Валерий Субботин - Великие открытия. Колумб. Васко да Гама. Магеллан.
Допустим, что Колумб не был генуэзцем. При этом придется отбросить многие свидетельства современников, включая тех, кто знал адмирала в молодости. Мы должны не считаться с тем, что известны его родственники, в том числе мать, отец, брат Бартоломео, который помогал адмиралу в Вест-Индии. Мы должны отбросить завещание Колумба, где он говорит о генуэзской родине, о генуэзских коммерсантах. Пожалуй, слишком много будет документов, которые придется отбросить, чтобы превратить Колумба в «загадочную фигуру» без роду и племени.
Его образованность, его знание мореходства, конечно, не были приобретены за короткий срок. При этом широта его знаний была не так велика, чтобы объяснять ее, скажем, университетской подготовкой. Колумб мог обучиться мореходству в юности, в каботажных плаваниях у Лигурийских берегов. Он мог продолжить обучение, и не только мореходное, женившись в Португалии на Филипе Монис (Мониш по-португальски), попав в семью, связанную с жизнью у моря. Неизвестно, когда Колумб предложил свои планы Лиссабону, хотя сам он перед смертью утверждал, что добивался своего в Португалии в течение 14 лет. Подтверждения этих сведений нет, и можно лишь сказать, что, прибыв в Португалию, моряк, даже опытный, вряд ли сразу входил в круги, близкие к королевскому двору. Словом, нет оснований поминать «предельно короткий срок» между отъездом Колумба из Генуи и его проблематичным «появлением при королевском дворе».
Что касается превосходного кастильского языка Колумба, то при его жизни никто не счел его язык свидетельством кастильского или вообще иберийского происхождения. Известно, что устная речь Колумба выдавала в нем иностранца. Ибаньес же судил не по отзывам о речи Колумба, а по его стихам, по записям, к тому же позднейшим, сделанным после многих лет пребывания в португальском и испанском обществе. К этому времени Колумб мог вполне овладеть кастильским письменным языком. Известно немало писателей и поэтов, превосходно владевших неродными языками и писавших на них, начиная от латыни и кончая современными.
Наконец, о вероятности того, что Христофор Колумб был пиратом, можно судить лишь по материалам, приведенным Фернандо Колумбом и Лас Касасом, причем последний просто повторяет первого, не ссылаясь на него. Других данных такого рода не было и нет, а потому нет смысла принимать окончательное решение. То же можно сказать и о вероятности участия Христофора Колумба — о чем пишет Ибаньес — в торговле черными или белыми рабами. Будущий адмирал плавал к берегам Западной Африки, где шла работорговля, но неизвестно, чем он там занимался. Впрочем, к работорговле он относился, подобно своим современникам — испанцам и итальянцам, — как к заурядному явлению, и в дальнейшем, открыв Новый Свет, предлагал испанским королям видеть в индейцах своих рабов.
* * *Если исходить из сведений, которые могут быть проверены по архивным материалам, Колумб появился в Португалии не ранее 1473 г. В августе этого года он еще был свидетелем имущественной сделки своих родителей в Савоне, подчинявшейся генуэзцам. Жил он в Лиссабоне и на о-вах Мадейра, принадлежащих португальцам, до 1485 или 1486 г. Из Португалии и с о-вов Мадейра он не раз уходил в плавание, в том числе в Западную Африку, в страны Северной Атлантики и к себе на родину, в Геную.
Появление будущего адмирала в Португалии было, конечно, связано с упадком западноевропейской торговли на Востоке из-за турецких завоеваний. Генуэзские моряки искали новое поприще для своей деятельности. Италия XIV–XVI вв. дала многочисленных эмигрантов. Ее ремесленники создали шелкоткацкое производство во Франции, ее архитекторы строили дворцы и храмы в Русском государстве. В Португалии основную массу эмигрантов составили моряки, мелкие торговцы и ремесленники, наемные солдаты, покинувшие Италию, так как им перестали платить побежденные или обедневшие кланы. Многими коммерческими операциями генуэзцев за границей руководил «Банко ди Сан Джиорджио». Это был крупный банк без крупных банкиров, ссудное учреждение с вкладчиками среднего достатка. 10 тыс. вкладчиков, получавших обычно 3 % годовых, видели в банке подспорье в обычной торговле и ремесленной деятельности. Но были и состоятельные итальянцы на Пиренейском полуострове, коммерсанты и банкиры, в частности в Севилье и Кадисе. Они участвовали в финансировании заморских предприятий испанцев и португальцев, вели торговлю с Марокко и т. д.
Португалия с ее равнинами, невысокими холмами на юг от р. Тахо, эстуарием реки, где стоит Лиссабон, — все это имело иной вид, нежели гористая Лигурия, родина Колумба. Но Португалия, как и Генуя, была страной латинской культуры. Итальянец за сравнительно короткий срок мог научиться понимать язык местных Жителей. Подобно соседям-испанцам, они были беднее итальянцев, хуже одеты, более зависимы от своих властителей, особенно на Севере, где не было таких традиций борьбы с завоевателями-маврами (арабами и берберами), как на Юге. В Португалии, как и в Испании, отсутствовали большие города. Лиссабон был вдвое меньше Генуи по числу жителей. Зато молодой моряк, сведущий в торговле, мог, по-видимому, скорее найти себе занятие.
Ко времени прибытия Колумба в Лиссабон прошло более 200 лет, как Португалия освободилась от мавров. Реконкиста, «отвоевание» утраченных земель, породила многочисленный слой рыцарей. Избавив страну от мавров, они были полны решимости продолжать выгодные завоевания, правда, уже за пределами королевства — в Африке, на островах Атлантического океана, повсюду, где было возможно. Делать это приходилось с оглядкой на соседей по Пиренейскому полуострову — Кастилию и Леон. Эти королевства, образовавшие вместе с Арагоном Испанию, неохотно признали независимость маленькой Португалии. В 1479 г., т. е. уже во время пребывания Колумба на Пиренейском полуострове, закончилась очередная война с Кастилией.
Португалия проигрывала в сравнении с другими западноевропейскими странами в отношении развития промышленности и ремесел. Она вывозила в Лондон и Гамбург пробку и вино, ввозила сукно и металлические изделия. Для заморской колонизации лиссабонский двор охотно привлекал на службу дворян из других европейских стран. Среди них были и итальянцы Перестрелло, родственники жены Колумба.
Лас Касас писал, что будущий адмирал, хороший картограф и каллиграф, зарабатывал время от времени в Португалии на жизнь, изготовляя географические карты. Другим его занятием была торговля. Единственный документ, относящийся к деятельности Колумба в Португалии, — показания будущего адмирала перед нотариусом в Генуе о том, что в 1478 г. он закупил на Мадейре сахар по поручению одного из генуэзских коммерсантов. В своем завещании 1506 г., желая, по-видимому, оплатить старые долги, Колумб назвал лиц, которым его наследники должны были передать различные денежные суммы. Среди этих лиц не было моряков или ученых, способных заинтересоваться географическими картами. Речь шла о семьях нескольких генуэзцев (какое-то время живших в Лиссабоне) — коммерсантов и одного чиновника, — а также о неизвестном «еврее, жившем у ворот лиссабонского гетто».[13]
По рассказу Фернандо Колумба, будущий адмирал, всегда ревностно исполнявший свой религиозный долг, ходил в Лиссабоне слушать службу в часовню монастыря Всех Святых. Монастырь принадлежал рыцарскому ордену Сантьяго. В свое время там жили одни рыцари, потом он стал убежищем для дворянских жен и вдов, а заодно — пансионатом благородных девиц. По-видимому, не только христианские обязанности толкали молодого Колумба к посещению часовни при монастыре, так как вскоре он предложил руку и сердце одной из воспитанниц пансионата, Филипе Мониш, которая ответила ему согласием.
О жене Колумба мало что известно. О ней и о том, что она умерла при его жизни, упоминается в раннем завещании адмирала (1505 г.). Там он просит отслужить мессы за упокой души по нему самому, по отцу, матери и жене. Ее имя появляется лишь в 1523 г. в другом завещании, Диего Колумба, старшего и законного сына адмирала. Диего Колумб пишет о своем отце и о матери, Филипе Мониш, его «законной жене, чьи останки покоятся в кармелитском монастыре в Лиссабоне».
Искать документы или надгробные плиты в кармелитском монастыре невозможно: землетрясение 1755 г. целиком разрушило эту обитель и ее кладбище. Есть, правда, подробность о Филипе у Фернандо Колумба, который утверждает, что ее отцом был Пьетро Перестрело (фамилию писали по-разному, чаще — Перестрелло), капитан, т. е. наместник, острова Порту-Санту в архипелаге Мадейра. В действительности капитаном острова был Бартоломеу Перестрелло; несколько детей его известны, и среди них нет Филипе. Таким образом, утверждение Фернандо Колумба заставляет лишний раз задуматься, насколько верны его сведения вообще. Но родственные отношения между Филипе и Перестрелло все же существовали. Дело в том, что второе имя Филипе — Мониш — носила еще одна дворянская семья, из которой вышла жена Бартоломеу Перестрелло. Поэтому можно поверить Фернандо Колумбу, когда он пишет, что его отец жил какое-то время со своими родственниками на Мадейре и Порту-Санту.
