Наталья Матвеева - Археологические путешествия по Тюмени и ее окрестностям
Не особенно надеясь на удачу, ранним утром следующего дня она все же вышла в путь. И когда мокрая от утренней росы тропинка привела ее к месту, Ковалева поняла, что этого мига ей не забыть никогда. Несмотря на густую траву, слегка сглаживавшую неровности рельефа, ее взору предстали почти два десятка неглубоких западин, напоминавших затянувшиеся воронки на месте разрывов артиллерийских снарядов, — так выглядят многие древние поселения с остатками полуземляночных строений. Но затаить дыхание заставило отнюдь не количество ранее стоявших здесь домов. Круг! Перед ней снова был круг, образованный следами жилищ! И снова внутри него располагалась западина от одинокой центральной постройки. Уже почти не сомневаясь в том, что перед нею двойник селища на Исети, она принялась внимательно осматривать землю в надежде найти хоть что-то, что могло бы подтвердить возникшую догадку. Через полчаса в ее руках лежало даже несколько черепков с хорошо знакомыми орнаментами, спутать которые с другими она не могла. Значит, планировка Ташково 2 вовсе не была случайной! А что если все поселки ташковской культуры строилисьпо этой модели? В лагерь Ковалева спешила с радостью — сделанным открытием и только что родившейся гипотезой необходимо было поделиться с юными коллегами и помощниками.
Теперь, повзрослевшие на год-два, с мокрыми после купания волосами, они сидят рядом с нами. Эту историю студенты слышат не в первый раз, точнее, сами являются ее участниками. Знают они и о том, что их учитель оказался прав. Очень скоро выяснилось, что именно круговую планировку имели ташковские селища, открытые у г. Заводоуковска и в других пунктах на юге Тюменской области. Как и другим студентам-археологам, им выпало счастье учить науку не только по учебникам.
План поселения ЮАО 13 до раскопок (по В. Т. Ковалевой): 1-18 — западины на поверхности.
Как завороженные, перебираем мы найденные на поселении фрагменты сосудов. Вот в этих уже отмытых и помеченных лабораторным шифром черепках, разложенных для просмотра на складном походном столике, в причудливом переплетении покрывающих их узоров скрыт ключ, позволяющий проникнуть в доисторическую эпоху и, путешествуя во времени, наблюдать за происходящей в ее безднах эволюцией археологических культур, каждая из которых самобытна и уникальна.
Сосуды (1, 5), орудия из камня (2–4, 6) и керамический тигель (7) ташковской культуры (по В. Т. Ковалевой).
Пристальный интерес археологов к керамике — древнейшему из искусственных материалов — не случаен. Появление в новокаменном веке глиняной посуды открыло эру гончарства, быстро ставшего одним из самых массовых домашних производств. В доисторическую эпоху его приемами владели многие, и развивалось оно чуть ли не в каждой семье. Поэтому культурный слой большинства древних поселений содержит неисчислимое количество черепков. А они хранят информацию не только о технологии изготовления сосудов, составе и способах приготовления пищи. Ведь гончары всех эпох не только лепили, но и украшали посуду. Использовавшиеся ими орнаменты имели разное происхождение, по-разному осмысливались, варьировались в деталях, но их основной набор в каждой из общин менялся медленно, оставаясь традиционным, как покрой одежды, узоры на ней, наконец, как строй речи. Именно поэтому в одновременно существовавших жилищах любого доисторического поселения археологи обнаруживают почти тождественную по декоративному оформлению керамику, причем чаще всего такую же, как и на ближайших синхронных памятниках. Это сходство, конечно, не случайно. Оно возникало и поддерживалось в процессе регулярного общения людей и начинало убывать после прекращения контактов между ними. Узоры на сосудах в комплексе с другими данными позволяют ученым безошибочно определять границы расселения групп, члены которых были гораздо теснее связаны друг с другом, чем с внешним миром. Такие общности первобытной — эпохи получили название археологических культур. Их эквивалентами в классовых формациях являются цивилизации, непременными атрибутами которых служат поселения городского типа, письменность, развитое ремесленное производство. Первобытные археологические культуры в большинстве случаев, по-видимому, выступали и как этнические общности разного уровня. Конечно, далеко не всегда (особенно если речь идет о культурах бронзового века или еще более древних эпох) можно реконструировать свойственный им язык и только в редких случаях — соотнести их с теми или иными доисторическими народами, названия которых сохранили письменные источники. Однако благодаря специфическим узорам на керамике разных культур ученые в состоянии проследить пути их миграций, отметить случаи их взаимодействия и распада, наконец, констатировать рождение новых археологических культур.
Вглядываясь в нанесенные отступающей лопаткой, прочерчиванием или гребенчатым штампом линейные, волнистые и зигзагообразные узоры на разложенных перед нами черепках с ЮАО 13, мы находим среди них мотивы, уходящие своими корнями в предшествующий возникновению ташковской культуры медно-каменный век и даже еще глубже — к временам неолита. Однако на многих фрагментах читаются орнаменты, нашедшие наибольшее распространение именно во II тысячелетии до н. э., на начало которого указывает и недавно полученная Ковалевой радкоуглеродная дата поселения Ташково 2 — 1830±40 год до н. э. Все эти факты позволяют ей датировать ташковские древности именно эпохой ранней бронзы, когда культурное наследие каменного века еще не было полностью изжито.
Подтверждают это и другие находки, в частности, довольно многочисленные изделия из камня. Скребла, наконечники стрел, топоры ташковцы изготовляли преимущественно из южноуральских кремнистых и яшмовых пород, а также из местного туфопорфирита. Однако раскопки принесли и неоспоримые свидетельства освоения ими металлургического производства. «Впрочем, бронза как сплав меди с оловом использовалась мастерами еще очень редко, а основная часть предметов отливалась из чистой меди. Отсутствие шлаков и сырья указывает на то, что выплавка металла из руды на поселениях не производилась. По-видимому, он доставлялся сюда в виде слитков или медного лома, которые шли в переплавку. Вели ее в небольших тиглях — обычных горшечных черепках с налепными глиняными бортиками, которые найдены у очагов чуть ли не каждого из исследованных на Ташково 2 домов, что говорит об отсутствии в ташковском обществе обособившихся ремесленников-металлургов. Существенную роль в жизни всех общин играло рыболовство, а глиняные грузила от сетей на всех исследованных поселениях были одной из самых распространенных находок. В освоении же производящих видов хозяйства ташковцы, судя по всему, делали только первые шаги, накапливая опыт разведения лошадей и коров и, по-видимому, еще не зная земледелия.
Палаточный городок, затихший на время послеобеденного отдыха — достаточно длительного, чтобы не работать на самом солнцепеке, — постепенно оживал. Мимо нас, возвращаясь с пляжа и с интересом разглядывая приезжих, потянулись стайки загоревшей молодежи, приехавшей в отряд на практику. Пора было отправляться и нам — впереди лежал длинный путь. Почувствовав это, Слава Панов, уже имевший собственное представление об археологии и до сих с интересом прислушивавшийся к разговору, поднялся с места и неторопливо направился к своей машине, готовясь еще раз внимательно осмотреть ее перед тем как запустить двигатель. Именно поэтому он и не услышал самого интересного, того, что хозяйка лагеря приберегла напоследок.
Просматривая как-то планы ташковских селищ, она обнаружила, что на разных памятниках устойчиво повторяется одна деталь: круг состоит из нечетного числа домов — девяти, одиннадцати, семнадцати, — а их общее количество на поселении всегда оказывается кратным двум за счет того самого сооружения, которое строители почему-то неизменно возводили на центральной площади. Что это — случайность или какой-то код, чудом прорвавшийся в конец XX столетия из бронзового века?
Догадываясь, что мыслители той эпохи, собственными руками возводившие под сводами сибирских лесов круглые полудеревни-полукрепости, не только стремились обезопасить свои общины от врагов и диких зверей, но еще и обеспечить их благополучие путем подчинения архитектуры неким магическим символам, она задумалась над тем, что могли означать для них чет и нечет. Возможно, как и ученью XX столетия, они рассматривали их как пару противоположных по своему значению понятий, которые не существуют одно без другого и в то же время поддаются воплощению в творениях их мозолистых рук. В таком случае они должны были символизировать вечное единство каких-то двух в корне разнородных начал, играющих в жизни каждой общины решающую роль. Но что они стремились увековечить, незыблемость каких установлении подчеркнуть?
