Тур Хейердал - Путешествие на Кон-Тики
- Вот это затея! Я бы отправился с вами! Этот бывалый исследователь Гренландии начал с того, что налил нам по кружке пива, а затем стал рассказывать о надежности судов первобытных народов и об их умении преодолевать любые препятствия как на суше, так и на море, приспосабливаясь к условиям природы. Он сам не только ходил на плотах по могучим сибирским рекам, но и буксировал вдоль побережья Арктики плоты, на которых были пассажирами местные жители. Рассказывая, он все время теребил свою бороду и повторял, что нам предстоят великие дела.
Благодаря горячей Поддержке нашего плана Фреухеном дело сдвинулось с мертвой точки с опасной быстротой, и вскоре в скандинавской печати появилось сообщение о нашей экспедиции. После этого на следующее утро кто-то сильно постучал ко мне в дверь в Доме моряков - меня просили подойти к телефону. Я поговорил по телефону, а вечером того же дня Герман и я звонили в квартиру дома, расположенного в одном из фешенебельных районов города. Нас принял прекрасно одетый молодой человек в лакированных домашних туфлях и шелковом халате, накинутом поверх синего костюма. Он производил впечатление изнеженного человека и, извинившись за простуду, держал все время около носа надушенный платок. Но мы знали, что во время войны он был летчиком и совершал подвиги, сделавшие его имя известным в Америке. Помимо нашего невозмутимого хозяина, присутствовали еще два молодых журналиста, готовые, казалось, лопнуть от переполнявших их мыслей и энергии. Мы знали одного из них как талантливого корреспондента.
За бутылкой хорошего виски наш хозяин сообщил, что его интересует наша экспедиция. Он предложил нам финансовую помощь при условии, что мы напишем ряд статей для газет, а по возвращении выступим с докладами в ряде городов. Вскоре мы обо всем договорились и выпили за успешное сотрудничество между патронами и членами экспедиции. Итак, наши финансовые затруднения были разрешены, их взяли на себя наши патроны, и нам не нужно было больше об этом беспокоиться. Герману и мне предстояло теперь заняться подбором остальных участников экспедиции, ее снаряжением, постройкой плота и подготовкой к выходу в море до наступления периода штормов.
На следующий день Герман рассчитался у себя на службе, и мы засучив рукава принялись за дело. Я уже получил от научно-исследовательской лаборатории отдела снабжения военно-воздушных сил обещание выслать через Explorers Club все, о чем я просил, и даже больше: наша экспедиция оказалась весьма подходящей для испытания их снаряжения. Это было хорошее начало. Главная задача состояла теперь в том, чтобы найти четверых подходящих спутников, готовых отправиться в плавание на плоту, а затем достать провиант для путешествия.
Людей, которым предстояло выйти вместе с нами на плоту в море, следовало подбирать весьма тщательно, иначе через несколько недель пребывания их с глазу на глаз могли начаться ссоры и недовольство. Я не хотел набирать экипаж из моряков, так как они вряд ли лучше нас были знакомы с плотами. Кроме того, мне не хотелось, чтобы в случае удачного исхода экспедиции ее успех приписали бы тому, что мы были более опытными моряками, чем древние строители плотов из Перу. Тем не менее нам нужен был человек, который умел бы обращаться с секстантом и отмечать на карте курс нашего плота - это должно было бить основой всех наших научных наблюдений.
- Я знаю одного художника, - сказал я Герману. - Он здоровенный малый, хорошо играет на гитаре и неистощим в шутках. Он окончил школу штурманов и. до того как посвятил себя целиком кисти и палитре, совершил несколько кругосветных плаваний. Я знаю его с детства, мы с ним не один раз участвовали в альпинистских походах у себя на родине. Напишу ему и предложу отправиться с нами. Он безусловно согласится.
- Пожалуй, подходит, - согласился Герман. - Нам надо найти еще кого-нибудь, кто умел бы обращаться с радио.
- Радио? - спросил я испуганно. - Зачем нам оно? Сам подумай: радио на доисторическом плоту!
- Не скажи... Радио мы возьмем из предосторожности, и оно ни капли не повлияет на твою теорию, если только мы не пошлем сигнала бедствия. Оно нам понадобится для передачи сводок о погоде и других сообщений. Принимать же предупреждения о надвигающихся штормах мы не сможем, так как в этой части океана их некому передавать. А если бы даже и имелась такая возможность, то какая бы от этого была польза для нас на плоту?
Своими доводами он постепенно отвел все возражения, которые были вызваны моей нелюбовью ко всякого рода клеммам и кнопкам.
- Как это ни странно, - сказал я, - но если речь идет о поддержке радиосвязи на больших расстояниях посредством небольших радиоаппаратов, то у меня найдутся замечательные знакомства. Во время войны я ведь был в радиоотделении. Лучшей кандидатуры, очевидно, не могли подобрать. Я непременно напишу Кнуту Хаугланду и Турстейну Раабю.
- Ты хорошо знаком с ними?
- Да. Впервые я встретился с Кнутом в Англии в 1944 году. Он был радиотелеграфистом и уже имел награду от английского короля за участие в диверсии на заводе в Рьюкане, производившем тяжелую воду. Когда я познакомился с ним, он только что вернулся из Норвегии, выполнив очередное задание. Гестапо напало на его след. Нацистам удалось запеленгировать его передатчик, который был установлен в дымоходе больницы в Осло. Немецкие солдаты с автоматами в руках окружили здание и отрезали все входы и выходы. Начальник гестапо Фемер лично руководил операцией и ожидал во дворе, когда к нему приведут Кнута. Однако из больницы стали выносить убитых и раненых гестаповцев, а Кнут, отстреливаясь, спустился с чердака в подвал, перебежал через задний двор и под градом пуль исчез за стеной, окружавшей больницу. Встретились мы с ним в старинном английском замке, где была расположена секретная радиостанция. Он приехал из Норвегии с заданием установить подпольную связь с действовавшими в оккупированной немцами Норвегии радиостанциями, которых в то время насчитывалось более ста. Тогда я только что окончил курсы парашютистов, и мы готовились совершить массовый прыжок с самолета где-нибудь около Нордмарка. Но в это время русские вступили в район Киркенеса, и из Шотландии в Финмарк был послан небольшой норвежский отряд, чтобы перенять, так сказать, от русской армии дальнейшее ведение операции. Я получил приказ присоединиться к отряду. И в Финмарке встретился с Турстейном.
В том районе стояла самая настоящая полярная зима, и северное сияние полыхало днем и ночью на черном, как уголь, звездном небе. Замерзшие до синевы, хотя и одетые в меха, мы вошли наконец в Финмарк, представлявший собой пожарище, и тогда из небольшой хижины в горах к нам вылез веселый и голубоглазый человек с пышными светлыми волосами. Это и был Турстейн Раабю. В начале войны он бежал в Англию, где окончил спецшколу, а затем был заброшен в Норвегию, в район Тромсе. Здесь он сидел в укромном месте с небольшим радиопередатчиком неподалеку от немецкого линкора "Тирпиц". В течение десяти месяцев он ежедневно передавал в Англию донесения обо всем, что происходило на борту линкора. Потом оказалось, что он подключал ночью свой тайный передатчик к приемной системе немецкого офицера.
Затем Турстейн перебрался в Швецию, а оттуда снова в Англию. Некоторое время спустя его опять сбросили с радиопередатчиком в глушь Финмарка, в тыл немцев. Когда немцы бежали, он очутился в нашем тылу, вышел из своего убежища и оказался весьма кстати со своим маленьким передатчиком: наша полевая радиостанция подорвалась на мине. Я могу биться об заклад, что Кнуту и Турстейну надоело слоняться дома и они охотно согласятся совершить небольшую прогулку на деревянном плоту.
- Написать не мешает, - предложил Герман.
Я написал короткие письма Эрику, Кнуту и Турстейну, причем не пытался их особенно уговаривать:
"Собираюсь отправиться на деревянном плоту через Тихий океан, чтобы подтвердить теорию о заселении островов Южных морей выходцами из Перу. Хотите участвовать? Гарантирую лишь бесплатный проезд до Перу, оттуда до островов Южных морей и обратно, а также хорошее применение вашим техническим знаниям во время плавания. Отвечайте немедленно".
На следующий день я получил телеграмму от Турстейна:
"Еду. Турстейн".
Другие также согласились.
Немало кандидатур было предложено на место шестого участника экспедиции, но каждый раз в последнюю минуту возникало какое-нибудь препятствие.
Тем временем Герман и я вплотную занялись проблемой продовольствия. У нас не было ни малейшего желания сидеть на плоту и жевать мясо пожилой ламы или сушеный картофель - кумару; ведь мы не ставили целью своего путешествия доказать, что сами были некогда индейцами. Нашей прямой задачей было проверить возможность путешествия на плоту инков, его мореходные качества и грузоподъемность, а также установить, пропустят ли стихии его к Полинезии с чужеземцами на борту. Наши предшественники индейцы могли, бесспорно, обходиться во время плавания сушеным мясом и рыбой и сушеным картофелем-кумарой: ведь это было их основной пищей и на суше. В пути нам предстояло узнать, могли ли они ловить в открытом море рыбу и собирать дождевую воду. Я считал, что мы должны были взять с собой тот фронтовой паек, который нам выдавался во время войны.
