Елена Майорова - Женщины в эпоху Крестовых походов
Расставшись с женой, Балдуин с облегчением возобновил свою холостяцкую жизнь и продолжал ею наслаждаться до тех пор, пока в конце 1112 г. не услышал, что графиня Аделаида Сицилийская, сложив с себя регентство при сыне Рожере, не прочь снова выйти замуж.
Несмотря на выгодные торговые связи с итальянскими купеческими республиками, Балдуин и его королевство испытывали постоянную нехватку средств. А всем было известно, что Аделаида за годы, проведенные на Сицилии, накопила огромные богатства.
Сицилия — самый большой остров в Средиземном море. Перевалочный пункт на нуги из Европы в Африку, ворота между Востоком и Западом, между латинским и греческим миром. Одновременно крепость, наблюдательный пункт и расчетная палата, она была лакомым куском для всех великих держав, которые в разные времена стремились к господству в Центральном Средиземноморье.
У короля имелись и другие соображения помимо экономических. Сицилийский флот был силой, с которой приходилось считаться, и его поддержка безмерно усилила бы позиции Иерусалима среди соседних государств, сарацинских и христианских. Союз с такой знаменитой семьей придал бы новый блеск его уже прославленному имени.
Балдуин решился. Немедля он отправил посольство в Палермо с тем, чтобы официально просить руки графини.
Аделаида Монферратская была дочерью маркиза Манфреда, брата великого Бонифация из Савоны. В то время Северная Италия уже приобретала славу всеобщего поставщика невест. Савойские и монферратские принцессы передали кровь своего дома французским королям, германским императорам, правителям Прованса и Португалии.
В 1089 г. Аделаида стала третьей женой графа Рожера Сицилийского, которому приближалось к шестидесяти.
Рожер Великий граф был самым младшим из одиннадцати братьев знаменитого нормандца Робера Отвильского по прозвищу Гвискар (Хитрец), завоевателя Сицилии. Гвискар умер, оставив двух сыновей: Боэмунда, отстраненного от наследования, и Рожера Борсу (Денежный мешок). Остальные десять Отвилей к описываемому времени покинули этот мир, а их потомство оказалось нежизнеспособным. Наследник Гвискара, Рожер Борса, проявлявший в течение всей жизни слабость и робость, которые его отец презирал, не имел талантов правителя и держался исключительно благодаря любезности дяди. Именно граф Рожер, человек, одаренный великолепной яркостью Гвискара, не менее умный, но более интеллигентный, был истинным господином Сицилии и Южной Италии.
В молодости граф пережил большую любовь к Юдифи Эвре, дочери двоюродного брата Вильгельма Завоевателя, ставшей его первой женой. Она умерла молодой, оставив Рожеру несколько сыновей.
О второй его супруге хроники молчат, называя лишь ее имя — Эрсмберга, дочь графа Вильгельма де Мортэна. Следовательно, она была знатной нормандкой, вероятно, также родственницей нормандских герцогов. Но, по-видимому, вторая жена Рожера оказалась менее сильной духом и в целом не такой яркой личностью, как хрупкая Юдифь, делившая с мужем все ратные тяготы и в его отсутствие самолично по ночам проверявшая сторожевые посты.
Скорее всего, вторая жена должна была рожать графу детей, и большего супруг от нес не ждал, да и не хотел.
В этом он был не одинок.
Даже такой светлый ум, как Фома Аквинский, утверждал, что роль женщины заключается лишь в одном: быть помощницей своего мужа в деле воспроизводства наследников. Именно для этого она создана и ни на что иное не способна.
Внеся свой прямо-таки незначительный вклад в дело воспроизводства потомства Великого графа, родив двух дочерей, Эрсмберга рано покинула этот мир, и новой «помощницей» графа стала Аделаида.
Источники не сохранили сведений и о том, как складывалась семейная жизнь пожилого графа и молоденькой савойярки. Династические браки не предполагали больших чувств между супругами. Превалировали другие ценности — материальная выгода, увеличение земельных владений, установление родственных связей со славным и знатным домом, рождение детей. По-видимому, граф Рожер, как и все правители того времени, озабоченные вопросом, кому передать владения, больше всего интересовался плодовитостью женщин в семье невесты, здоровьем девушки и хотел не столько приобрести «Лолиту» для утех (норманны в Сицилии быстро освоили такое сарацинское изобретение, как гарем), сколько мать благородных кровей для своего потомства. Поэтому можно предположить, что Аделаиде было от 17 до 20 лет — самый подходящий возраст для деторождения.
Однако первые годы брака ничем не порадовали Рожера: наследник, ради которого и был заключен этот неравный союз, так и не появился. Наверное, бедной Аделаиде пришлось выслушать немало жестоких упреков на этот счет, поскольку граф блестяще доказал свою плодовитость: о ней красноречиво свидетельствовали его по меньшей мере 13 потомков обоего пола. Правда, на то время в живых остались только дочери.
Наконец, в 1093 г. сбылись чаяния и надежды правителя и всего государства: Аделаида родила сына Симона. Теперь у Рожера был наследник! Затем 22 декабря 1095 г. положите династии еще более упрочилось: на свет появился второй сын, Рожер. Монферратская принцесса выполнила свое предназначение и, можно сказать, оправдала существование в глазах супруга, его приближенных и подданных. Время едких прямых и завуалированных упреков в бесплодии и бесполезности миновало. Теперь наконец Аделаиду чтили как мать — наиболее почитаемое женское достоинство того времени.
Великий граф умер 22 июня 1101 г., достигнув почти семидесятилетнего возраста.
Смерть правителя — всегда переломный момент в истории государства. Страну ожидал долгий период регентства. Аделаида была молода и неопытна, но, безусловно, готова к политическим интригам. Она обладала цепким мужским умом, была в меру смела и очень настойчива. Итальянка из далекой северной Лигурии, графиня не мота рассчитывать на преданность народов, оказавшихся под ее властью: нормандцев, греков, лангобардов, сарацин. К счастью, между ней и ее подданными не было языкового барьера: кроме родного итальянского языка она владела латынью, греческим и нормандским диалектом французского. Жизнь на Сицилии дала ей и еще один язык — арабский. Однако опыта правления у нее совершенно не было.
Зато в целеустремленности и силе характера ей нельзя было, отказать.
Семья правителей Сицилии по обыкновению жила в Мессине, в замке Мил сто. Аделаида измелила этому обыкновению. В Калабрии она, несомненно, ощущала себя неуютно среди надменных полуграмотных нормандских баронов, которых она не любила и которым не доверяла. Мессина же была для графини чересчур провинциальна, жизнь в этом маленьком городке текла слишком тихо и однообразно. На Сицилии, по ее мнению, имелась только одна подлинная столица — Палермо. По красоте окружающего ландшафта, приятности климата и разнообразию всевозможных удовольствий, которые составляют арабский идеал «сладкой жизни», с Палермо не мог сравниться ни один другой город. Палермо, население которого приближалось к 300 тысячам, был сердцем острова. Там процветали ремесла, горделиво высились дворцы, работали административные учреждения, арсеналы и даже монетный двор.
Аделаида окончательно перенесла свою резиденцию в Палермо, возможно, в 1112 г., поскольку церемония посвящения в рыцари юного графа Рожера происходила именно там, в старом дворце эмиров. Грамотой, выпущенной в июне того же года, Рожер и его мать предоставляли привилегии архиепископу Палермо.
Переселившись в Палермо, где большую часть населения составляли мусульмане, Аделаида и ее сын дали понять, что они доверяют своим сарацинским подданным и полагаются на них в своих заботах о процветании и спокойствии страны.
В новой столице графиня окружила себя изысканной красотой, окунулась в атмосферу роскоши и неги, созданной для расслабления. Она старалась вознаградить себя за строгость жизни и послушание, которые были ее уделом в браке со старым графом.
Аделаида, являвшая собой образец подражания для сына, высоко ценила культуру, ростки которой уже пробивались сквозь тернии церковных уложений. Поэтому атмосфера, в которой рос Рожер, была космополитически-средиземноморской. К сицилийскому двору стекались трубадуры, труверы и жонглеры из Лангедока, известного уже в то время своими «судами любви» и культом Прекрасной дамы. Правители Сицилии, как и всей Южной Европы, их охотно привечали. Секретарями Аделаиды и наставниками графа были мусульмане и греки, казначеями — евреи, и государственные дела обсуждались правительницей и ее советниками на трех языках, пока снаружи муэдзины созывали верующих на молитву.
Около Россано в Калабрии Аделаида основала василианский монастырь Святой Марии с великолепными росписями и удивительным полом, выложенным цветной мозаикой, продемонстрировав вполне дружественное отношение к православию. Ортодоксы, подчинявшиеся формально латинским властям, проводили собственную религиозную политику.
