Тим Вейнер - ЦРУ. Правдивая история
Генерал Магрудер обозначил проблему следующим образом: «Секретные разведывательные операции так или иначе связаны с постоянным нарушением всех правил… Говоря открыто, такие операции обязательно проводятся неофициально, а иногда они и вовсе незаконны». Он утверждал, притом весьма убедительно, что Пентагон и Государственный департамент не могут пойти на риск и управлять такими миссиями. Их под свой контроль должна была взять новая секретная служба.
Но чтобы заполнить ряды агентов этой организации, почти никого не осталось. «Усилия по сбору разведывательных данных зашли в тупик», – заявил полковник Билл Куинн, старший помощник генерала Магрудера в Подразделении стратегических служб. Пять из каждых шести ветеранов УСС вернулись к прежней, довоенной жизни. То, что осталось от американской разведки, они расценивали как «нечто состряпанное наспех и недолговечное, – говорил Хелмс. – Гремучая смесь, какой-то гибрид с непредсказуемой продолжительностью жизни». За три месяца число агентов сократилось почти на 10 тысяч и к концу 1945 года составило 1967 человек. Резидентуры в Лондоне, Париже, Риме, Вене, Мадриде, Лиссабоне и Стокгольме лишились почти всего своего кадрового состава. Закрылось пятнадцать из двадцати трех азиатских резидентур. К четвертой годовщине Перл-Харбора, убежденный в том, что президент Трумэн управляет американской разведкой, совершенно сбившись с правильного пути, Аллен Даллес вернулся на свою прежнюю работу в нью-йоркскую юридическую фирму «Салливан & Кромвелл», где партнером был его брат Джон Фостер Даллес. Фрэнк Виснер последовал за своим руководителем и возвратился в собственную юридическую фирму в Нью-Йорке, «Ледьярд Картер».
Оставшиеся аналитики разведки были направлены для формирования нового бюро расследований в Государственном департаменте. На них смотрели как на беженцев. «Не думаю, что в моей жизни когда-нибудь был или мог быть более грустный или мучительный период», – писал Шерман Кент, позднее основатель директората ЦРУ. Самые талантливые, оказавшись в отчаянном положении, вернулись в свои университеты и газеты. Им на смену никто не пришел. И еще долгие годы не было создано никакой цельной и вразумительной разведслужбы, которая бы подчинялась американскому правительству.
Президент Трумэн поручил своему бюджетному директору Гарольду Д. Смиту проследить за скрупулезным «демонтажом» американской военной машины. Но демобилизация превращалась, по сути, в разрушение. В день упразднения УСС Смит предупредил президента, что Соединенным Штатам грозит возвращение в состояние юношеской «невинности», которое преобладало в государстве до Перл-Харбора. Он опасался, что американская разведка будет попросту уничтожена, причем самым главным должностным лицом государства. На торопливо созванном совещании в Белом доме 9 января 1946 года начальник штаба адмирал Уильям Д. Леги прямо заявил президенту, что «с разведкой обошлись самым позорным образом».
Трумэн понял, что создал неразбериху, и решил все исправить. Он вызвал к себе заместителя директора военно-морской разведки, контр-адмирала Сидни Соерса. Находящийся в запасе Соерс был стойким приверженцем Демократической партии. Этот выходец с берегов Миссури стал богатым бизнесменом, который заработал состояние на страховании жизни и развитии сети магазинов «Пиггли-Уигли» – первых в стране супермаркетов самообслуживания. Он работал в послевоенной комиссии, изучающей перспективы разведки, созданной министром ВМС Джеймсом Форрестолом, но больше всего ему хотелось поскорее вернуться в Сент-Луис.
К своему огорчению, Соерс узнал, что президент собирается назначить его первым директором новой разведки. В день его представления к новой должности присутствовавший на церемонии адмирал Леги сделал запись в своем дневнике 24 января 1946 года: «Сегодня во время ланча в Белом доме, на котором присутствовали лишь члены штаба, Трумэн вручил нам с контр-адмиралом Соерсом черные плащи, черные шляпы и деревянные кинжалы». Потом президент посвятил Соерса в рыцари в качестве руководителя Группы плаща и кинжала и «директора централизованного шпионства». В результате этого спектакля изумленный резервист был поставлен во главе «внебрачной» и весьма недолговечной организации под названием Группа Центральной разведки (ГЦР). Теперь Соерс отвечал почти за 2 тысячи офицеров разведки и вспомогательный персонал, которые контролировали дела и досье почти на 400 тысяч человек. Многие из них понятия не имели, чем занимаются или что они, как предполагалось, должны делать. После приведения к присяге кто-то спросил Соерса, что тот хочет сейчас сделать. «Я хочу пойти домой», – ответил он.
Как и любого другого директора Центральной разведки, Соерса наделили огромной ответственностью, но при этом не дали эквивалентных полномочий. Никаких инструкций или указаний со стороны Белого дома он тоже не получил. Ситуация усугублялась тем, что никто в действительности не знал, чего хочет президент. Самое неприятное, что меньше всех это было известно самому Трумэну. Трумэн заявил, что нуждается лишь в ежедневных разведсводках, чтобы избавиться от необходимости перелистывать каждое утро толстую пачку телеграмм. По мнению основателей Группы Центральной разведки, это был единственный аспект их работы, который он когда-либо принимал во внимание.
Другие рассматривали миссию совершенно иначе. По мнению генерала Магрудера, в Белом доме сложилось молчаливое понимание о том, что Группа Центральной разведки будет управлять секретной службой. Если так, то на бумаге на эту тему не было написано ни единого слова. Президент никогда об этом не говорил, поэтому больше никто в правительстве не признавал законность новоявленной организации. Пентагон и Государственный департамент отказались беседовать с Соерсом и его людьми. Армия, флот и ФБР относились к ним с едва скрытым презрением. На посту директора Соерс продержался лишь сто дней, хотя продолжил служить президенту в качестве советника. Он оставил после себя лишь одно умозаключение, уместившееся в короткой секретной записке с просьбой следующего содержания: «Назрела чрезвычайная потребность в кратчайшие сроки начать качественную и тщательную разведку в отношении СССР».
Единственным источником информации о Кремле в те дни были недавно назначенный американский посол в Москве, будущий директор Центральной разведки, генерал Уолтер Беделл Смит, а также его высокопоставленный помощник и специалист по России Джордж Кеннан.
«Чего хочет Советский Союз?»
По происхождению Беделл Смит был сыном лавочника из Индианы. Не имея за плечами ни престижного лоска Уэст-Пойнта[5], ни степени бакалавра, он дослужился от рядового до генерала.
Как начальник штаба Эйзенхауэра во Второй мировой войне, он тщательно разрабатывал каждое сражение в Северной Африке и Европе. Офицеры уважали и боялись своего неулыбчивого коллегу. Смит был правой рукой Эйзенхауэра. Он трудился без устали день и ночь. После того как он неожиданно упал в обморок во время позднего обеда с Эйзенхауэром и Уинстоном Черчиллем, его отправили в госпиталь. Кровоточащая язва требовала срочного переливания крови и последующей продолжительной реабилитации. Но на больничной койке Смит залеживаться не стал и вскоре вернулся в палатку своего командующего. Он участвовал в трапезе с русскими офицерами в штабе союзников в Алжире, во время которой обсуждались совместные операции против нацистов. Он лично принял капитуляцию нацистов, завершившую собой изнурительную войну в Европе, с презрением поглядывая на немецких командиров в полуразрушенном здании школы во французском Реймсе – передовом штабе американских вооруженных сил. 8 мая 1945 года там же, в Реймсе, он провел несколько мимолетных минут в беседе с Алленом Даллесом и Ричардом Хелмсом. Страдающий от подагры Даллес прибыл сюда, чтобы встретиться с Эйзенхауэром и получить одобрение на создание мощного американского разведцентра в Берлине. У Айка (прозвище Д. Эйзенхауэра) в то утро для Даллеса времени не нашлось, что было сочтено как плохое предзнаменование.
Беделл Смит прибыл в Москву в марте 1946 года. Ему предстояло пройти своеобразный «курс обучения» у Джорджа Кеннана, поверенного в делах в американском посольстве, который много лет прожил в России. Кеннан провел немало бессонных ночей, пытаясь разгадать планы Иосифа Сталина.
Красная армия захватила во время войны почти половину Европы. Но этот куш обошелся слишком дорогой ценой: более 20 миллионов погибших. Русские войска освободили народы от нацизма, но теперь тень Кремля выступила далеко за пределы России и охватила территории с населением более 100 миллионов человек. Кеннан предвидел, что Советы будут стремиться силой удержать свои завоевания. Он просил Белый дом как можно скорее подготовиться к откровенному обмену мнениями и выяснению отношений.
