Мурад Аджи - Европа, тюрки, Великая Степь
Слова эти оставил поэт Алексей Константинович Толстой. О его тюркском происхождении говорят и родословная, и фамильный герб, и, конечно, стихи, в которых он глубоко и проникновенно передал старинные степные предания.
Наши духовные сокровища
О гуннах, то есть о кипчаках, написано много, они, мол, диким валом прокатились по Европе и исчезли… А как возникли эти дикие орды? Кто их растил, одел, обул, кормил? Обучил военному искусству, вооружил, наконец. Требовались огромные материальные затраты.
На ровном месте самое сильное в мире войско не появится! «Кто не вырастит жеребенка, тот не сядет на коня» — учит тюркская пословица. Семьсот лет растили кипчаки «своего жеребенка», тогда они стали всадниками, всколыхнувшими мир… Много вопросов пришлось задать, чтобы открыть картины двухтысячелетней давности.
Заинтересовавшись геологией Алтая, я понял, почему именно там зародилась новая металлургическая технология: здешняя руда очень богата железом и полезными примесями… Потом внимание привлекли слова «Багатур-Тенгри», их сохранили китайские летописи. Так тюрки две с половиной тысячи лет назад назвали нового Бога Небесного, который открыл им тайны железа.
И возник вопрос: а что мы вообще знаем о духовной культуре древних тюрков? По крупицам собирались сведения о Тенгри-хане.
Культ нового Бога был связан с железом. Но почему? Видимо, не случайно в древности железо называли «небесным металлом»… А не метеориты ли и помогли «создать» этот культ? Небесные камни познакомили древних людей с железом — с «металлом неба»! Возник культ Бога-кузнеца, переросший в веру у людей, познавших силу небесного металла. Только с конкретного могла начаться религия! Вера в силу Бога Небесного, в его карающий и защищающий стальной меч.
Тюрки были язычниками. Но новый Бог изменил их. Тенгри стал сердцем новой тюркской духовной культуры. Всевышний сделал народ непобедимым.
Алтай, даровавший тюркам дух и Бога Небесного, — святыня тюркского народа! Предки обожествляли Родину, называли ее раем земным. Это острое чувство осталось в крови кипчаков. Ностальгия — болезнь тюркская. Она была, даже когда не было тюркского языка и только зарождалась речь. Люди с восторгом смотрели на вершины Алтая и не могли жить без них.
Древние тюрки почитали гору трех вершин Уч-Сумер. О ней сложены легенды. Центр мира! Здесь устраивали моления и праздники… Около этой горы и поныне не охотятся местные жители, громко не разговаривают — священное место. Показательно, в буддийской мифологии гора Сумеру — универсальный космогонический символ.
Позже на Алтае поклонялись и другим вершинам — Хан-Тенгри, Борусу… Им, святым горам, доверяли ритуальные рисунки, а потом и священные тексты. Слово и образ на камне слились воедино, став на века духовной традицией. Отсюда торжественность молитв и убранство храмов… Отсюда иллюстрации книг и летописей…
Но особо почиталась гора Кайласа на Тибете. Она была местом паломничества для тысяч людей. Сюда, к Кайласе, по преданию, спускался Тенгри-хан.
Контуры священных Кайласы и Уч-Сумер приводили в трепетный восторг людей, поверивших в Бога Небесного. Эти горы, видимо, подсказали тюркам идею храмовой архитектуры… Ее простота и изящество поражают. Все это звенья одной цепи, которая начиналась на Алтае.
В Степи традиции почитания гор, конечно же, не забылись: на равнине люди создавали «копии» священных гор! Сперва отсыпали курганы — рукотворные килисы, около них собирались на молитву. Потом храм стал символом священной горы. Молились рядом, на специальной площадке… В Степи все было, как прежде на Алтае: традиции берегли и дополняли.
Кипчаки, храня в душе Бога Небесного, запечатлевали Его образ на камнях. То было напоминание о Боге. Оно очищало душу, настраивало на общение с Создателем. Отсюда — «икона» или «айконе»… Поразительны глубина и простор мысли наших предков, по сути для них храмом оставался весь окружающий мир, накрытый куполом Вечного Синего Неба — Тенгри.
И чем глубже постигали тюрки образ Тенгри-хана, тем больше обращений было к нему: «Бог», «Алла», «Ходай», «Господи» — взывали они к Всевышнему… Каждое имело свой смысл. Позже эти тюркские слова, слегка переиначенные, вошли в лексикон других религий и народов.
Медленно открывалась мне Родина — забытая, поруганная. Но моя!.. И тем любимее становилась она. Помню, как обожгли однажды строки Ивана Алексеевича Бунина. В его стихах я узнал себя и всех нас.
Они глумятся над тобою,Они, о Родина, корятТебя твоею простотою,Убогим видом черных хат…
Так сын, спокойный и нахальный,Стыдится матери своей —Усталой, робкой и печальной —Средь городских его друзей,
Глядит с улыбкой состраданьяНа ту, кто сотни верст брелаИ для него, ко дню свиданья,Последний грошик берегла.
К сожалению, мы веками «глядели с улыбкой состраданья» на Степь, не понимая, что она и есть наша Великая Родина. Мало зная о ней, поверили лжи и отвернулись от ее «последнего грошика»… Я хочу перемен, я желаю их, ради них пишу свои книги: пусть мой народ из пресного молока вновь превратится в бодрящий кумыс. Пусть проснется в нем Гордость.
Из глубины тысячелетий тянутся корни тюрков. Дошли отрывки древнетюркских литературных произведений. Их язык вызывает восхищение своей глубиной и образностью. А где сами книги? Таинственно исчезли. Но возвращение их неизбежно. Немало ценного хранят, например, архивы Армении и Грузии. Там есть древние фолианты, написанные армянской графикой, но на тюркском языке.
Должно что-то сохраниться в Индии, на Тибете, в Иране — эти страны имели долгие контакты с Великой Степью. Науке известны древнейшие тюркские тексты, написанные еще на брахми. Буддисты хранят их как священные реликвии.
И в Европе есть архивы, которые приведут в восторг любого тюрколога: например, на Балканах до XIX века помнили тюркские руны. Они служили монахам для тайнописи.
Еще совсем не исследованы кипчакские традиции в российской культуре. А они сильны. Вспомним хотя бы державинское: «татарски песни из-под спуду, как луч, потомству сообщу» (выделено мною. — М. А.).
Пушкин перевел именно тюркские сказки: царство царя Салтана и остров Буян имеют четкую географию — Казанское ханство. Как и Лукоморье — Крым… Его творчество имеет глубокие корни. Две тысячи лет им. Тогда уже была у тюрков поэзия, которая и ныне приводит в восторг.
Тюркские традиции отличали творчество Державина, Аксакова, Гоголя, Тургенева, Толстого, Тютчева, Бунина, Набокова, Булгакова, других великих классиков, предки которых вышли из Великой Степи.
Европейские кипчаки
Географическая карта — серьезный исторический документ, несущий информацию не меньшую, чем пухлая книга. Но нужно уметь читать ее: Великое переселение народов оставило на карте свой след. Тогда, во II–V веках появилась огромная степная страна — Дешт-и-Кипчак, с ее поселениями, городами, станицами, дорожными станциями.
Тюркская культура доминировала от Байкала до Альп. По всей степной зоне. Европа тогда «начиналась» в Сибири! Минули века, все вроде бы исчезло. Но… ничего не забылось. Карта сохранила то, что не помнят люди.
Это подметил и Николай Рерих:
Мы не знаем. Но они знают.Камни знают. Даже знаютдеревья. И помнят.Помнят, кто назвал горыи реки.Кто сложил бывшиегорода.Кто имя далнезапамятным странам.Неведомые нам слова.Все они полны смысла.
Например, границы Дешт-и-Кипчака. Целы! На русском языке слово «курган», как пишет крупнейший топонимик Э. М. Мурзаев, прежде означало «граница», «межа». Почему? Потому что в первую очередь курганы отличали тюркские земли. За курганами начиналась чужая земля.
Граница Дешт-и-Кипчака на севере проходила по Москве-реке — северный берег принадлежал финнам и уграм, а южный — тюркам.[8] Только в пределах Москвы известны несколько курганных групп, большинство — на южном (правом) берегу. Сохранились они и в бывшем «тюркском» Подмосковье, где были поселения тюрков, — топонимика убеждает и в этом. Например, Коломенское, его старинное название Коллома, что по-тюркски — «охранение», «обеспечение». Копотня — от «Высокое поселение» (или «Высокая трава»), Кунцево — от «Пристанище» или «Заезжий двор»… Слова явно не славянского происхождения… А к северу от Москвы-реки курганов нет — там жил другой народ, с другой культурой, и топонимика здесь иного корня и тоже не славянского.
На крайнем юге страна тюрков доходила до Ирана, курганы тому свидетельство. Граница осталась почти без изменений, там по-прежнему живут тюрки, и называются они иранскими азербайджанцами.
