Алексей Полянский - Ежов (История железного сталинского наркома)
И не моя вина в том, что я, как и мои сверстники, так примитивно рассуждал об истории. Чем кормили, на том и выросли. Так и получилось в нашей истории - одни цари великие, другие кровавые. И не только цари. Ленин с Дзержинским страну от врагов отстояли, в их честь и города названы, и памятники стоят, а Сталин с Ежовым народ истребляли - им позор и проклятие. Но так не бывает. У каждого человека, как говорил Александр Исаевич Солженицын, есть что-то и от дьявола и от ангела*, и это проявляется в различных ситуациях. Не был великим гуманистом и борцом за справедливость Дзержинский, так же как патологическим садистом и законченным подлецом не был Ежов. Останься Николай Иванович на всю жизнь портным или слесарем наверное, и мухи бы не обидел.
О Ежове сохранилось очень мало сведений. Архивные материалы или в основной массе своей уничтожили, или надежно спрятали. Грифы секретности снимают у нас очень неохотно: как бы потом чего не вышло. За пятьдесят лет ушли из жизни практически все, кто лично знал Ежова. Написанное о нем в тридцатых было полнейшим официозом и не дает представления о "железном наркоме". За рубежом о Ежове тоже писали мало - слишком быстро произошли восход и закат его карьеры. Основные источники сведений о "сталинской команде", Троцкий и его окружение, не знали Ежова. Никто из высокопоставленных перебежчиков и невозвращенцев, вроде Бориса Бажанова, Григория Беседовского, Александра Бармина, Вальтера Кривицкого, Александра Орлова1, тоже хорошо не знал Ежова. Дефицит информации порождает домыслы. Так случилось и с Ежовым. С легкой руки одного автора он осиротел в раннем детстве, но другой писал, что родная мать пережила Ежова почти на двадцать лет. Кое-кто из его биографов пишет, что молодой питерский рабочий Николай Ежов в толпе единомышленников в феврале семнадцатого громит магазины на Невском, однако по документальным данным - он солдат русской армии, служит в это время в запасных частях в Витебске.
Но почти все авторы, без ссылок на источники, характеризуют Ежова как злобного, глупого, примитивного и ничтожного человека. Вот и объяснение причин репрессий - недоглядела тогда партия, промахнулась и поставила во главе госбезопасности дураков и человеконенавистников. Они дров и наломали. Все как будто на своих местах! Надо же, обмануть таких доверчивых людей, как Иосиф Сталин, Никита Хрущев, Георгий Маленков, Вячеслав Молотов, Климент Ворошилов. А кто-то до сих пор верит в это. И пишет в "Известиях" некая З. Артемьева из Калуги: "Внутренняя политика государства служила большинству народа, а гибло в лагерях и тюрьмах меньшинство... Что до Николая Ежова, Лаврентия Берия и прочих, то они были врагами, а не коммунистами".
Значит, если бы вместо врагов Ягоды, Ежова, Берия НКВД возглавляли, например, такие честные коммунисты и достойные продолжатели дела Ленина, как Михаил Суслов, Леонид Брежнев, Алексей Косыгин, то сколько народу можно было бы спасти, и Сталина потом ругать не за что было бы. Если бы... Но не так все просто. Во все времена при властителях находились "козлы отпущения", которые отвечали за все "ошибки и неудачи".
По приведенному фрагменту письма трудно судить об интеллектуальном уровне З. Артемьевой из Калуги и о степени ее подготовки в области общественных наук. Конечно, в том, что она так рассуждает, не вина ее, а беда. Но как понять нашего известного ученого-философа Ричарда Ивановича Косолапова, в свое время занимавшего руководящие посты в партийной прессе, который считает, что ко "вредительско-разрушительной" роли террора (то есть необоснованным репрессиям. - А.П.) причастны "новые, порожденные уже советской действительностью формы классовой борьбы". К этим формам он относит "проникновение в правоохранительные органы чужеродных элементов, которые как раз к тому и стремились, чтобы дискредитировать, обескровить советскую власть, зачастую разя доверенным ею мечом тех, кто был ей предан".
Стало быть, преступления периода великой чистки совершались Ежовым и его подручными без ведома Сталина, который, как разъясняет Косолапов, "далеко не всегда владел ситуацией"*, сложившейся в органах.
Более глубоко и правильно, по мнению автора, рассматривал одну из основных причин репрессий один из бывших руководителей госбезопасности генерал-майор в отставке, кандидат исторических наук Вадим Николаевич Удилов: "Сейчас, похоже, никто не сомневается в том, что репрессии и притеснения узаконил Сталин. Но, как мне думается, узурпаторский режим, с отливами и приливами, сохранялся так долго прежде всего благодаря сталинскому окружению. Уловив в Сталине повышенную подозрительность, люди из окружения Сталина каждый по своей линии старались выявить побольше врагов народа, членов троцкистско-зиновьевского блока, шпионов и т. п., чтобы угодить Хозяину. Конечно, о подобных устремлениях партийно-государственной верхушки стало хорошо известно карательным органам НКВД, где к тому времени в следственные подразделения были введены новые (как правило, из числа партийных и комсомольских функционеров младшего и среднего звена), но рьяные исполнители, заплечных дел мастера, готовые на все"**.
Власти можно добиться тремя способами: получить по наследству, что бывает при монархах, путем избрания народом и, наконец, захватом. Большевики в 1917 году пришли к власти третьим путем. А в этом случае власть удержать сложнее, когда за ней не стоят традиционный институт монархии и Церковь или значительная часть населения, отдавшая свои голоса. И единственное, что остается, - это насилие, или, как обозвали его большевики, диктатура пролетариата.
Кроме того, у власти оказался не один человек, а партия, точнее, группа лиц, составлявшая ее руководство. Ленина тогда нельзя было назвать харизматическим лидером. В России до революции его практически не знали, он возглавлял большевиков, находящихся в эмиграции. Большевики в России больше тяготели к Якову Свердлову, а "межрайонцы", примкнувшие к большевикам незадолго до октябрьских событий, по-прежнему считали своим лидером Троцкого. Конфликт участников этого триумвирата был неизбежен; к тому же Свердлов довольно странно повел себя сразу же после покушения Фани Каплан на Ленина*. Но сначала борьба с эсерами и анархистами, потом Гражданская война сплотили большевиков. После победы Красной Армии Свердлова уже не было в живых, а Ленин тяжело заболел и фактически устранился от управления государством. Тут и вступил в борьбу за власть Сталин, который контролировал партаппарат, ставший его орудием.
Партия для Сталина была его обществом, окружением тех, кто имел для него значение. В 1921 году в одной из своих незаконченных работ он писал: "Компартия как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий орган последнего и одухотворяющий их деятельность"**. Как считает известный американский ученый-советолог, Роберт Такер, "настоящими большевиками были те, кто видел Сталина таким, каким он видел себя, и соответственно выражали ему безграничную преданность"***.
Сталин хотел создать именно такую партию и в итоге создал - послушную, исполнительную, обожествившую его и преклоняющуюся перед ним. Но с зиновьевыми, каменевыми, бухариными, рыковыми и томскими такая партия невозможна. Он для них - первый среди равных, они еще и усмехнутся, услышав, как кто-нибудь назовет его выдающимся революционером. Нет, богом для них он никогда не будет. Нужны другие люди, "ставшие революционерами" уже после революции. Ждановы, маленковы, берии, хрущевы, ежовы будут его преданными учениками и станут новой когортой руководителей партии. Эти не подведут, будут смотреть ему в рот, возносить. Такими нужно обновить партию. И оправдание своим действиям Сталин нашел у Ленина.
На ХV съезде ВКП(б), когда исключили из партии лидеров левой оппозиции, Сталин напомнил, что в 1903 году пришло время русским марксистам перейти к смертельной борьбе против них. Тогда у марксистов было шесть лидеров: Георгий Плеханов, Вера Засулич, Л. (Юлий) Мартов, Владимир Ленин, Павел Аксельрод и Александр Потресов. Резкий поворот оказался "смертельным" для пятерых из шестерки, и лишь Ленин, один из самых молодых, остался лидером. Вопреки многочисленным предсказаниям, подчеркнул Сталин, партия не только не погибла, лишившись прежних лидеров, но вышла на новую дорогу большевизма и привела тогда пролетариат к революции. Примерно то же, продолжал Сталин, произошло и в 1907-1908 годах, когда резкий поворот от легальной борьбы к затяжной, упорной, каждодневной революционной работе оказался "смертельным" для таких видных большевиков, как Алексинский, Богданов, Рожков. "Чего добивался тогда Ленин? Только одного: поскорее освободить партию от неустойчивых и хныкающих элементов, чтобы они не путались под ногами. Вот как росла, товарищи, наша партия"*.
Используя методы внутрипартийной борьбы Ленина, Сталин нанес удар и по нему, разгромив его бывшие кадры. В ходе чисток было ликвидировано подавляющее большинство соратников Ленина. Из семи человек, вставших у власти сразу после смерти Ленина - Бухарина, Каменева, Рыкова, Сталина, Томского, Троцкого, Зиновьева, - в живых остался только Сталин, и для него это было всего лишь повторением происшедшего при Ленине инцидента в 1903 году*.
