Луи Шарпантье - Босэан. Тайна тамплиеров
Многочисленные «тайные правила», открытые за последние четыреста лет, само собой, весьма ненадежны.
В начальный устав с течением времени вносились легкие модификации, известные как «ретрэты» о церемониале приема неофитов.
Трудно отыскать какой-либо иной орден с таким изобилием военных, социальных, религиозных задач. Вряд ли здесь достаточно опубликованного устава. Потому весьма вероятен компендиум секретных инструкций.
4. Откуда?
Загадка ли это?
Орден Тампля функционировал весьма активно в трех видах человеческой антрепризы: в культуре, коммерции, религиозной архитектуре.
Здесь факел передал святой Бернард. Миссия: выход за пределы сугубо клерикальные, расширение, секуляризация.
Социальные задачи: следовало не только накормить и защитить людей, не только развить коммерческие отношения, но и создать «инструмент» духовной эволюции, иначе останется человек «анималом вертикальным».
Генезис Тампля следует искать в религиозном строительном искусстве — тогда будет понятно, почему жезл, символ власти Великого магистра, есть «абакус» мастера компаньонов — строителей.
Подобное исскусство требует интуиции материала, дружбы руки с камнем и деревом — отсюда первичный смысл выражения main de gloire — рука славы. Каменотесы, каменщики, плотники должны обладать «разумом рук» — мануальной магией.
Это главное, хотя, разумеется, необходим компендиум знаний о породах и свойствах камня и дерева, о симпатиях и антагонизмах различных сопротивлений, напряжений, весов.
Не так уж много людей способно получить подобную «инициацию» — возможно, слово не слишком точно, мы его употребили за неимением адеквата.
Известно, Тампль протежировал строителям соборов, под его защитой братья-компаньоны в этот век жестокого угнетения виланов и мастеровых смогли реализовать свою жизнь. Однако такие братства сформированы вне ордена.
Судите сами: за двести примерно лет существования ордена только во Франции воздвигли более двухсот церквей — романских или готических, — не говоря об огромных прославленных соборах. Церквей лаических, то есть доступных всем и каждому.
Поразительно. Для единого Храма своего Соломон призвал на помощь чужеземных мастеров.
Миракль. Человеческий миракль.
Чудо, созданное целенаправленной волей: за шестьсот лет «продвинута», как сказали бы технократы, устойчивая, стабильная цивилизация.
Созданная, прежде всего, «промоцией» ручной работы.
И это после инвазий варваров. В эпоху деспотии не менее варварских суверенов.
Римская империя многого достигла, хоть и оторвала от привычных традиций покоренные народы. Материальная сторона была недурна — для римлян особенно. Pax romana обеспечил жизнь легкую и разного рода удовольствия. Несколько напоминает нынешнюю американскую цивилизацию. Человек вволю пил, ел, посещал цирк, но, безусловно, был обязан работать на государство.
Все это чувствуется в холодной монументальности зданий.
Ремесла процветали, разумеется.
И потом нахлынули орды варваров.
Одно время их именовали аллеманами: они явились из евро-азиатских степных просторов и на время скопились в Германии, вытеснив кельтские племенные союзы.
Варвары в буквальном смысле: жили военными становищами, не культивировали, не конструировали ничего.
Германский культурный массив, именуемый «Хальштат», датируется ранее их нашествия.
В течение трех веков волна за волной, орда за ордой опустошила, разграбила, источила устои Рима, ибо империя и без того запуталась в разврате и междоусобицах.
Согласно христианскому писателю Юлиану, Галлия, включая Цезальпинию, до германских инвазий насчитывала двадцать шесть миллионов населения, потом осталось миллионов двенадцать.
Выжить, спастись, скрыться — таков был модус вивенди трех веков Италии, Испании, Галлии.
После захвата территорий к шестисотому году турбуленции успокоились. В Галлии, к примеру, воцарилась такая система:
Всемогущие военно-варварские правители поделили землю, ценности, людей. Кто не с ними, постоянно рисковал жизнью.
Политика этих диригентов отличалась простотой: грабить, не созидать; созидать лишь крепости для хранения добычи.
И такое — до тысячного года и далее.
Голод и нищета гнались наперегонки, угнетение соревновалось с деструкцией, крестьяне, виланы сходились в разбойничьи банды.
Качество ремесел и агрикультуры, за редкими исключениями, равнялось ничему. Трансмиссия знаний, даже ручных навыков, не в почете ни у подвластных, ни у власть имущих.
В доктринах новой религии кельты отыскали нечто знакомое, нечто из «памяти расы»: дева-мать, алтарная плита, богочеловек, бессмертие души, искупительная жертва. Символы: троица, крест; коллегия двенадцати.
Однако светское духовенство быстро превратилось в прислугу правителей.
Хлодвиг посчитал, что Суассон и Париж стоят мессы, но не бесплатной мессы. Ему и его вассалам надлежит назначать епископов, понятно, в своих семьях. Хорош будет галл, чумазый вилан в митре епископа!
Так продолжалось до великой революции и за редким исключением далее.
Тяжко цивилизовать феодалов.
И только-только это началось — пошли набеги сарацин и викингов.
Около тысячного года все внезапно изменилось.
Послушаем Рауля Глаба, монаха из Сент-Бенинь-де-Дижон: «На третий год после милленара во всех землях христианских, особенно в Италии и Галлии, обновили церкви. Даже хорошие и крепкие заменили более красивыми. Мир словно сбросил ветошь, дабы любоваться белыми одеяниями новых храмов».
Маловато талантливых архитекторов перед тысячным годом. Исключая нескольких вполне византийских сооружений, остальные непрезентабельны и грубой постройки.
После тысячного года романский стиль развернулся экстраординарно.
К тысячному году насчитывалось 108 романских аббатств — почти все построены после 950 года и реставрированы после тысячного. В одиннадцатом веке — 326, в двенадцатом — 702.
И это не какие-нибудь домики-часовенки. Большие аббатства — Клюни, Шарите-сюр-Луар, женский и мужской монастыри в Каэне и т. д.
И странное дело — нашлось немало ремесленников, живописцев, мастеров, способных продумать план базилики и реализовать в материи.
Между 1000 и 1300 годом во Франции построены самые важные соборы, церкви и аббатства. За триста лет!
Множество религиозных построек реконструировано.
Сравним: после четырнадцатого века во Франции создано за шестьсот лет не более пятидесяти качественных монументов — замков в основном.
Опасаюсь, не найдется ни единого за последние полтора века, несмотря на существование «национальной школы изящных искусств».
Сколько поколений каменотесов, гранильщиков, каменщиков, сколько великих мастеров необходимо для эквивалентов Шартра или Амьена.
И все это совершили Средние века, обскуранты, по мнению большинства историков.
Гений? И сколько надобно гениев для расцвета роскошных соборов сегодня известных? А сколько руинировало время, забытье, деструкция?
Ничто не творит ничто, необходимо иное объяснение.
Сокрытые сокровища.
Человеческие.
Нельзя смешивать конструкции, особенно религиозные, с цивилизацией вообще — слышу такой упрек в свой адрес.
Однако, в отличие от разных других знаков, это социально престижный знак положения дел.
И вот почему: писатели, скульпторы, живописцы более всего заняты собственной персоной. Разумеется, эпоха так или иначе учитывается. Пикассо, к примеру, изобразил эпоху склочную и хаотическую, но ведь можно спросить, не есть ли это просто «визия» Пикассо?
Человек примечательный способен создать примечательные произведения посреди откровенного варварства.
История, написанная всегда субъективно, ничему толком научить не может.
Произведение строительного искусства представляет технический уровень строителей и, сверх того, уровень людей, для которых сие предназначено.
Естественно, не о «жизненном уровне» речь. Это вопрос социальной структуры, обычаев, моды. Вряд ли современного рабочего устроит ежедневность Декарта. Следует ли отсюда заключить о принципиальной отсталости Декарта?
Церковь или мечеть могут многое рассказать об архитекторах, о верующих, поскольку и христианство, и мусульманство — религии «популярные», в отличие, скажем, от египетской, доступной только посвященным.
Очень важный момент: собор — городской храм, собор возведен в целях «демократических», но при этом собор — ученый трактат в камне, более ученый, нежели аббатства, резервированные лишь для монахов.
Таковы реализованные замыслы инициаторов, в том числе и ордена Тампль.
