Томас Рид - Мальчики на севере
- Значит, мне много придется учиться, чтобы уметь отличать вымысел от правды, - искренне вздохнул мальчик.
- Да, Гаральд, я радуюсь, что у вас уже рождается желание учиться. Была бы охота, а там все будет хорошо.
Хозяин мызы, осанистый, важного вида старик, принял путешественников очень радушно. Все они искренно жалели, что не знали норвежского языка и не могли вести беседы со стариком и его семейством.
Мальчикам очень нравилось, что семейство старика удивлялось многим их вещам. Казалось, они отроду не видывали усовершенствованных английских удочек и садков для рыбы. Особенно их приводила в восторг карманная зрительная труба Гарри, в которую ясно можно было видеть самые отдаленные предметы, невидимые простыми глазами.
5. ЦЕЗАРЬ ПИНК
На ночь старик уступил им свою кровать. Как они ни старались объяснить ему, что вовсе не желают стеснять его, но, видя, что он готов обидеться, вынуждены были согласиться на его вежливость.
Хозяева отдали в их распоряжение всю переднюю комнату, а сами перешли в заднее отделение мызы.
Только наши путешественники устроились поудобнее около огня и принялись варить себе на ужин суп, в дверь кто-то постучался.
Один из мальчиков бросился отпирать, и на его вопрос, кто там, он, к величайшему удивлению, услыхал вместо непонятного норвежского наречия свой родной язык.
- Прохожий. Пустите пожалуйста. Я очень озяб и страшно устал, - проговорил кто-то за дверью на чистейшем английском языке.
Мальчик отпер дверь.
- Здравствуйте! - проговорил незнакомец, входя в комнату, средних лет высокого роста, в дорожном костюме, с типичным лицом и манерами чистокровного янки. - А! У вас уже и суп кипит, это отлично, - я сильно проголодался, продолжал незнакомец веселым тоном, сбрасывая с себя охотничью сумку и плащ, предварительно поставив в угол ружье.
Бесцеремонность незнакомца удивила даже Стюарта. Он встал и подошел к нему.
- Цезарь Пинк, - продолжал незнакомец, рекомендуясь Стюарту. - А как ваши имена, благородные лорды?
Стюарт назвал себя и представил незнакомцу обоих мальчиков.
- Так я и знал, что вы англичане! - воскликнул незнакомец, крепко пожимая руки нашим путникам. - Куда только ни заберутся эти любопытные сыны Альбиона! Ну, да это в моем духе, я американец и тоже люблю таскаться по свету, - в этом отношении мы вполне походим друг на друга. Да здравствуют две великие нации, говорящие на одном языке, хотя разных взглядов и убеждений! А впрочем, черт с ними, с этими взглядами! Давайте лучше ужинать, иначе суп перекипит.
Незнакомец положительно понравился нашим путешественникам, и они в несколько минут с ним так подружились, как будто были знакомы уже несколько лет.
На утро поднялись очень рано. Первым встал американец и сейчас же растолкал своих новых друзей.
После завтрака наши путешественники взяли лошадей и во главе с Цезарем Пинком, уже несколько знакомым с этими местами, отправились на фьельд.
Дорога была очень неудобная и крутая. Путешественники, особенно Гаральд, то и дело проваливались в снегу; часто они принуждены были спешиваться и взбираться на гору пешком, ведя под уздцы лошадей.
Через несколько часов они, сильно измучившись, добрались до одной долины, где нашлась избушка, в которой все и остановились обедать.
- И это здесь называется дорогою! Да ведь это черт знает что! - жаловался Гаральд, потирая ушибленные ноги и озябшие руки.
- Да, это не то, что у вас в Лондоне, в Гайд-Парке, мой юный друг, говорил американец, запихивая в рот громадный кусок свинины. - Хотя вы и англичанин, а все-таки мне сдается, что вам не взобраться на гору.
- Это почему?! - горячился Гарри, который был счастливее брата и ни разу не провалился нигде в снегу. - Ведь ходят же другие на фьельд, пройдем и мы.
Цезарь Пинк громко расхохотался.
- Те, те, те, мой юный петушок! Это вы говорите так потому, что не видали еще настоящей дурной дороги на фьельд.
- А разве та, по которой мы лезли сюда, по-вашему, хорошая дорога? спросил с заметным раздражением Гаральд.
- Порядочная! - хладнокровно проговорил американец, раскуривая трубку. Доказательством этому служит то, что даже вы взобрались по ней сюда и доставляете мне удовольствие беседовать с вами.
- Но, мистер Пинк, неужели дальше будет еще хуже? - спросил Гарри.
- Несравненно хуже, мой юный друг. Нам придется все время идти по колени, а то и прямо по пояс в снегу и ежеминутно рисковать куда-нибудь провалиться в пропасть.
- Но ведь это ужасно! - вскричал Гаральд.
Американец молча пожал плечами.
- А нет ли на фьельд другой дороги? - спросил Стюарт.
- Есть. И я удивляюсь, почему вы выбрали именно этот путь, - сказал Пинк.
- Мы заблудились в лесу, поэтому и попали сюда.
- Ага! В таком случае, вам нужно возвратиться в Киевенну - оттуда дорога на фьельд гораздо лучше. А здесь, повторяю, можно пройти только с опасностью для жизни.
- А зачем же вы сами хотите идти здесь? - спросил Гаральд.
- Я? Очень просто, мой милый петушок. Мне нравятся опасности, и я явился сюда вовсе не затем, чтобы ходить по паркету.
- В таком случае, нам действительно лучше последовать вашему совету, задумчиво проговорил Стюарт.
- Но почему вы нам раньше не сказали об этом? - вскричал Гаральд.
- А потому, мой дружок, что молодые все очень самолюбивы. Чтобы заставить их поверить чему-нибудь, лучше всего дать им возможность самим испытать это. Вот почему я и умолчал раньше об этом.
- А вы не поедете с нами? - спросил Гарри, очень полюбивший веселого американца.
- Нет, мой друг. Я предпочитаю эту дорогу.
- А если вы погибнете?
- Ну вот еще! Я не раз преодолевал и большие трудности. Если же погибну, то обо мне плакать будет некому, будьте покойны.
Стюарт решил последовать совету американца и они расстались. Пинк отправился вперед, а наши путешественники повернули назад по дороге в Киевенну.
Они взяли провожатого и ехали почти всю ночь. Только на рассвете показалась, наконец, мыза Киевенна построенная на берегу реки и украшенная оленьими рогами.
Страшно измученные подъехали они к мызе. Около мызы они увидели какого-то старика-норвежца, чистившего нож.
Старик приветливо пригласил путников войти в дом, и они с удовольствием приняли это приглашение.
В громадной кухне горел сильный огонь, вокруг которого сидело несколько человек, занятых починкою сетей, лыж, чисткою ружей и пр. По знаку старика, гостям освободили место около огня, и они с наслаждением уселись тут.
Старика звали Христианом. Судя по общему уважению, он был хозяином мызы и главою семьи.
Вскоре началась оригинальная беседа англичан с норвежцами, ни слова не понимавшими друг у друга. Только Христиан, знавший немного по-немецки, и Стюарт, понимавший этот язык, кое-как толковали между собою.
Тем не менее было очень весело. Мальчики расспрашивали обо всем по-английски, а им объясняли по-норвежски, сопровождая слова всевозможными пантомимами, вызывавшими у всех дружный смех.
Целый день наши путешественники пробыли у гостеприимных норвежцев. Мальчики успели уже подружиться с внуками Христиана: учились у них ходить на лыжах, катались с горы на санках, причем Гаральд, которому эта забава особенно понравилась, ухитрился попасть в одну ложбину, к счастью неглубокую. Его оттуда вытащили, и он отделался только испугом да легкими ушибами.
- Как здесь хорошо и весело! Право, тут можно без скуки долго прожить, говорил даже более серьезный Гарри, укладываясь спать на ночь.
- Ты прав, Гарри. Я нигде так весело не проводил времени, как здесь, соглашался и Гаральд, растирая какою-то мазью, услужливо данною ему женой Христиана, синяк на боку, полученный им от падения с салазок.
На следующий день, утром, Стюарт и его воспитанники распрощались с радушными хозяевами и отправились на фьельд. Один из внуков старого норвежца, по имени тоже Христиан, вызвался служить им проводником.
Стюарт и его спутники очень были довольны этим и с радостью приняли предложение норвежца.
- Jo, jo (да, да)! - кричали мальчики. - Едем с нами, Христиан, - нам будет гораздо веселее.
Все были верхом и ехали довольно тихо. Вдруг Гаральд закричал:
- Смотрите, смотрите! Целое стадо оленей! Я сейчас выстрелю.
И он начал снимать ружье с плеча, но Христиан подъехал к нему, удержал его за руку и начал что-то объяснять ему.
- Да пусти же меня! - кричал мальчик, стараясь освободить свою руку, за которую его крепко держал норвежец. - Мистер Стюарт, - обратился он к учителю, - не знаете ли вы, что он бормочет? Почему он не дает мне стрелять?
- Он говорит, что эти олени принадлежат им, - сказал Стюарт, внимательно вслушиваясь в слова норвежца.
- А-а! Он так бы и сказал, а то бормочет. Бог знает что.
- Да ведь он вам это и говорит, только на своем языке, - засмеялся Стюарт.
- Ах, да! - покраснел мальчик. - Я и не догадался.
