Михаил Ишков - Кортес
На острове я первым делом отправился в резиденцию губернатора. К сожалению, Овандо не оказалось на месте - он был в походе. Меня принял его секретарь, мы с ним мило поговорили. Он обещал, что землю мне выдадут без всякой проволочки. Как будто я стремился через океан, чтобы рыться в земле, как мужик! Я нуждался в золоте!..
Эти слова пришлись по вкусу секретарю, мы подружились. С приездом Овандо и место устроилось - меня назначили нотариусом в селение Асуа. Жизнь постепенно налаживалась, меня принимали в обществе. Не отказывался я принять участие и в экспедициях по захвату и усмирению индейцев. Солдаты наглядно объясняли им, что милость короля не может изливаться безвозмездно, следовательно следует хорошенько потрудиться на золотых рудниках и приисках, а также в энкомьендах (сноска: Особого рода поместья, которые получали испанские колонисты на вновь открываемых землях.), к которым индейцы были приписаны. Уже тогда неоправданная суровость воспитательных мер, а порой и откровенная, бессмысленная жестокость претили мне.
Страсть к пролитию крови всегда выглядит отвратительно. Только разум способен обуздать этот грех. Однако среди всех видов мучительства наиболее кощунственно выглядят человеческие жертвоприношения, когда кровь начинают пускать для того, чтобы умилостивить мерзких языческих идолов. Подобные обряды были в особой чести у ацтеков. Мотекухсома однажды признался, что по случаю какого-то языческого праздника принес в жертву разом двенадцать тысяч человек!
...Сидение на Эспаньоле, затем на Кубе, не прошли для меня даром. Сначала я близко сошелся с вновь назначенным губернатором Кубы Диего Веласкесом, потом в следствие известных событий мы рассорились и помирились только, когда я согласился сделать предложение Каталине Хуане Маркайдо, старшей сестре которой оказывал особые знаки внимания сам Веласкес. Губернатору мало было управлять Фернандиной, он ещё желал царствовать, насаждать добродетельные взгляды, оказывать покровительство... Что ж, я пошел у него на поводу - занялся сельским хозяйством, первым принялся разводить на острове домашний скот, взялся за намыв золота, что тоже приносило изрядный доход. Вскоре Веласкес, вновь подобревший ко мне и без стеснения, прилюдно называвший меня "кумом", назначил меня комендантом Сантяго. Так я начал зарастать мхом, покрываться шелухой скуки.
Всех нас разбудил Фернандо Кордова, открывший на западе огромный остров, названный им Рика. В последствии выяснилось, что это полуостров, имя ему дали Юкатан. Кордову я знал лично - это был смелый рассудительный человек, всегда готовый ловить и резать индейцев. В плавание он отправился с целью отыскать на новых землях жаждущих работать на плантациях и рудниках дикарей. В случае, если у них не обнаружится такого желания, Кордова мог воспользоваться охотничьими собаками и солдатами.
Бурей корабли Кордовы были отнесены к желтым откосам Юкатана - там они впервые увидали посреди морской глади огромное здание. Оно имело форму квадрата и ступенями поднималось прямо из воды. На вершине пирамиды была устроена площадка, вся испачканная засохшей кровью. Там же помещался свирепый идол, в бока которого вгрызались какие-то жуткие хищные твари из камня. Рядом лежала толстая, свернувшаяся кольцами каменная змея, заглатывающая громадного зверя, видом напоминающего тигра.
Еще большее изумление у команды вызвал город, раскинувшийся напротив капища, на противоположном, пологом берегу пролива. Золота там оказалось мало и все низкопробное, однако в направление на полночь, по утверждениям местных касиков, лежала страна, где благородными металлами мостят дороги и устилают пешеходные дорожки.
Этого известия хватило, чтобы жители Сантяго обезумели. Первым потерял голову сам Диего Веласкес. Никто не обратил внимания на невразумительность сообщения. Что значит "на полночь"? Ясно, что на север, но сколько дней пути до этой волшебной страны. Как труден путь? Сильна ли она? Ответов не было - бедняга Кордова сразу по прибытию скончался от ран, полученных в стычке с индейцами.
В апреле 1517 года в море ушел Хуан де Грихальва. Этому повезло больше, однако ему не хватило дерзости довести дело до конца и, вернувшись на Кубу, он получил обидный нагоняй от Веласкеса, чье самодурство особенно выпукло проявилось в этом случае.
В те дни, когда Грихальва привез золота на тысячи дукатов, встал вопрос об организации новой экспедиции к берегам Эльдорадо. Мог ли я упустить такую возможность?
Глава 3
Все сомнения исчезли, когда в ясных предутренних сумерках, на пологом берегу Юкатана, в прогалах тумана, который после бурной штормовой ночи клочьями относило к земле, - открылся город, размерами и блеском превосходивший Севилью. Впереди по курсу уже отчетливо просматривались желтоватые известняковые откосы выступающего в море мыса, а по правую руку смутно вырисовывались очертания острова Косумель. Там был назначен сбор флотилии... Дон Эрнандо только мельком повел подзорной трубой в ту сторону, потом вновь навел оптический прибор на удивительный город.
Это обиталище ничем не походило на первобытные селения туземцев, в которых ему доводилось бывать на Кубе и Эспаньоле - следовательно ни о каких облавах, которые колонисты устраивали на индейцев на тех благословенных островах, и речи быть не может. Борьба предстояла трудная, не на жизнь, а на смерть. Пути назад не было - надежды на быстрое нахождения золота и плодородных земель, с помощью которых можно было бы откупиться от Диего Веласкеса, растворились бесследно. Кортес невольно оторвал глаз от окуляра, поморгал, глянул вверх - легкое облачко стремительно таяло в бирюзовом светлеющем небе. Не его ли птица-удача этот тончайший клочок тумана?
Вновь обратившись к пейзажу за кормой, наблюдая в подзорную трубу гигантские ступенчатые пирамиды - сама высокая вздымала к небу одиннадцать ярусов, по ним впору было шагать великанам, - он внезапно ощутил гулкую пустоту в душе. Страха не было, изумление приглушило его. До этого момента он не очень-то доверял рассказам господ офицеров и солдат, участников экспедиций Кордовы и Грихальвы, их немного наивным и пылким признаниям, что при виде подобных сооружений они потеряли дар речи. Признавались они в этом легко, даже весело, без тени страха. Кортес усмехнулся - такие это были люди, выросшие в борьбе с куда более могучим и ужасным противником, каким были мавры. Из века в век их прадеды, деды и отцы вели борьбы с неверными. Умение воевать было у них в крови, владение оружием было им в охотку. Смыслом их жизни было утверждение истинной веры - не крестом, так мечом, разницы не было. Тем более в этих заморских краях. Разумеется, они жаждали золота, мечтали грести его лопатами... Затаив дыхание, слушали рассказы бывалых, пронырливых людей, которые клялись и божились, что своими глазами видели улицы, устланные листами из золота, вот такие же пирамиды, сверху донизу облицованные кирпичами из серебра...
Золото было желанным - и обязательным! - добавком, особенно для тех, кто первыми распахнул дверь в Новый Свет. И все-таки брани с туземцами казались им скорее крестовыми походами, продолжением той священной войны, которую вели их предки, с магометанами, чем походами за добычей. Они поднимали оружие на язычников!.. Забота о душах индейцев открывала путь к собственному спасению. Обращение на путь истины хотя бы одного, погрязшего в язычестве, туземца могло списать великое множество собственных грехов.
Это мнение являлось общепринятым, его разделяло большинство здравомыслящих конкистадоров, исключая отъявленных бандитов и негодяев. Правда, попадались и такие, как патер Лас Касас, которые всерьез начинали задумываться над тем, что постыдно губить индейцев. Они точно такие же люди, как и племя кастильцев, и поэтому мало заботиться только об их вере. Их следует признать равными себе. Позаботиться об их нравственности, воспитании, образовании наконец. Поданные его величества, католического короля дона Карлоса по отношению к Спасителю нашему, Иисусу Христу не могут делиться на два разряда. Все мы обладаем равными правами перед Господом. Дон Эрнандо считал подобные настроения несвоевременными. В ту пору, когда они спорили с Лас Касасом на эту тему, Кортес был слишком беден, чтобы сметь думать по-своему, жить по-своему. Нищему на этой грешной земле не дано вкусить тех сокровищ, которые дарует разумным тварям жизнь. Все, что ему дозволено, это бесплатно вдыхать воздух, пользоваться на дармовщинку ключевой водой, ютиться в холодной лачуге - за все остальное надо платить. Тот, кто не владеет золотом, не вправе рассуждать о заоблачных высотах. Мирянину не дозволено читать Библию, тем более толковать её - на том держалась святая римская церковь.
...Каменные ограды вокруг пирамид сложены из гладко отесанных блоков. На ближайшей к морю стене заметны следы красок: охры, голубой, желтой, зеленой. На морском берегу, у самого края мангровых зарослей, были выставлены каменные стелы в три, а то и в четыре человеческих роста. Сверху донизу они были покрыты резьбой - на передней плоскости одной из них Кортес сумел разглядеть резные очертания человеческой фигуры. Алтари на вершинах пирамид были испещрены изображениями отвратительных змеиных голов, скалились какие-то жуткие рожи, невиданные, похожие на ужасных львов, звери совершали ритуальные шествия. В ожидании восхода по крутой лестнице на вершину одной из пирамид взбиралась процессия - солдаты рассказывают, что именно там они безжалостно режут свои жертвы...
