Карл Май - Белый брат Виннету (Виннету - 2)
Как выяснилось, я был прав. Некий Уильям Олерт накануне лично принес в редакцию стихотворение и просил поскорее напечатать его. Так как редактор не проявил должного восторга от столь блестящей перспективы, поэт вручил ему десять долларов с условием, что стихотворение выйдет в следующем номере газеты. Поэт вел себя вполне пристойно, и только взгляд его странно блуждал, да к тому же он несколько раз подчеркнул, что его стихи написаны кровью; но такие высокопарные слова и к месту и не к месту употребляют как талантливые, так и бездарные писатели. Олерт оставил в редакции свой адрес, куда следовало переслать корректуру. Так я узнал, что Олерт-младший остановился в одном из дорогих частных пансионов в новом районе города.
Я немедленно поспешил туда, заранее изменив свой внешний вид до неузнаваемости. По дороге я прихватил с собой пару полицейских и попросил встать около входа в пансион.
В приподнятом настроении и полной уверенности, что уж на этот раз мошенник со своей жертвой не уйдет от меня, я потянул за ручку звонка, над которым висела вывеска с надписью: "Пансион для Леди и Джентльменов. Высший класс". Привратник открыл дверь и спросил, что мне угодно, на что я в ответ попросил его доложить обо мне хозяйке и передал визитную карточку, на которой, конечно, стояло вымышленное имя. Меня проводили в гостиную, куда скоро вошла элегантно одетая, пышная дама лет пятидесяти. Вьющиеся волосы и едва заметный темный оттенок ногтей свидетельствовали о том, что в ее жилах текла негритянская кровь. Она приняла меня весьма учтиво и произвела впечатление воспитанной особы. Я представился редактором газеты, предъявил ей только что приобретенный номер со стихотворением и сказал, что желаю говорить с автором, так как его стихи получили высокую оценку специалистов, и мне хотелось бы сделать поэту новый заказ.
Хозяйка спокойно выслушала, внимательно глядя мне в лицо, а когда я умолк, с жаром произнесла:
- Значит, этот джентльмен напечатал свое произведение в вашем ежедневнике? Как это прекрасно! А стихи действительно хорошие?
- Превосходные! Я уже имел честь сообщить вам, что они произвели большое впечатление не только на меня, но и на видных специалистов.
- Очень интересно! Он показался мне образованным человеком, настоящим джентльменом. К сожалению, он почти ни с кем не разговаривал и не общался. Только раз вышел из пансиона, наверное, именно тогда он и отнес вам свои стихи.
- Неужели? Во время беседы в редакции он намекнул, что несколько раз снимал здесь со счета деньги, а для этого ему было необходимо выходить из дому.
- Значит, он выходил в мое отсутствие, а может быть, все дела поручал секретарю.
- Разве у него есть секретарь? Он об этом не говорил. Судя по всему, он очень состоятельный человек.
- Думаю, да. Платил он не скупясь и заказывал самые изысканные блюда. Все его финансовые дела вел секретарь Клинтон.
- Клинтон? Ах, если секретаря зовут Клинтон, то, несомненно, именно его я встретил в клубе. Он из Нью-Йорка, по крайней мере, оттуда прибыл. Я встречался с ним... Постойте, когда же это было? Да только вчера, около полудня.
- Вполне возможно, - заметила она. - Он и в самом деле выходил из дому в это время.
- Вы не поверите, - продолжал я, - мы так понравились друг другу, что он даже подарил мне свою фотографию. Но я при себе фотографии не ношу и пообещал ему, что свою передам сегодня. Так мы и условились встретиться. Вот его фотография, - я протянул хозяйке снимок Гибсона, который всегда был при мне.
- Да, это секретарь мистера Олерта, - сказала она, бросив беглый взгляд на фотографию. - К сожалению, вы не скоро увидитесь, а мистер Олерт, увы, не передаст вам никакого стихотворения. Они оба уехали.
У меня упало сердце, но я быстро взял себя в руки и непритворно подосадовал:
- Ах, какая жалость! Наверное, им пришлось внезапно изменить все планы и уехать.
- Действительно, вы правы. Это невероятно трогательная история. Правда, мистер Олерт об этом не говорил, но ведь никто не станет нарочно бередить свои раны, а вот его секретарь поведал мне тайну с условием, что я буду ее хранить и никому не расскажу. Должна вам заметить, что мои постояльцы всегда относятся ко мне с доверием.
- Охотно верю вам, это вполне естественно. Ваши изысканные манеры, ваше поведение располагают к вам безусловно, - нагло заискивал я перед ней.
- Ах, что вы, что вы. - Она явно попалась на мою грубую лесть. - Эта история растрогала меня до слез, и я очень рада, что несчастному юноше удалось вовремя скрыться.
- Скрыться? Неужели его преследуют?
- Так оно и есть.
- Ах, как это странно! Такой талантливый поэт, и вдруг ему угрожают, его преследуют! Я редактор, а значит, в какой-то степени его собрат по перу... Может быть, мистер Олерт нуждается в защите? Может, стоит намекнуть в статье... Ах, как жаль, что вам поведали эту необыкновенную историю с непременным условием сохранить тайну!
Щеки дамы зарделись. Она достала из кармана платок, правда, не очень свежий на вид, чтобы в любой момент иметь его под рукой, и сказала:
- Что касается тайны, сэр, считаю, что не обязана больше молчать, раз эти господа уже покинули мой дом. Я была бы только рада, если бы вы смогли помочь молодому человеку.
- Я сделаю все от меня зависящее. Однако прежде, чем что-то предпринять, я должен знать, в чем, собственно, дело.
- Вы узнаете все. Сердце приказывает мне открыться вам. Всему виной любовь, беззаветная и несчастная.
- Так я и думал. Несчастная любовь - это муки, разбивающие сердце вдребезги, - высокопарно воскликнул я, хотя о любви знал только понаслышке.
- Ваши слова еще больше расположили меня к вам. Вам уже пришлось страдать от любви.
- Пока еще нет, - сознался я, чтобы не слишком завираться.
- В таком случае, вы счастливый человек! А я, увы, натерпелась больше, чем одно человеческое сердце способно вынести. Моя мать была мулаткой. Я обручилась с белым юношей, сыном плантатора. Наше счастье рухнуло, как карточный домик, потому что отец жениха не пожелал принять в семью цветную девушку. Поэтому я очень сочувствую молодому человеку, которому уготована такая же жестокая судьба.
- Он влюблен в мулатку?
- Да. И его отец тоже решительно против брака. Коварством он добился от молодой леди расписки о том, что она отказывается от счастья и никогда не соединится с любимым.
- Какой бессердечный отец! - воскликнул я с хорошо разыгранным возмущением, чем опять завоевал одобрительный взгляд женщины.
Хозяйка пансиона приняла россказни Гибсона за чистую монету и растрогалась до глубины души. Наверняка она рассказала ему историю собственной любви, а он сразу же сочинил сказку, при помощи которой ему и удалось добиться ее сочувствия и благовидно объяснить необходимость так поспешно покинуть ее гостеприимный дом. Для меня же было очень важно узнать, что Гибсон теперь скрывается под именем Клинтон.
- Да, именно бессердечный! - искренне согласилась она с моим не очень искренним мнением. - Однако Уильям остался верен любимой, привез ее сюда и поместил в одном из пансионов поблизости.
- Тогда я не понимаю, что принудило его покинуть Новый Орлеан.
- Его стали преследовать.
- Значит, отец приказал выследить его?
- Да. Он послал сыщика, негодяя, который со злосчастной распиской в руках преследует Уильяма и гоняется за ним по пятам из города в город. (В глубине души я потешался над простодушной женщиной, которая столь сердечно беседовала с "негодяем".) Это полицейская ищейка. Он должен поймать Уильяма и препроводить в Нью-Йорк.
- Секретарь мистера Олерта описал вам внешность негодяя? - спросил я, надеясь получить кое-какие сведения о себе самом.
- Да, и очень подробно. Вполне возможно, что он разыщет квартиру Уильяма и навестит меня. Но я устрою ему достойный прием. Я уже обдумала каждое слово. И от меня он не узнает, куда уехал бедный юноша. Я направлю сыщика по ложному следу, в противоположном направлении.
Хозяйка перечислила приметы сыщика и даже назвала его, то есть мое, имя. Описание было верное, хотя и не очень лестное.
- Я жду его с минуты на минуту, - продолжала она. - Когда мне доложили о вас, я была убеждена, что это он. К счастью, я ошиблась. Вы не способны преследовать влюбленных, разрушать их сладкое блаженство, не можете поступать так низко. По вашим добрым глазам я вижу, что вы непременно поместите в своей газете статью, в которой возьмете под защиту несчастных и заклеймите позором их преследователя.
- Я готов это сделать, но мне необходимо знать, где сейчас находится Уильям Олерт. Прежде всего я должен написать ему письмо. Вы, вероятно, знаете его местопребывание?
- Я действительно знаю, куда он отправился, однако не уверена, что ваше письмо застанет его там. Полицейского я бы послал на Север, но вам скажу правду: мистер Олерт уехал на Юг, в Техас. Он собирается в Мексику и искал пароход до Веракруса, но сейчас ни одно судно не идет туда, и ему пришлось сесть на "Дельфин", отплывающий в Кинтану.
