Ольга Плотникова - Боги и герои Древней Руси
Масуди сообщает нам об одном славянском племени, которое господствовало некогда над остальными, его царя называли Маджак, а само племя – «валинана». Этому племени в древности подчинялись все прочие славянские племена, так как власть (верховная) была у него и прочие цари ему повиновались. Бож и Маджак – не единственные дошедшие до нас имена восточнославянских вождей, стоявших во главе крупных племенных союзов. Менандр сообщает о некоем Межамире, имевшем большую власть у антов и аваров. Феофилакт Симокатта упоминает славянского предводителя Ардагаста, распростершего свое господство на целую страну[31]. Маврикий Стратег также уже имел представление о славянских племенах и их вождях. Он сообщал о том, что у славян и антов было много вождей, с которыми рекомендовал византийскому правительству считаться: привлекать подарками и обещаниями тех из них, кто находится поближе к византийским границам, и при их помощи громить других славянских и антских вождей. Маврикий советовал ромеям сеять раздоры между племенами антов, мешая им соединиться и стать «под власть одного вождя»[32]. К середине IX века восходит сообщение Ибн-Руста о славянах. Князь этих славян, сообщает он, – глава глав, сами они его называют свиет-малик. (Б.Н. Заходер считал, что вторая половина слова «малик» означает «князь», «свиет» – передача славянского «светлый», а все вместе «светлый князь»[33].) Живет он в городе Джарваб (в «Худуд ал-Алам» Хордаб, вероятнее всего – Хорват), где ежемесячно происходит торг в течение трёх дней. Князь славян является обладателем прекрасных кольчуг. В указанном источнике также говорится о системе передачи власти[34].
Таким образом, можно заключить, что восточнославянскому обществу была характерна неоднородность состава вождей. Если вождь племени (военный предводитель) избирался на определённое время в период военных событий, то статус вождя племенного союза мог быть постоянным. Этот факт также указывает на то, что славянское общество постепенно утрачивало принципы демократии. Со временем союз родственных племён – объединение племён – становится необходимостью из-за усиления внешней опасности. По мнению А.П. Новосельцева, князя союза племён по-прежнему выбирали на народном собрании, и его власть не передавалась по наследству[35]. С.В. Алексеев указывает на то, что князья севера в VII–VIII веках были пока слабее своих южных сородичей, но и они, опираясь на дружины и свой жреческий авторитет, усиливали свою власть над соплеменниками. При этом даже самые сильные племенные союзы, как велетский или ободричский, оставались пока только союзами. В этих «княжениях» имелось несколько племенных князей, из числа которых выделялся старший или знатный. Но в рамках отдельных племён, а кое-где и на уровне целых племенных союзов княжеская власть уже закрепляется за одним, сильнейшим родом и передаётся по наследству – не обязательно от отца к сыну. Укрепление княжеской власти, как и на юге, являлось частным следствием общего усиления знати[36].
Так, если в позднем племенном обществе князь избирался из знати на народном собрании для управления племенем, такое избрание отражало значительную развитость институтов племенного строя, в котором наряду с высшим органом племенного самоуправления – народным собранием и коллективным органом управления – советом старейшин уже существовала необходимость в принятии единовластных решений внутри племени, а также персонифицированного представительства племени в его внешнеполитических связях.
Подобное избрание давало князю право исполнительной власти, при этом по-прежнему существовала власть совета старейшин и верховная власть племенного народного собрания – веча. Первоначально князья выполняли функции не только светского, но и духовного характера. О том же говорят и некоторые косвенные данные, связанные с правом князя на проведение религиозных преобразований, а также с погребением умерших князей-язычников в курганных насыпях, как указание на то, что князь мог быть и верховным жрецом.
В племенном обществе князь принимал участие и в судебном процессе, высшую инстанцию которого представляло народное собрание. В позднем племенном обществе избранный князь вследствие своего особого общественного положения, исполняемых военных, политических и административно-судебных функций получал от племени добровольные натуральные подношения и часть судебных пошлин, все это становилось определённым видом его материального обеспечения в мирное время.
В праславянский период такой форме материального обеспечения, по мнению О.И. Трубачева, соответствовало, вероятно, понятие «darъ», которое продолжало древнейшую индоевропейскую традицию отношений, содержащихся в понятии «дар» – «давать, брать». В древнейший период такой дар подразумевал кроме материальных оснований отдар – постоянное добросовестное исполнение обязанностей вождя племени. Эта система дара-отдара материально и идеологически объединяла избранного князя с его племенем и являлась обоснованием обязательного исполнения им управленческих функций. В позднем племенном обществе такой дар становился также формой признания рядовыми членами племени особого почётного положения князя[37].
В древнерусский период эти виды общественных отношений в виде добровольных внутриплеменных натуральных подношений князю были продолжены и развиты в особых государственных податях[38]. На последней стадии племенного строя добровольные натуральные подношения рядовых членов племени князю и его дружине становились началом постоянного внутриплеменного податного обложения для их содержания. Об этом свидетельствует также эволюция праславянского понятия «darъ» от обозначения добровольного дара к названию государственной подати.
В позднеплеменном славянском обществе во время войн князь мог быть предводителем войска, а в мирное время осуществлял управление племенем. Князь регулировал все формы общественных отношений, что создавало условия для ускоренного развития именно княжеского института власти в племени.
Не меньшую роль, чем князь, в древнеславянском обществе играл жрец (волхв). Несмотря на то что у восточных славян в отличие, например, от Рима не сложился институт жречества в виде жреческих коллегий или других структур, роль жреца в обществе накануне принятия христианства была очень велика. Именно жрец осуществлял культовый обряд в святилищах, разжигал священный огонь, приносил жертвы богам. Он задабривал богов и прорицал, к нему же обращались в случаи болезни или смерти кого-либо из родственников. В большие праздники жреца мог заменять старейшина (старец). В подтверждение данного факта приведём здесь русскую колядную песню, где хорошо описан обычай приглашать вместо жреца старца:
Во тех лесах огни горят,Огни горят великие.Вокруг огней скамьи стоят,Скамьи стоят дубовые.На тех скамьях добры молодцы,Добры молодцы, красны девицы,Поют песни Колюдушки.В средине их старик сидит,Он точит свой булатный нож.Котел кипит горючий,Возле котла козел стоит,Хотят козла зарезати[39].
В связи с рассмотренной этапностью развития древнеславянского общества стоит более подробно остановиться на развитии верований славян. Стоит сразу подчеркнуть, что данный вопрос является одним из наиболее запутанных и сложных, это связано с тем, что как археологически, так и лингвистически очень сложно проследить переход от одного этапа верований к другому, к тому же надо учитывать, что у западных, южных и восточных славян хронологические рамки этих периодов практически не совпадают.
Определённую этапность в развитии языческих верований можно выделить, основываясь на тексте «Слова святого Григория изобретено в толцех о том, како първое погани суще языци кланялися идолом и требы им клали, то и ныне творят» («Слова об идолах»), предположительно переписанного и дополненного игуменом Даниилом либо каким-то другим русским автором. Данное произведение представляет собой достаточно вольный перевод «Поучения на Богоявление» греческого автора Григория Богослова, в котором осуждаются кровавые жертвоприношения язычников. Русским автором к «Поучению» были добавлены описания некоторых языческих обычаев у славян. Быт и верования древних славян описаны Даниилом в «Житии и хождении игумена Даниила из Русской земли», а также в другом сочинении – «Повесть о Шаруканском походе». Вероятно, что и это произведение могло принадлежать Даниилу.
«Слова об идолах» известны в нескольких поздних списках – Паисиевском XIV–XV веков, Новгородско-Софийском XV века, Чудовском XVI века и Кирилло-Белозерском XVII века. Самым близким к несохранившемуся оригиналу считается Новгородско-Софийский список. Особенно обращают на себя внимание так называемые «Сарацинские вставки», которые очень близки с текстом ПВЛ в «речи философа», где описываются обычаи мусульман, последователей нечестивого Бохмита (Магомет). При этом рассказ об обычаях мусульман более пространный, в нём упоминаются сарацины, торкмены и куманы, а также указывается, что болгары восприняли эти обычаи от «аравитских писаний». На основании текста произведения можно выделить четыре этапа в развитии языческих верований у славян: 1. Славяне первоначально «клали требы упырям и берегыням». 2. Под влиянием средиземноморских культов славяне «начали трапезу ставши Роду и рожаницам». 3. Выдвинулся культ Перуна (возглавившего список других богов). 4. По принятии христианства «Перуна отринута», но «отай» молились как комплексу богов, возглавляемому Перуном, так и более древним Роду и рожаницам[40].
