Валерий Гуляев - Скифы: расцвет и падение великого царства
Советские археологи, вполне справедливо отметив упущения своих дореволюционных коллег, главные свои усилия сосредоточили на исследованиях поселений и городищ скифского времени, а также рядовых курганных могильников скифов. Тем не менее, долгое время признавалось существование единой Скифии (в степной и лесостепной зонах Северного Причерноморья) и единой скифской культуры (которую во многом восприняло и аборигенное нескифское население Лесостепи). Правда, велись споры о том, какого уровня развития достигло скифское общество: был ли у скифов первобытно-общинный строй, «военная демократия» или настоящее государство. Если наличие такового признавалось, то речь могла идти только о государстве рабовладельческом.[14] Ни о каком феодализме в духе Ростовцева не могло быть и речи.
Крупные перемены в отечественном скифоведении произошли в 1952 г., когда по инициативе Б.Н. Гракова в Москве было проведено Первое Всесоюзное совещание по скифо-сарматской археологии. Главный доклад, подготовленный лидером московской школы скифо-сарматской археологии и его ученицей А.И. Мелюковой, был озаглавлен «Об этнических и культурных различиях в степных и лесостепных областях европейской части СССР в скифское время». Основная идея его состояла в том, что степные и лесостепные области Северного Причерноморья (которые ранее расценивались учеными как единая Скифия) были отделены друг от друга своего рода «великой китайской стеной». Как оказалось, скифы по этносу и культуре жили только в степной зоне, а всю плодородную лесостепь от Днестра до Среднего Дона занимали «нескифские племена», известные нам из знаменитой «Истории» Геродота (V в. до н. э.) – андрофаги, невры, меланхлены, будины и др. Они имели «скифоидную» культуру, но разный со скифами этнос и язык. О наличии большого единого Скифского государства в такой ситуации говорить уже не приходилось. Тем не менее, эти идеи способствовали более углубленному изучению различных вариантов лесостепной культуры скифского времени и выделению их специфических локальных черт.
Илл. 15. Золотой налобник в виде рыбы и два нащечника в виде крыльев.
Конское захоронение. Курган Солоха
Широко развернулись исследования и, собственно, скифских памятников в степной Украине. Здесь следует особо отметить значение работ экспедиции во главе с Б.Н. Граковым на огромном Каменском городище (V–IV вв. до н. э.) – возможной столице Скифии в этот период – и рядовых курганных погребений в районе Никополя.
Каменское городище площадью в 120 га находится на левом берегу Днепра вблизи г. Никополя. Территориальная его связь со знаменитыми «царскими» курганами Чертомлык, Солоха, Огуз несомненна. Этот скифский город, возникший, видимо, в конце V в. до н. э., был окружен огромным земляным валом и глубоким рвом. По гребню вала прежде шла стена, сложенная из сырцового кирпича. В южной части городища находился «акрополь», также обнесенный валами и рвами. На «акрополе» были открыты руины просторных и прочных каменных домов, в которых, вероятно, жила скифская аристократия. Данные раскопок позволили предположить, что в конце V и, особенно, в IV в. до н. э. Каменское городище было главным ремесленным, торговым и административно-политическим центром Приднепровской Скифии.
Итак, успехи в изучении поселений и рядовых могил скифской эпохи в советский период были налицо. Но на раскопки курганов скифской знати, требовавших больших материальных затрат и зачастую дававших, из-за повального их ограбления, мизерные результаты, археологи долгое время не обращали никакого внимания. Между тем, таких исследований настоятельно требовала логика развития самой скифской археологии. Ведь до 1917 г. ни один большой скифский курган не был докопан до конца (Куль-Оба, Чертомлык, Огуз, Солоха и др.). Несовершенство методов раскопок, невнимание к массовому материалу – обломкам керамики, костям животных, наконечникам стрел, плохая документация (отсутствие планов, разрезов, дневников), не могли способствовать созданию целостной археологической и исторической картины.
Новые раскопки, с использованием современной полевой методики и технических средств (бульдозеров, скреперов), открыли принципиально новый, очень важный этап в изучении захоронений высшей скифской знати. Благодаря этому были сделаны неожиданные и сенсационные открытия в Мелитопольском кургане и курганах «Пять братьев», «Гайманова» и «Толстая» Могилы.
Мелитопольским курган
Открытие нового «царского» кургана произошло чисто случайно. Весной 1954 г. горожанин Мелитополя, проживавший на Первомайской улице в северо-западной части города, где еще в начале XX в. стояла большая группа древних курганов, копал во дворе своего дома колодец. Внезапно земля под ним дрогнула, и он провалился вниз, в какое-то подземелье, где обнаружил на полу несколько тонких золотых бляшек с замысловатыми рисунками. О находке сообщили в местный краеведческий музей, и его работники в ходе осмотра «подземелья» нашли там еще не один десяток золотых бляшек явно почтенного возраста. В конце мая об этом стало известно в Институте археологии Академии наук Украины, и в Мелитополь выехала большая экспедиция во главе с известным археологом А.И. Тереножкиным. Сразу же было установлено, что «подземелье» является не чем иным, как погребальной катакомбой большого кургана, в которой, судя по предварительным находкам, находилось богатое, возможно, «царское», погребение.
От самого кургана мало что осталось: большая часть насыпи была полностью срыта и почти сплошь застроена. Лишь в центральной части сохранился останец высотой в 3 м и примыкающая к нему часть полы кургана, занятая садом. Уже первый осмотр показал, что раскопки будут связаны с большими трудностями: технике здесь негде было развернуться – остатки кургана со всех сторон зажаты жилыми и хозяйственными строениями. Копать можно было, как и во времена Забелина и Веселовского, только вручную.
Даже беглое знакомство с условиями находок не оставляло у такого опытного археолога, как А.И. Тереножкин, никакого сомнения в том, что курган был ограблен еще в древности: об этом недвусмысленно свидетельствовали и явные следы грабительского лаза. Тем не менее, он принял решение приступить к исследованию кургана. При этом ученый руководствовался непреложным правилом современной методики археологических раскопок – курган может считаться исследованным лишь тогда, когда его насыпь будет полностью удалена и все, что под ней сохранилось, раскопано до последнего сантиметра. Как бы ни был нарушен курган и его погребения временем и грабителями, он не может не сохранить для дотошного исследователя ценной информации. И археолог не ошибся. Позднее он с полным правом писал: «Подтверждается общее правило, что каждый большой скифский курган Северного Причерноморья, можно сказать, почти независимо от его сохранности, по-своему существенен для понимания материальной культуры, социально-экономического строя, торговли и культурных связей, быта и религиозных верований скифов». Раскопки кургана длились три с половиной месяца. Это были первые советские раскопки скифского «царского» кургана.
После полного удаления остатков насыпи выяснилось, что под ней находились две погребальные катакомбы: одна (то самое случайно обнаруженное «подземелье») под северной полой кургана, другая в центре. Кроме того, рядом с центральной катакомбой находилось захоронение двух коней. Не будем подробно описывать устройство могил, отметим лишь, что они представляли собой сложные подземные сооружения, во многом схожие с аналогичными сооружениями других царских курганов, в частности Солохи.
Многое в сооружении могил, особенно центральной, указывало на то, что соплеменники тех, для кого строился последний, вечный «дом», опасались разграбления и поэтому старались надежно скрыть его от возможных осквернений. Ведь осквернение захоронений царей или вождей нередко даже самими участниками похорон, хорошо знавших, какие богатства таят в себе курганы, было в древности делом обычным. Вспомним хотя бы гробницы египетских фараонов, в которых предпринимались всевозможные хитрости для обмана грабителей. Чаще всего, однако, обман этот не удавался.
На всю высоту центральной части насыпи Мелитопольского кургана были выложены чередующиеся прослойки морской травы (камки) и земляных кирпичей, так называемых вальков. Почвоведы установили, что вальки были изготовлены из болотной почвы в долине р. Молочной, взятой на расстоянии не менее 4 км от кургана. Камка же была привезена с берега Азовского моря, с расстояния в целых 40 км. В результате получился весьма трудно проницаемый щит толщиной в несколько метров. А.И. Тереножкин пишет: «Хорошо сохранившаяся трава в этих прослойках очень сильно спрессовалась, и это создавало немалые трудности при производстве земляных работ. Не меньшей помехой явилась и твердая кладка из вальков».
