Елена Прудникова - Берия, последний рыцарь Сталина
Тогда же, 13 (26) мая была провозглашена Грузинская демократическая республика, 14 мая – Азербайджанская, а 15 мая – Армянская. С этого момента каждый спасался в одиночку.
Едва образовавшись, Азербайджанская республика направила в Стамбул челобитную с просьбой о присоединении Азербайджана к Турции. Были, правда, проблемы, связанные с Баку, но о них несколько дальше.
А грузинское правительство тут же бросилось за помощью к Германии, которая, будучи союзницей Турции в Первой мировой, к тому времени еще не окончившейся, имела на нее некоторые рычаги воздействия. Германия немедленно арендовала у Грузии порт Поти на 60 лет, перебросила сюда несколько рот солдат и занялась грабежом и вывозом всего, до чего могла дотянуться, – но турок она остановила: между Германией и Турцией существовал договор, по которому территории, где находились немцы, не могли быть заняты турками.
Почувствовав себя в безопасности, грузины скоренько побросали позиции на турецком фронте, оставив своих союзников-армян самим разбираться с противником. С превеликим трудом турок удалось остановить неподалеку от Еревана, но вся захваченная территория стала их военным трофеем. От Армении осталось два уезда. С другой стороны, Грузия быстренько захватила все спорные армянские территории, не взятые турками, и заявила, что армянское государство нежизнеспособно и может существовать лишь в составе Грузии. Армяне предпочли голод и призрак близкой смерти.
Но самая интересная ситуация сложилась в Азербайджане. Новообразованная республика просилась в состав Турции, а между тем ведь она не контролировала даже собственную столицу! В столице восседало ни то, ни се: по виду советская власть, а по сути черте что и с боку бантик.
«Высшие власти» города Баку
27 октября 1917 года Бакинский Совет рабочих и военных депутатов, едва прослышав о восстании в Петрограде, бегом собрался на расширенное заседание. Большевики, естественно, были в восторге от происходящего, остальные же лишь неодобрительно хмурили брови. Большинством голосов (то бишь совместным решением представителей трех партий – эсеров, меньшевиков и дашнаков) Совет постановил, что восстание следует ликвидировать, всю власть передать Учредительному Собранию, а до того – коалиционному правительству.
Большевикам, оставшимся в меньшинстве, это, само собой, не понравилось, и они прибегли к испытанной тактике: задавить не кворумом, а числом и глоткой. 31 октября 1917 года они собрали еще одно расширенное заседание Совета, куда привели многочисленных представителей заводских, солдатских и флотских комитетов – тех только, разумеется, кто твердо стоял на правильной политической платформе. Новое заседание тут же объявило себя конференцией Совета; а оная конференция немедля постановила, что она-то и есть главный орган революционной власти. Оскорбленные большевистским самоуправством эсеры и меньшевики помещение покинули, зато на стороне большевиков неожиданно выступили… азербайджанские националисты из партии «Мусават» – эти резонно рассудили, что раз дашнаки против, то надо бы поддержать. Совет был переименован в Совет рабочих и солдатских депутатов – по столичному образцу, объявлен высшей властью и немедля брошен на борьбу с другими «высшими властями» города Баку…
Покинувшие же Совет представители других левых партий создали «Комитет общественной безопасности», объявив его единственным демократическим органом власти. Таким образом, в Баку появился высший революционный орган и высший демократический, а помимо того существовали городская Дума и Исполнительный комитет общественных организаций – местный орган Временного правительства. И все были властями, и все – высшими.
Ситуация возникла совершенно бредовая! Закавказье отделилось от России, как белой, так и советской, – и в то же время в самом Закавказье существовал очаг советской власти, находившийся под контролем большевиков и, естественно, отделяться не желавший. При этом существовал он именно в том самом месте, которое больше всего интересовало как большевиков, так и местных товарищей, и иностранцев. Интересовал больше, чем весь остальной регион, вместе взятый, поскольку Баку – синоним нефти.
Но и это было только начало!
Торжественно удалившиеся из совета меньшевики и эсеры вскоре вернулись, и зимой 1917–1918 годов в Баку правил Бакинский Совет, в котором кого только не было: правые и левые эсеры, большевики, меньшевики, дашнаки, мусаватисты… Даже старообрядцы-молокане. Можете представить себе характер и дееспособность этого органа власти? Я тоже нет. А в самом городе работали Советы уровнем поменьше: фабричные и заводские, военные и флотские, и каждый из которых имел свое большинство и меньшинство, свою политическую ориентацию – при полном отсутствии дисциплины.
Большевики, однако, имели свой джокер в рукаве, было у них одно маленькое хобби, еще со времен революции 1905 года, – организация вооруженных отрядов. И пока прочие политики в Совете заседали, распинались, дебатировали и принимали решения, большевики именно этим и занимались. При Бакинском комитете была создана боевая дружина, в рабочих районах появились отряды красногвардейцев. А после того, как в Баку приехали выдавленные меньшевиками из Тифлиса руководители краевого Кавказского военного совета, началось и создание армии. К июню 1918 года вооруженные силы насчитывали 13 тысяч человек и аж три бронепоезда.
А ведь помимо большевистских, в городе существовали еще национальные армянские и азербайджанские воинские части, а также слонялась по улицам уйма отрядов солдат и моряков, кои, после падения центральной власти, подчинялись всевозможным силам, иной раз в самых невероятных комбинациях…
Альянс большевиков и мусаватистов, естественно, продолжался чрезвычайно недолго, ибо две эти силы были изначально несовместимы. Вообще, на Кавказе политика играла роль гораздо меньшую, чем где бы то ни было. Любое значимое событие определялось какими угодно интересами – национальными, религиозными, клановыми, куначескими, но уж никак не политическими. «Мусават» («Единство»), как уже говорилось, была азербайджанской националистической организацией. И без исторического образования видно невооруженным глазом, что это за сила…
Большевистская же партия всегда была интернациональной, или – Ноевым ковчегом, как кому больше нравится. Кого она только не принимала в свои объятия: грузин, русских, евреев, по большей части безбожников, но с исторически сложившимися корнями и симпатиями… И очень много было в ней армян, коих мусульмане на дух не переносили, особенно на руководящих должностях. Это противоречие было до такой степени антагонистичным, что существовала даже отдельная социал-демократическая партия для мусульман – «Гуммет».
Чтобы лучше ощутить прочность большевистско-мусаватистского союза, надо знать, что в армяно-татарской резне 1905 года большевики выступали на стороне армян, азербайджанцы этого не забыли и не простили. Для азербайджанца-мусульманина турок-единоверец был ближе соотечественника-армянина, а в большевистской партии заправляли русские и армяне, то есть, с точки зрения националистов, оккупанты, мешавшие воссоединиться с турецкими братьями, кровные враги. Утешало лишь то, что большевики пока не дружили с дашнаками…
Едва турецкие войска начали наступление и стало ясно, что их цель – Баку, как мусаватисты принялись готовиться к встрече. В то же время, окрыленные продвижением единоверцев, в Дагестане имам Гоцинский и «пророк» Узун-Хаджи объявили газават – «священную войну» и, собрав под свои знамена армию полудиких горцев, взяли Темирхан-Шуру (Буйнакск) и Петровск (Махачкалу), до того занимаемую красными. Те бежали, частью на пароходах в Астрахань, а частью по железной дороге в Баку, еще больше накалив и без того раскаленную бакинскую атмосферу.
Там, перед лицом прямой и явной мусульманской угрозы сплотились все: местные красногвардейцы, красные части, бежавшие из Дагестана, моряки, рабочие, армянские националисты.
Воспользовавшись неразберихой, большевики решили быстренько прибрать власть к рукам. Они объявили, что в Баку началось восстание, организовали так называемый «Комитет революционной обороны города Баку и его районов», который, со своей стороны, объявил себя очередной «высшей властью» в городе. Сие другим «высшим властям», естественно, не понравилось. И тут же стало ясно, что взять власть мало, ее надо еще и удержать, а для этого нужны вооруженные силы. Армянский национальный совет, в котором преобладали дашнаки, конечно же, на дух не переносившие мусульман, предложил комитету воспользоваться своими вооруженными отрядами. Большевики согласились, и тут же радостно вспыхнула армяно-мусульманская резня, которая, вместе с разборкой за власть, завершилась уличными боями между азербайджанскими вооруженными формированиями и всеми остальными. Приняв помощь армян и допустив резню, Совнарком обрел в лице мусульман непримиримых врагов.
