Евгений Тарле - Европа в эпоху империализма 1871-1919 гг.
Франция в течение всего рассматриваемого периода оставалась страной, где сельское хозяйство первенствовало перед промышленностью, а ремесло и мелкие предприятия первенствовали перед крупной фабрикой. Банковский капитал, проценты на банковские вклады, мелкая собственность — движимая и недвижимая — характерные черты французской экономики. В 1869 г. население Франции было равно 38 400 000 чел., в 1903 г. — 39 100 000 чел., в 1906 г. — 39 250 000 чел. Из этого числа в первые годы XX в. самостоятельных работников (зарабатывающих самостоятельно) было 15 880 000 человек. В свою очередь из этих 15 880 000 человек хозяев промышленных, торговых, ремесленных заведений, сельских хозяев и вообще лиц, стоящих во главе той или иной отдельной хозяйственной единицы, а также служащих в государственных учреждениях, было 4 870 000 человек, поденщиков и вообще так называемых «изолированных» работников (домашняя прислуга, батраки и т. п.) — 4 130 000 человек, наконец, рабочих, а также служащих в промышленных, горных, ремесленных, торговых предприятиях — 6 880 830 человек. Любопытно более детальное рассмотрение первой цифры — самостоятельных хозяев: из них 42 %, занято сельским хозяйством, 29 % — торговлей, 12 %, — промышленностью и ремеслами, остальные 17 % приходятся на государственную службу, свободные профессии и т. п. Значит, самостоятельное крестьянское хозяйство в первые годы XX в. оставалось такой же огромной и социально значительной категорией, как и раньше. Сельскохозяйственная мелкая буржуазия держалась крепко. Далее.
Уже с середины XIX в. во Франции началось быстрое возрастание как абсолютной цифры свободных капиталов, так и количества мелких держателей капитала; в последнее десятилетие XIX и в первые годы XX в. эти два явления продолжали параллельно развиваться. Французские банки, концентрировавшие вклады бесчисленных мелких вкладчиков, экспортировали капитал в грандиозных размерах, размещая его то в правительственных и коммунальных займах иностранных держав, то в частных и казенных промышленных предприятиях и железных дорогах за границей. Считалось, что в середине 900-х годов около 40 миллиардов франков французских капиталов было вложено в заграничные займы и предприятия, а к началу мировой войны цифра эта уже равнялась около 47–48 миллиардов. Колоссальные суммы были вложены также во французские внутренние займы и предприятия. Но промышленное производство во Франции росло несравненно медленнее, чем свободные капиталы. Французский капитал в своем непрерывном росте увеличивал не столько число рабочих в стране, сколько число мелких и средних вкладчиков, и политическое влияние принадлежало во Франции не столько промышленникам, сколько банкам и бирже.
На этой почве строй буржуазной республики оказался прочнее, чем того ждали и враги и друзья этого строя. Во Франции после крушения Коммуны окончательно консолидировался строй сильно централизованной республики — «республики с монархическими учреждениями», как ее назвали английские государствоведы.
Нужно признать, что республиканский строй утвердился во Франции не без серьезной борьбы. Монархисты разных толков и оттенков имели большинство в Национальном собрании, избранном весной 1871 г., и если что спасло республику, то прежде всего боязнь, не вызовет ли восстановление монархии новых восстаний и волнений (воспоминание о Коммуне продолжало стоять грозным призраком), а затем и невозможность объединить всех монархистов на каком-либо определенном кандидате. Глава исполнительной власти Тьер, решившийся поддерживать республику, был свергнут враждебным ему голосованием Собрания 24 мая 1873 г., и его преемником в качестве президента Французской республики стал маршал Мак-Магон. Будучи открытым монархистом, Мак-Магон все же не решился попытаться восстановить монархию. С каждым годом становилось все более и более ясно, что многочисленнейшие и влиятельнейшие слои буржуазии согласны поддерживать буржуазную республику, не пускаясь ни в какие новые политические авантюры. В 1875 г. прошла в Собрании новая французская конституция (действующая с небольшими изменениями до настоящего времени). 16 мая 1877 г. президент Мак-Магон сделал попытку управлять, не считаясь с республиканским (очень, правда, незначительным) большинством, которое образовалось в палате после выборов 1876 г. Он отставил министерство против воли палаты, затем распустил неугодную ему палату и назначил новые выборы, которые произошли в октябре 1877 г. и дали 320 республиканцев и 210 монархистов. В январе 1879 г. произошел новый конфликт президента с палатой, и Мак-Магон подал в отставку. 30 января 1879 г. президентом республики был избран старый республиканец Жюль Греви. Так кончился первый трудный период борьбы республики за свое существование.
Обратимся теперь к характеристике республиканской конституции. Французская республика является наиболее централизованной из всех великих военных держав, и в ее административном праве и быте до сих пор сохраняют полную силу весьма многие законы и положения, изданные еще при Наполеоне I, при Реставрации и при Наполеоне III. Весь административный костяк, вся структура управления, все нравы и обычаи суда и администрации остались почти без малейших изменений такими, какими они были при империи. Строжайшая централизация, полное бессилие местного самоуправления, громадное влияние префекта не только в управлении департаментом, но и во всех областях местной жизни — вот основная черта общественного быта французской провинции. Точно так же довольно призрачной является «независимость» суда от министра юстиции, т. е. от того же кабинета, другой член которого — министр внутренних дел — бесконтрольно распоряжается назначениями, перемещениями и увольнениями префектов. Такая же централизация царит и в области финансов, путей сообщения, народного просвещения.
«Народный суверенитет», проявляющийся в прямом выборе на четыре года палаты депутатов и в двухстепенном выборе сената (избираемого от местных выборных учреждений — «генеральных советов»), создает эти два верховные законодательные учреждения, которые, соединяясь по одному разу в 7 лет в одно общее заседание («конгресс»), избирают главу государства, президента республики. Президент назначает кабинет министров, ответственный перед законодательными палатами, точнее — перед палатой депутатов, потому что были случаи, когда правительство, оставшееся в меньшинстве в сенате, продолжало оставаться у власти, пока оно пользовалось доверием палаты депутатов. Всякий закон должен пройти как через палату, так и через сенат.
Такова в основных своих чертах ныне действующая конституция Третьей французской республики.
2. Главные моменты политической борьбы в эпоху республики
Эта конституция и оказалась (в полном логическом соответствии с только что указанными характерными чертами данного исторического периода) самой устойчивой из всех конституций, когда-либо во Франции существовавших от самого начала Великой революции 1789 г. Собственно, защитникам этой конституции пришлось четыре раза — при маршале Мак-Магоне, в эпоху упомянутого выше так называемого «переворота» 16 мая 1877 г., в 1887 г. — в эпоху генерала Буланже, в 1891–1892 гг. — во времена так называемого «панамского дела», и в 1898–1900 гг., в годы дрейфусовского процесса, — оборонять республику от очень резких и страстных нападок справа, со стороны монархических партий, а также крайних националистов; но все эти нападения ограничивались борьбой в печати, в парламенте, на публичных митингах; иногда дело доходило до уличных демонстраций, но если исключить не имевшее даже и тени успеха выступление Деруледа на похоронах Феликса Фора, то ни разу ярые враги республики не находили возможным учинить открытое вооруженное на нее нападение. Ни за монархистами, ни за крайними националистами не стояло сколько-нибудь серьезной силы. Остатки дворянства, крайне незначительная часть крупной буржуазии, часть католического духовенства, часть генералитета и офицерства — вот слои, на которые опирались «противники справа», желавшие уничтожения парламентарной республики. Всего этого было мало. Когда они объединились в 1887 г. вокруг генерала Буланже, сделавшегося как бы олицетворением идеи «реванша», т. е. будущей войны против Германии, то даже среди его сторонников не было точно выяснено, во имя чего следует низвергнуть республику? Во имя нового цезаря, т. е. самого генерала Буланже, или во имя возвращения на престол династии (Орлеанской, так как Бурбонов уже на свете не было)? Точно так же, когда по делу о крахе Панамской компании среди всей буржуазии и среди более зажиточных слоев крестьянства началось страшное волнение, так как оказались причастными к самым неблаговидным проделкам не только члены парламента, но и некоторые министры, то монархистам все же не удалось своей агитацией внедрить мысль о необходимости заменить «сгнивший» республиканский строй каким-либо иным. Наконец, когда в эпоху дела Дрейфуса, капитана французской службы и еврея по происхождению, обвиненного в 1894 г. в шпионстве в пользу Германии, начали всплывать факты, доказывавшие необоснованность обвинения и подложность доказательств, вся Франция разделилась на два лагеря, и с 1898 г. монархисты и националисты, имевшие полную поддержку как церкви, так и значительной части (на первых порах) офицерства, повели очень успешную пропаганду, которая склонила первоначально на их сторону обширные слои буржуазии и крестьянства. Что касается рабочего класса, то в нем боролись два течения. Одни разделяли точку зрения старого вождя левого течения Жюля Геда, утверждавшего, что дело Дрейфуса — ссора одних капиталистов с другими, что это как бы семейная распря в недрах буржуазного класса, что для рабочих Дрейфус такой же посторонний и враждебный человек, как и осудившие его полковники и генералы, и что делать из этого судебного процесса почву для успешной классовой борьбы нет ни возможности, ни необходимости. Напротив, Жорес утверждал, что рабочий класс, отстаивая Дрейфуса от ложных обвинений, борясь против попрания в лице Дрейфуса прав человека и гражданина, борется за свое собственное дело, что объединение монархистов и националистов с церковью и с высшими чинами армии грозит самому существованию республики и что если так, то французскому рабочему классу далеко не все равно, в каких государственных рамках будет протекать его классовая борьба: в республике или в монархии. В общем, точка зрения Жореса победила. Уже с 1899 г. стал обозначаться явный, хотя сначала и медленный поворот общественного мнения в средней и мелкой буржуазии, среди представителей свободных профессий, в ученых и литературных кругах против грозившей Франции победы объединившихся реакционных партий. Радикалы в конце концов восторжествовали, и кабинеты Вальдока Руссо (1899–1902 гг.) и Эмиля Комба (1902–1905 гг.) не только ликвидировали дело Дрейфуса полным восстановлением несправедливо осужденного в его правах, но и повели наступление против воинствующего клерикализма и против реакционно настроенных кругов командного состава армии. В течение всего этого времени радикалы пользовались полной поддержкой социалистической партии. Идея «сотрудничества классов» в общей борьбе против реакции, выдвинутая Жоресом, временно торжествовала. Борьба против конгрегации, вопрос об отделении церкви от государства (отделение состоялось в 1906 г., уже в министерство Рувье, но было подготовлено Комбом) — все эти проблемы разрешались радикальным правительством при деятельной поддержке социалистов. Но с 1906 г. это сотрудничество окончилось. В кабинете Саррьена (1906 г.) министром внутренних дел сделался Клемансо, который вскоре стал главой кабинета; его кабинет продержался до середины июля 1909 г.
