Уолтер Лорд - Последняя ночь «Титаника». (Хроника гибели)
В каюте С-51 сидели молодая гувернантка по имени Элизабет Шют и ее подопечная, девятнадцатилетняя Маргарет Грэм. Увидев, что мимо двери их каюты идет кто-то из должностных лиц, мисс Шют спросила его, не грозит ли им какая-нибудь опасность; тот бодро ответил, что не грозит, но потом она услыхала, как он, пройдя дальше по коридору, сказал:
— Еще какое-то время мы продержимся.
Мисс Шют взглянула на Маргарет: та нервно пощипывала бутерброд с цыпленком, рука ее дрожала так сильно, что кусочки куриного мяса непрестанно сваливались с хлеба.
В рабочем коридоре на палубе Е никто не задавал вопросов. Этот широкий проход служил кратчайшим путем из одной оконечности судна в другую и среди командного состава завоевал прозвище «Парк-лейн», а команда называла его «большой шотландской дорогой». Теперь на этой «дороге» толпились и суетились люди. Среди них находились и кочегары, изгнанные забортной водой из котельного отделения Э6, но в большинстве своем это были пассажиры третьего класса, медленно пробиравшиеся по направлению к корме, таща с собой коробки, сумки и даже сундуки.
Им не нужно было говорить, что существует опасность. Для тех, кто размещался глубоко внизу по правому борту, столкновение не казалось «неясным скрежещущим звуком». Они услыхали «невероятный грохот», заставивший их выскочить из постелей.
Миссис Селини Ясбек — новобрачная с пятидесятидневным стажем супружеской жизни — выбежала со своим мужем из каюты в коридор. Они не стали совершать долго похода на одну из верхних палуб — причину всполошившего их звука легче было найти внизу. Как были, в ночных одеяниях, они подошли к двери, ведущей вниз в котельное отделение, и, взглянув в нее, увидели механиков, изо всех сил старавшихся ликвидировать последствия столкновения и пустить в ход насосы. Супруги Ясбек оказались понятливыми и тотчас опрометью ринулись обратно к себе в каюту, чтобы одеться.
Несколькими «этажами» выше них на палубе A Лоренс Бизли, пассажир из второго класса, отметил любопытное явление. Возвращаясь к себе в каюту, он стал спускаться по трапу и почувствовал, что ступени «не совсем на месте». Внешне они казались вполне горизонтальными, однако его ноги почему-то ступали не так, как им полагалось. Что-то увлекало их вперед, лишая его равновесия, как будто ступени трапа склонились по направлению к носу судна.
Майор Пошан тоже заметил это. Стоя с мистером Хейсом на носовом конце палубы A и наблюдая, как внизу пассажиры третьего класса играют кусками льда в футбол, он почувствовал незначительный уклон палубы.
— Почему судно накренилось? — воскликнул он, обращаясь к Хейсу. — Оно не должно крениться! Ведь море абсолютно спокойно, а судно стоит.
— Не знаю, — безмятежно отвечал мистер Хейс. — Наше судно невозможно потопить.
Почувствовали крен палубы и другие, но вслух говорить об этом казалось бестактным. В котельном отделении Э5 кочегар Бэрретт решил ничего не сообщать об этом механикам, трудившимся над насосами. Аналогично прореагировали на замеченный ими крен и полковник Грейси с Клинчем Смитом, находившиеся наверху в фойе на палубе A. На мостике приборы показывали, что «Титаник» имеет небольшой дифферент на нос, а крен на правый борт составляет 5o.
Тут же рядом Эндрюс и капитан Смит быстро производили кое-какие расчеты. Вода в форпике, в трюме Э1, в трюме Э2, в почтовой кладовой, в котельном отделении Э6, в котельном отделении Э5… За первые десять минут после столкновения везде, кроме котельного отделения Э5, вода поднялась на 4 м. Все вместе эти факты свидетельствовали о том, что судном получена пробоина длиной свыше 90 м. и первые пять отсеков безнадежно потоплены.
Что же в конце концов это означает? Эндрюс спокойно объяснил. «Титаник» может оставаться на плаву при затоплении любых двух из его 16 водонепроницаемых отсеков. Он может также сохранять плавучесть в случае затопления любых трех из первых пяти отсеков. Непотопляемость лайнера обеспечена даже при затоплении всех первых четырех отсеков. Но если вода затопит все пять первых отсеков, судно, как это ни прискорбно, не сможет держаться на воде.
Переборка между пятым и шестым отсеками доходит лишь до палубы Е. В случае затопления первых пяти отсеков нос судна погрузится в море настолько, что палуба Е над шестым отсеком войдет в воду и через ее люки отсек будет затоплен. Вслед за этим непременно будут последовательно затоплены остальные отсеки. Это ясно видно из расчетов, ничего другого просто не может быть.
И все же такой вывод казался чудовищным. Ведь «Титаник» считался непотопляемым — и не только в рекламных брошюрах. Сугубо технический журнал «Шипбилдер» («Судостроитель»), освещая в специальном выпуске за 1911 год систему деления «Титаника» на отсеки, подчеркивал: «Капитан может простым нажатием электрического выключателя мгновенно закрыть все водонепроницаемые двери и сделать судно практически непотопляемым».
И вот все выключатели нажаты, а Эндрюс заявляет, что теперь это не имеет ровно никакого значения.
Смотреть таким фактам в лицо было трудно, в особенности капитану Смиту. Ему было 59 лет, после этого рейса он должен был уйти на заслуженный отдых. Он мог уйти на покой и раньше, если бы не традиция, в соответствии с которой честь командования вновь построенными судами, совершающими свой первый рейс, компания «Уайт Стар Лайн» всегда предоставляла капитану Смиту.
Всего шесть лет назад, по окончании первого рейса «Адриатика» — новехонького лайнера этой компании, Смит заявил: «Сейчас трудно вообразить какую-нибудь ситуацию, могущую привести к гибели корабля, и я просто не могу представить себе какое-нибудь бедствие, которое могло бы вызвать потопление этого судна. Современный уровень судостроения не допускает кораблекрушений».
Теперь он стоит на мостике лайнера, вдвое большего, чем «Адриатик», еще более безопасного для мореплавания, а построивший его человек говорит, что этот лайнер должен пойти ко дну.
В ноль часов пять минут — через 25 минут после того, как произошел толчок, сопровождаемый глухим ударом и скрежетом, — капитан Смит приказал своему старшему помощнику Уайлду расчехлить шлюпки, первому помощнику Мэрдоку — созвать пассажиров к местам сбора, шестому помощнику Муди — достать шлюпочные расписания, четвертому помощнику Боксхоллу — разбудить второго помощника Лайтоллера и третьего помощника Питмана. Сам капитан прошел к радиорубке, расположенной рядом с мостиком.
В радиорубке первый радист Джордж Филлипс и второй радист Хэролд Брайд не проявляли никаких признаков того, что понимают опасность происходящего на судне. Они провели тяжелый день. В 1912 году радиотелеграф еще был непривычным новшеством; дальность радиосвязи была невелика, радисты не обладали достаточным опытом, и «ловить» радиосигналы было нелегким делом. Приходилось прибегать к помощи промежуточных приемопередающих станций, многократно повторять сообщения; значительную часть радиообмена составляли пустые переговоры между частными лицами. Элемент новизны делал это последнее чудо техники привлекательным в глазах пассажиров, и они не могли противиться искушению посылать радиограммы друзьям домой или на другие пароходы.
Все это воскресенье в радиорубке росла стопка текстов телеграмм для отправки. Их количество могло подействовать на нервы любому человеку, работающему по 14 часов в сутки за 30 долларов в месяц, и Филлипс не являлся исключением. Пришел вечер, а донышка корзинки для телеграмм, которые нужно отправить, все еще не видать, по-прежнему раздражают надоедливые помехи. Всего час назад — как раз тогда, когда, наконец, он установил хороший контакт с радиостанцией мыса Рейс — в радиообмен вклинился радист парохода «Калифорниэн» со своим сообщением о каких-то айсбергах. «Калифорниэн» находился где-то настолько близко, что его сигналы разве что не оглушили Филлипса. Не удивительно, что в ответ он отстучал не очень вежливо:
— Отстаньте! Я занят, я работаю с мысом Рейс!
День был настолько тяжелым, что второй радист «Титаника» Брайд, очередная вахта которого должна была начаться только в два часа ночи, решил сменить Филлипса в полночь. Он проснулся в 23.55 и, отдернув зеленую занавеску, отделявшую спальное помещение от аппаратной, спросил Филлипса, каковы его успехи. Первый радист ответил, что он только что закончил радиообмен с мысом Рейс. Брайд вернулся к своей койке и снял пижаму. Филлипс крикнул ему, что, по его мнению, судно каким-то образом повреждено и они, наверное, вернутся в Белфаст.
Через пару минут Брайд был одет и взял наушники. Не успел Филлипс скрыться за зеленой занавеской, как в рубке появился капитан Смит.
— Мы столкнулись с айсбергом, и сейчас я занимаюсь тем, что выясняю, не причинил ли он нам повреждений. Так что будьте готовы послать просьбу о помощи, только не передавайте ее до тех пор, пока я вам не скажу.
