых перемен сибирских воевод в государственной казне «учали быть великие недоборы», выражал именной указ 24 апреля. Нормальными сроками их службы объявлены 4–6 лет. Воевод приходилось часто менять из-за их злоупотреблений, о которых сказано выше. Так даже «в малые годы» они наживают себе «великие пожитки и богатство», а челобитчиков по поводу их произвола в Москву не пускают. Из-за многих обид местное население служилых людей «на зимовьях побивает», а иные бегут в Китай. Да еще «изменники мунгалы» «побивают» и служилых и «ясачных» людей. Указ констатировал необходимость в воеводских наказах подробно прописать права и обязанности воевод, а тех из них, кто будет нарушать их положения, населению не слушать и подавать на них челобитные в Москву.
Такой же указ 26 декабря снова обличал злоупотребления бывших сибирских воевод. Здесь также отмечено, что воеводы и их подчиненные, несмотря на запрет, вино «курили» и продавали его, а также табак и игральные карты. Также без доклада в Москву «многих людей пытали и смертию казнили», соболей и другую пушнину забирали у «ясачных» «из-за муки». Снова сказано о бегстве их в Китай и «в разные дальние безвестные места». Не «стерпя мучений», в Якутии «ясачные иноземцы» «ясачных сборщиков» и служилых людей «на дорогах побивают до смерти». Также воеводы в таможенные дела «вступают», что им строжайше запрещено. Без государева указа и проезжих грамот посылают людей для торга в Китай беспошлинно.
Указ строжайшим образом запрещал всю незаконную практику. Пытать и казнить как русских, так и инородцев можно было только по государеву указу (пытки разрешалось применять самостоятельно только в случаях, описанных в Уложении 1649 г.) Сбор «ясака» следовало поручать только «добрым» людям. Вновь пренебрегшим запретами грозила смертная казнь и конфискация всех «животов». Специально воеводам, которые продолжат практику прежних нарушителей государевых указов и наказов, грозили «великим разорением» вплоть до смертной казни и конфискации вотчин, поместий, дворов и всех «животов». Воеводам же, которые будут добросовестно выполнять свои обязанности, обещали прибавку сроков их воеводства на 3–6 лет «перед прежними». Понятно, что сибирская служба, даже без вопиющих злоупотреблений, давала хороший доход.
Боярский приговор 8 января 1696 г. стал весьма полезным начинанием для воевод и дьяков, отправлявшихся на сибирскую службу: Верхотурская таможня не должна была проверять, сколько они брали с собой денег. Однако, именной указ 16 января вновь повторял обвинения воевод в махинациях с пушниной, в грабеже «ясачных» которые разбегаются. Здесь снова содержатся угрозы сурового наказания ослушникам. Показания с торговых людей на притеснявших их сибирских воевод должны были собрать по именному указу 23 января. Приведенный нами выше порядок размещения «колодников» в Верхотурье из соответствующего воеводского наказа прописан и в именном указе 21 января.
Боярский приговор 30 июля касался вмешательства сургутского воеводы М. Трусова в дела местной таможни. С него за это велено «доправить» 1,6 тыс. р., во что оценен ущерб казне. Таким же решением 31 августа бывший туринский воевода И. Морев, не отдавший новому воеводе казенные деньги и уехавший не дождавшись сменщика, должен был уплатить и долг казне, и пени за все прегрешения в размере около 1 тыс. р. Не случайно именной указ 30 сентября 1697 г. напоминал положения воеводского наказа о строгом исполнении порядка передачи должности от прежнего к новому воеводе.
Две грамоты в 1697 г. были направлены в Енисейск стольнику, воеводе Глебову. В первой, 28 октября, отмечено, что государю «ведомо учинилось», что в сибирских городах, особенно в Якутске, многие служилый люди делают себе, женам и детям одежду из дорогих «золотных и серебряных» шелковых тканей с дорогими же кружевами. «Иные» ходят в собольих и дорогих лисьих мехах, «чего им по чину своему носить не довелось». Такую роскошь они себе позволяют путем «кражи» государевой казны и «грабежа» «ясачных людей». Воеводы закрывают на это глаза, потому что и им справляют шубы лисьи и собольи «самые добрые». Служилые люди же, «что у них сверх обычных пожитков окажется», должны тратить на покупку себе «доброго» вооружения и «панцирей», чтобы к «боям с неприятелями» быть всегда готовы, или же строить себе хорошее жилище. Глебову предписано потребовать от своих служилых людей, чтобы они такого платья не носили. Если же подобное «объявится» – забирать в казну, а виновным чинить наказание «по вине смотря».
Другая грамота Глебову 26 ноября сообщала, что государю стало известно о бесчинствах «домовых детей боярских» Сибирского и Тобольского митрополита. Посланные в сибирские города взимать церковную десятину они разоряли местное население и брали «взятки великие». Глебов должен был учинить «розыск» в своем уезде и держать этих «десятильников» в Енисейске до указа из Москвы «скованными». Ему же 18 апреля 1698 г. был предназначен именной указ, который запрещал строить новые монастыри без государевых грамот, поскольку в Сибири и мужских, и женских монастырей уже «довольное число есть».
Именной указ 18 декабря 1696 г. направлял в Томск грека А. Левадиани «с товарищи» для розысков серебряной руды. Сколько серебра он найдет, грек должен привести в Томск к воеводе В. Ржевскому. Последний же обязан был переправить образцы руды в Москву, в Сибирский приказ. При этом у Левадиани воевода должен взять «сказку», где бы он определил: сколько надо людей, чтобы в год «накопать» руды, из которой 1 пуд серебра выйдет, и во сколько это станет казне. На расходы в Томск тогда было бы послано 500 р. О постройке заводов на месторождениях железной руды сказано в именном указе 10 июня 1697 г. Верхотурский воевода должен был осмотреть подходящие места нынешним летом и «учинить чертеж». Следовало отметить, где были у «мужиков» небольшие железные заводы и есть ли от них доход. Найденную руду проверить «опытами».
Ряд именных указов касался специально работы таможен. Так 3 декабря 1697 г. в Нерчинске таможенные пошлины указано брать только серебром и золотом. Если воевода задерживает торговых людей и тем причиняет им убытки, то с него брались пени. В таможнях по пути из Сибири к Москве 16 декабря велено внимательно осматривать сани с грузами, в том числе и воеводские, чтобы в них не везли «заповедные товары». Вновь о таможенных пошлинах в Нерчинске сказано в именной указе 22 января 1699 г.: вместо 5 к., велено брать по 10 к. с 1 р. оценки товаров.
Именной указ 28 марта 1698 г. инициировал посылку грамот
