Коллектив авторов - Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре
Вместе с тем следует отметить особый характер этого участия. В России хорошо была известна роль Голландии как организатора коалиций противников Габсбургов, хорошо было известно и о французских субсидиях, позволивших шведскому королю Густаву Адольфу развернуть масштабные военные действия на территории Германии. Однако в Москве не было предпринято каких-либо серьезных попыток вступить в переговоры и заключить соглашения с этими главными противниками Габсбургов.
Все это показывает, что если положение в Европе, характер происходивших там конфликтов перестали быть безразличными для русского правительства, как это было во второй половине XVI в., то все же происходившее там оценивалось, прежде всего, через призму региональных проблем. Русских политиков преимущественно интересовало, в какой мере происходящее на театрах военных действий Тридцатилетней войны могло бы способствовать успеху русской власти в ее противостоянии с Польско-Литовским государством. Немалая материальная поддержка, которая оказывалась Густаву Адольфу, была связана не только с тем, что он был противником Габсбургов – союзников Речи Посполитой, но и с тем, что в нем в первую очередь видели союзника в будущей войне с Польско-Литовским государством. Как представляется, это понимали и правящие круги европейских стран. Кардинал Ришелье не стремился к контактам с Россией, так как вовсе не был заинтересован в отвлечении сил Швеции на территорию Восточной Европы. Когда с началом Смоленской войны против Речи Посполитой (1632–1634 гг.) выяснилась неосновательность расчетов русских политиков на союз со Швецией, русское правительство на долгий срок устранилось от участия в европейской политике, проявив полное безразличие к тому, как закончится Тридцатилетняя война[25].
Значительных перемен в этом плане не принесло и начало новой русско-польской войны в 1654 г. Правда, в тот самый год возобновились дипломатические контакты с австрийскими Габсбургами и было положено начало постоянным контактам с Бранденбургом, но оба эти государства были непосредственными соседями Речи Посполитой – той самой страны, с которой и велась война.
Начиная войну с польско-литовской шляхетской республикой, Русское государство стремилось локализовать конфликт, не допустить вмешательства в него других европейских государств[26]. Интересы ведущих европейских держав не затрагивались возможными итогами этой войны, их внимание к тому, что происходило в восточноевропейском регионе, усилилось лишь после вмешательства в конфликт Швеции, традиционного союзника Франции в ее борьбе с Габсбургами за европейскую гегемонию. Именно тем или иным отношением к Швеции определялись попытки великих европейских держав во второй половине 50-х гг. XVII в. повлиять на русскую внешнюю политику. Так, австрийские дипломаты выступали в качестве посредников на русско-польских переговорах в 1656 г., чтобы облегчить положение Польско-Литовского государства в войне со Швецией[27], а англичане и французы пытались выступать как посредники на русско-шведских переговорах, чтобы облегчить положение Швеции в войне с Польско-Литовским государством[28]. Попытки посредничества в русско-польском споре, предпринимавшиеся после выхода Швеции из войны, были тесно связаны с борьбой ведущих европейских держав за влияние в Речи Посполитой. В Москве, как представляется, это понимали и поэтому не пытались использовать такие переговоры для установления более тесных отношений с какой-либо из ведущих европейских держав, тем более что симпатии посредников были явно не на русской стороне[29].
Новый этап в истории отношений России с европейскими государствами начался, когда примерно с середины 60-х гг. XVII в. на первый план в русской внешней политике выдвинулся вопрос об отношениях с Османской империей. Ряд факторов способствовал тому, что проблема отношений с османами с течением времени стала занимать все более видное место в планах и размышлениях русских политиков. С освоением пространств «Дикого поля» и присоединением Украины планы укрепления позиций России в северном Причерноморье стали приобретать все более реальные очертания[30]. Имело значение и заметное укрепление к середине XVII в. связей России с православными народами Балкан, что позволяло выдвигать планы укрепления позиций России и в этом регионе, входившем в зону османской власти и османского влияния. Решающим стимулом, побудившим русское правительство к поискам немедленного решения проблемы, стало вторжение османов на территорию Восточной Европы – сначала скрытно, в форме поддержки своего вассала – Крымского ханства, а затем и открыто, когда на территории Подолии в 1672 г. появилось османское войско во главе с самим султаном. В условиях, когда Польско-Литовское государство стало объектом прямой агрессии османов, не могло быть речи о противодействии с его стороны антиосманским планам русских политиков. Тем самым отпало одно из главных препятствий на пути к сотрудничеству Русского государства с европейскими державами в борьбе с экспансией Османской империи. Вместе с тем необходимо было принимать срочные меры для предотвращения возникшей серьезной опасности.
Первой реакцией русских политиков стала попытка искать поддержки у государств христианской Европы. В 1672 г. во все главные европейские державы были направлены посольства с призывом прекратить междоусобные войны и объединить свои усилия в борьбе против османов[31]. Посольства эти не достигли успеха, но помогли русскому правительству оценить взаимоотношения европейских держав в связи с решением стоявшей перед ним проблемы.
Разумеется, в Москве и ранее знали о соперничестве Габсбургов (и присоединившихся к ним во второй половине XVII в. морских держав – сначала Голландии, а затем и Англии) и Франции в борьбе за европейскую гегемонию. Но, по-видимому, только теперь здесь начали осознавать, что эта борьба и стремление Франции поддерживать хорошие отношения с Османской империей, как возможным союзником против Габсбургов, создают серьезные препятствия на пути к осуществлению намеченных в Москве планов борьбы с османами. Сформировавшаяся к середине 1670-х гг. в русской внешней политике тенденция сближения с Габсбургами означала одновременно и переход Российского государства на позиции, враждебные Франции.
Уже в середине 1670-х гг. русские и австрийские политики вели переговоры о необходимости совместно противодействовать профранцузской политике польского короля Яна Собеского, стремившегося положить конец войне Польско-Литовского государства с Османской империей[32]. Важно, что начавшееся сотрудничество не ограничивалось сферой отношений европейских государств с Османской империей. Когда в конце 1670-х гг. на Балтике разразился крупный военно-политический конфликт, Россия поддерживала не союзников Франции – Швецию и Яна Собеского, а союзника Австрии – Бранденбург[33]. С этого времени можно говорить об определенном участии России в главном европейском конфликте и установлении достаточно широкого сотрудничества с одним из его главных участников. Тем самым Россия начала занимать определенное место в общеевропейской системе международных отношений, сблизившись с главной державой анти-французского политического лагеря.
Для последней трети XVII в. можно отметить разные проявления этого сотрудничества. Так, после смерти Яна Собеского во время «бескоролевья» 1697 г. Россия и Австрия совместно воспрепятствовали попытке возвести на польский трон французского принца Конти[34]. Главным проявлением такого сотрудничества стало вступление России в 1687 г. в войну с Османской империей. В этой войне Москва выступила совместно со Священной лигой – союзом европейских государств во главе с Австрией, а затем русские представители вместе с державами – членами лиги вели переговоры о мире на завершившем войну Карловацком конгрессе[35]. Это было первое непосредственное и серьезное участие России в больших событиях общеевропейского значения. О все большей включенности Русского государства в европейскую политическую жизнь говорит появление в последней трети XVII в. в Москве постоянных представителей целого ряда европейских государств (хотя пока и далеко не всех) и появление первых русских постоянных представителей при некоторых европейских дворах.
Вместе с тем процесс поисков Россией своего места в системе европейских международных отношений был еще далек от своего завершения. Характерно, что фактическое сотрудничество между Россией и Священной лигой так и не было оформлено каким-либо письменным соглашением и мир с Османской империей Россия заключила отдельно от других европейских государств. Складывается впечатление, что в то время стороны еще не были уверены в долговременности и прочности своего сотрудничества.
