Эдвард Стеттиниус - Ленд-лиз - оружие победы
Тем временем генерал Маршалл попросил генерал-майора Чарльза Вессона, командующего артиллерией, и генерал-майора Ричарда Мура, заместителя начальника штаба, произвести переучет нашей резервной артиллерии и других военных материалов. Потребовалось 48 часов, чтобы определить, какие вооружения Америка может передать другим странам, с учетом естественного риска и принимая во внимание чрезвычайную важность обороноспособности Англии для безопасности самой Америки. В первый список вошли 500 тысяч винтовок "Энфилд", часть которых использовали во время последней войны, а другая часть никогда не была использована и лежала запакованной с 1917-1918 годов, когда они были произведены. В него вошли также 900 75-миллиметровых полевых орудий, 80 тысяч пулеметов, 130 миллионов патронов к винтовкам, 100 тысяч снарядов, значительное количество бомб и небольшое количество тола и бездымного пороха. Летом к этому было добавлено еще 250 тысяч винтовок и другие дополнительные военные материалы. Резервов, оставшихся в Америке, хватило бы для вооружения 1 800 тысяч человек столько и предполагалось по нашему долгосрочному плану мобилизации на случай войны.
3 июня 1940 года генерал Маршалл утвердил этот список. Как позднее говорил он сам, "для нас со всей остротой встал вопрос, сможет ли английский флот обеспечить безопасность Атлантического океана". Большая часть американского флота была тогда занята на Тихом океане.
Так как каждый час был на счету, решили, что армия начнет продавать все по списку соответствующим компаниям, а они, в свою очередь, Англии и Франции. Такие компании должны были иметь достаточный опыт в экспортно-импортной сфере, чтобы выполнять заказы армии. Военные хотели бы, в частности, чтобы наша промышленность смогла производить танковую броню и боеприпасы для 90-миллиметровых зениток, а также для 105- и 155-миллиметровых гаубичных орудий.
Генерал Вессон пришел к выводу, что всем этим требованиям лучше всего ответила бы Американская стальная корпорация. Он знал, что я только что прибыл в Вашингтон, и 4 июня, в день завершения эвакуации из Дюнкерка, он пришел в мой кабинет. Генерал обрисовал создавшееся положение и спросил, не могу ли я им помочь. Я рад был бы помочь, но к тому моменту уже ушел в отставку с поста председателя Совета директоров стальной корпорации. Однако я вполне мог рассчитывать на поддержку бывших моих коллег и сразу обратился к своему преемнику на этом посту Ирвингу Олдсу и президенту Бенджамину Ферлесу с предложением встретиться в Вашингтоне с генералом Вессоном на другой же день. Я не принимал участия в этих переговорах, но был осведомлен в том, что там произошло.
Генерал изложил свой план и назвал цену Военного министерства: 3 761 955 660 долларов. Олдс и Ферлес сказали, что они подготовят доклад для утверждения Советом директоров, и тут же уехали в Нью-Йорк; на следующий вечер они позвонили генералу Вессону и сказали, что Американская стальная корпорация готова сразу же совершить эту сделку.
В Министерстве обороны не стали дожидаться окончания переговоров. Сразу по утверждении 3 июня указанного списка были отправлены телеграммы на склады, базы и в арсеналы в Рок-Айленд, Сан-Антонио, Сан-Франциско, Балтимор и другие города по всей стране, с тем чтобы начать готовить к отправке военные материалы.
На другой день Уинстон Черчилль выступил в Палате общин и сообщил, что после Дюнкерка спаслись 335 тысяч человек. Он не скрывал огромных материальных потерь: "Они располагали всем лучшим из того, что создала наша промышленность. И все это погибло". По его словам, английским заводам "понадобится несколько месяцев, чтобы восполнить эти внезапные серьезные потери, но при этом вторжение врага может произойти в любой момент".
После этого Черчилль сделал знаменательное высказывание:
"Мы будем защищать наш остров, чего бы это ни стоило. Мы будем сражаться на побережьях и на равнинах, мы будем сражаться в поле, в горах, на улицах городов. Мы никогда не сдадимся. И даже если (во что я не могу поверить ни на мгновение) наш остров или значительная часть его будет захвачена врагом, вооруженные силы нашей морской империи, ведомые нашим флотом, будут продолжать борьбу, пока в час, угодный Богу, Новый Свет, во всей своей мощи, не явится на помощь Старому".
Когда английский премьер произносил эту речь, оружие из американских арсеналов уже грузили в вагоны для отправки в порты. К концу недели более 600 товарных вагонов были отправлены в армейские доки в Раритэн, Нью-Джерси, и им была дана "зеленая улица". А там около тысячи человек работали день и ночь, без выходных, разгружая вагоны, чтобы погрузить орудия и боеприпасы на лихтеры.
Тогда же английский министр военного транспорта приказал, чтобы дюжина кораблей проследовала к месту погрузки, в Грейвсенд-Бей. Когда 11 июня корабли прибыли туда, 75-миллиметровые орудия, пулеметы, винтовки, патроны, снаряды находились в доках или на лихтерах. Все было уже готово.
Но загрузка кораблей не могла начаться до подписания контрактов. В Вашингтоне, в Управлении боеприпасов, как раз дописывался контракт между Военным министерством и стальной корпорацией, и военный министр готовился его подписать. Когда это было сделано, Одцс и Ферлес поехали к штаб-квартире Английской закупочной комиссии, где Пэрвис и Блох-Ленни подписали контракт от имени Англии и Франции. Цена была именно той, какую Американская стальная корпорация согласилась заплатить Военному министерству. Через пять минут после подписания контракта генерал Вессон позвонил на армейскую базу в Раритэн с сообщением, что это оружие отныне принадлежит Англии и Франции.
Можете начинать погрузку, сказал он. Первый корабль, "Восточный принц", отплыл из Грейвсенд-Бей через два дня, имея на борту 48 ящиков с 75-миллиметровыми орудиями, 28 миллионов патронов, 15 тысяч пулеметов и первые 12 000 винтовок. Когда этот корабль был еще в море, маршал Петен обратился к Гитлеру с просьбой о перемирии. Это произошло 17 июня. Великобритания, как и предполагал Черчилль, осталась одна. Но все же не совсем одна...
До конца июня из Балтимора и Грейвсенд-Бей отплыла дюжина кораблей с оружием для Англии. А до конца июля еще 15 судов увезли то, что оставалось. Первый корабль, "Восточный принц", достиг берегов Англии 23 июня, через 6 дней после капитуляции Франции; большинство остальных в июльские дни. Сотни тысяч рук брали оружие, пока Гитлер раздумывал, пересекать ли ему Ла-Манш. Хотя английские военные заводы работали день и ночь, чтобы восполнить потери, в Англии почти не было противотанковых орудий, поэтому американские пушки пришлись очень кстати. До 80 тысяч пулеметов системы "Льюис", "Браунинг", "Мартин" и "Виккерс" усилили оборону повсюду на побережье, где могли высадиться вражеские войска, и на всех дорогах, ведущих к берегам Ла-Манша.
Если не считать винтовок, которые и теперь есть на вооружении Национальной гвардии, вооружение, присланное нами тогда в Англию, было только средством первой помощи. Но оно поступило к людям, которые воистину были без оружия как без рук и в самый тяжкий для Британии час, почитай с тех давних пор, как в Ла-Манш вошла испанская армада. Но, пожалуй, самое важное состояло в том, что эта наша помощь была залогом на будущее, знаком понимания, что Америка рассматривает угрозу для Англии как угрозу самой себе.
Помимо орудий и стрелкового оружия наша страна предприняла попытку передать французам и англичанам еще и часть военных самолетов. Конечно, это были не "тучи самолетов", которые лишь грезились французскому премьеру, обращавшемуся 13 июня с последними отчаянными просьбами о помощи к нашему президенту. "Туч самолетов" мы обеспечить никак не могли. Но ВМС согласились передать 50 своих пикирующих бомбардировщиков Эс-би-си-4, а армия 93 легких бомбардировщика А-17А. Так же как и стрелковое оружие, эти боевые машины были проданы производителям и перепроданы англичанам и французам.
Большинство этих самолетов были отправлены в Галифакс, где их ждал французский авианосец "Беапн". Но военные самолеты не попали в Европу. Авианосец отправился в путь 17 июня, как раз когда Петен стал просить у немцев мира. Когда он был в пути, пришел приказ адмирала Дарляна изменить курс и отправиться во Французскую Вест-Индию, в Мартиник. Там корабли стояли без дела и ржавели, пока года через три Национальный комитет Франции не отобрал этот остров у Виши.
Падение Франции было еще одним ударом и для Великобритании. 15 июня, сразу после того как нацисты с триумфом вошли в Париж, Пэрвис получил в Нью-Йорке секретную депешу из Лондона. В ней говорилось, что капитуляция Франции может произойти в любой момент и Английской закупочной комиссии следует в связи с этим быть готовой к любым неожиданностям.
Пэрвис тут же связался с сэром Селфом и Томасом Чайлдсом, генеральным советником комиссии. Эти трое хорошо понимали, что произошло. В течение почти полугода английские и французские закупочные программы в США становились все более взаимосвязанными. В случае капитуляции Франции Англия оставалась лицом к лицу с Германией, причем англо-французская авиапрограмма была бы полностью аннулирована, а остальные их совместные программы закупок едва ли тогда могли быть выполнены. Теперь, когда англичанам так необходимо было оружие, вооружение, заказанное французами, могло не достаться никому. Пэрвис к тому же понимал: если пропадут французские контракты, американские промышленники неохотно будут иметь дело и с англичанами. Уже в последние недели, с резким ухудшением военной ситуации, французским заказчикам все труднее было уговорить американских предпринимателей пойти на заключение контракта: те не желали идти на большой риск. Было бы ужасно, если бы такая же участь постигла и английских заказчиков.
