Константин Битюков - Великокняжеская оппозиция в России 1915-1917 гг.
Определенный интерес представляет глава, авторами которой являлись Г.М. Деренковский и С.А. Залесский, в книге «История СССР» и статья И.М. Пушкаревой «Победа буржуазно-демократической революции в России»[99]. Авторы первой работы дают следующую оценку убийства Г.Е. Распутина: «В конце 1916 г. группа заговорщиков (кн. Юсупов, в. кн. Дмитрий Павлович и Пуришкевич) убила Распутина, пытаясь приостановить дискредитацию династии и заставить царя внять голосу “общественного мнения”. Буржуазия надеялась, что царь образумится и изменит курс правительственной политики»[100]. И.М. Пушкарева, используя архивные данные, указывала в своей статье, что «монархисты и черносотенцы мечтали составить “Совет императорского дома” из всех членов царской фамилии и таким путем возродить былую силу русской монархии. В ответ на это в либеральных кругах зреют планы дворцового переворота»[101].
В данный период в эмиграции вышла работа С.П. Мельгунова «На путях к дворцовому перевороту»[102], в которой он на основе воспоминаний и интервью участников предреволюционных событий создает свою версию заговоров в 1916–1917 гг. Однако несмотря на массу впервые собранного научного материала, тенденциозность и неверифицированность источников создала основу для многочисленных недоказанных допущений и исторических ошибок.
К середине 1960-х гг. долгое время существовавшая в советской историографической науке схема «двух заговоров» М.Н. Покровского, несколько видоизмененная И.И. Минцем в «Истории гражданской войны в СССР», была поставлена под сомнение многими историками, ибо накопленные к тому времени факты говорили против нее. Особая роль в критике данной теории принадлежит Е.Д. Черменскому[103]. Поэтому с 1967 г. (год 50-летия Февральской революции) можно говорить о новом этапе изучения интересующей нас проблемы. В этот год было опубликовано сразу три монографии: Э.Н. Бурджалова «Вторая Русская революция», В.С. Дякина «Русская буржуазия и царизм в годы I мировой войны», В.Я. Лаверычева «По ту сторону баррикад»[104]. В том же году прошла научная конференция, посвященная 50-летию свержения самодержавия в России. И хотя данная конференция и появившиеся труды показали, что все большее число историков выступает с критикой традиционной схемы «заговоров», приверженцы этой схемы еще оставались. Так, И.И. Минц писал: «Буржуазные круги, стараясь предотвратить революцию, решили вступить на путь дворцового переворота: убрать Николая II, на его место поставить малолетнего наследника при регентстве великих князей. В регенты намечали великого князя Николая Николаевича, но большинство остановилось на Михаиле Александровиче. Поскольку великий князь считался дураком, а наследник был еще ребенком, буржуазия надеялась управлять сама»[105].
В.Я. Лаверычев в монографии ставит вопрос не о заговоре буржуазии как класса, а о непосредственном и активном участии в подготовке дворцового переворота группы московских промышленников и их связи с некоторыми великими князьями. Осуществленное великосветскими заговорщиками убийство Г.Е. Распутина готовилось с ведома и согласия представителей буржуазно-оппозиционных кругов. Лидеры оппозиции рассматривали убийство как последнее предостережение дворцовой клике. Однако ожидаемых изменений в политике не произошло. В связи с этим идея заговора против Николая II приобретает реальные очертания. Были разработаны планы, сроки, намечено регентство великого князя Михаила Александровича. Для переворота не требовалось соучастие или сочувствие всех членов правящей династии. Многие из них вполне определенно выражали свое недовольство деятельностью «темных сил», окружавших царя и царицу. Важно было заручиться согласием тех, кто имел авторитет, реальную силу и власть. Такими качествами обладал великий князь Николай Николаевич, командовавший в то время войсками Кавказского фронта. Поэтому, ссылаясь на эмигрантскую газету «Последние новости», автор пишет, что заговорщики заручились согласием на переворот Николая Николаевича[106].
Гораздо более сдержанную позицию в оценке целенаправленности и конкретности заговорщицких настроений занимают Э.Н. Бурджалов, В.С. Дякин, Е.Д. Черменский, которые сообщают ряд фактов, не согласующихся с концепцией В.Я. Лаверычева и И.И. Минца. Э.Н. Бурджалов, в частности цитируя М.В. Челнокова, утверждает, что о перевороте никто серьезно не думал. Е.Д. Черменский отмечал переоценку В.Я. Лаверычевым военного «потенциала», на который могли рассчитывать «заговорщики». В.С. Дякин, опираясь на свидетельства, собранные С.П. Мельгуновым, сообщает, «что великий князь Николай Николаевич отверг план заговора»[107]. Кроме того, В.С. Дякин и Э.Н. Бурджалов отмечали наличие разрозненных заговоров, отдельных малочисленных групп.
Продолжают заниматься историки и оппозицией великих князей накануне Февральской революции. Здесь нужно отметить уже указанную монографию В.С. Дякина, а также его статью «Кризис верхов в России накануне Февральской революции»[108] в журнале «Вопросы истории» и написанные им главы в коллективном труде «Кризис самодержавия в России»[109]. В этом труде В.С. Дякин выступил также в качестве ответственного редактора. В своих работах историк выделил несколько направлений влияния, оказываемого великими князьями на царя, и выявил согласованность их действий с действиями Прогрессивного блока. В.С. Дякин был первым историком, представившим попытки великих князей воздействовать на Николая II не как действия, лишенные внутренней логики, продиктованные инстинктом самосохранения, а как вполне продуманные и рассчитанные акции.
Считая, что одно из направлений воздействия на Николая II связано с императрицей Марией Федоровной и сгруппировавшимися вокруг нее членами императорской фамилии, В.С. Дякин писал: «В высших сферах существовало убеждение, будто положение могло быть спасено выступлением всей семьи “in corpore”, заявившей государю об опасности, о необходимости уступить общественному мнению. Выступление от общего имени было поручено великому князю Николаю Михайловичу»[110]. В.С. Дякин показал, что параллельно с подготовкой поездки Николая Михайловича в Ставку великокняжеские круги были причастны еще к одной акции, в которой согласованность их действий с действиями оппозиции проявлялась с особенной очевидностью. Еще в конце XIX в. Николай II случайно обратил внимание на мелкого чиновника А.А. Клопова, получившего с тех пор право писать письма Николаю II, выступая как бы его личным информатором о настроениях в стране. Перед намечавшейся встречей с царем Клопов специально побывал в Крыму, где жили многие великие князья, и в Киеве у Марии Федоровны. К аудиенции было подготовлено для вручения Николаю II письмо от имени А.А. Клопова, в редактировании которого принимал участие Николай Михайлович. В письме Клопов уговаривал царя согласиться на создание министерства из лиц, пользующихся доверием Думы.
«В то время как в Ставке и в Киеве вынашивались планы негласного давления на Николая II, “Прогрессивный блок” готовил публичную атаку на правительство Штюрмера – Протопопова», – отмечал В.С. Дякин[111]. Таким образом, в первой декаде ноября на царя оказывалось давление с двух сторон. Результатом этого давления стала отставка Б.В. Штюрмера, однако все остальное не изменилось, и никакого ответственного министерства царь не дал. В этой атмосфере оформился заговор против Г.Е. Распутина, непосредственным участником которого являлся великий князь Дмитрий Павлович. Но В.С. Дякин считал, что заговор не был составной частью общего плана действий, а являлся актом отчаяния представителей ближайшего окружения царя и убежденных реакционеров, надеявшихся таким путем укрепить пошатнувшийся трон монарха.
Заслуживает внимания и версия другого историка, А.Г. Слонимского, об инспирирующей роли в заговоре против Г.Е. Распутина великого князя Николая Михайловича, который выступал как лидер великокняжеской фронды. Автор основывается на дневниках самого Николая Михайловича, считавшего себя «инициатором совершенного»[112]. Но В.С. Дякин утверждал, что если Николай Михайлович мог при этом думать об ответственном министерстве, то Пуришкевич, убивая Г.Е. Распутина, рассчитывал скорее избежать необходимости такой уступки оппозиции[113].
Следующий этап великокняжеской фронды был связан со стремлением членов императорского дома смягчить участь Дмитрия Павловича. Однако все попытки воздействия на царя были вскоре им пресечены. Вслед за ссылкой Дмитрия в Персию был выслан в свое имение Николай Михайлович, отправлен из Петрограда Кирилл Владимирович. Во второй половине января уехал из столицы и Андрей Владимирович. Но попытки воздействовать на Николая II продолжались. После удаления Николая Михайловича главой семейной оппозиции стал Михаил Александрович, взявший на себя организацию еще одной аудиенции А.А. Клопова и передачу его писем царю. В них А.А. Клопов по согласованию с великим князем Михаилом Александровичем уговаривал Николая назначить князя Г.Е. Львова главой правительства. Однако и эти попытки воздействия на императора оказались безуспешными[114].