Николай Платошкин - Убийство президента Кеннеди. Ли Харви Освальд — убийца или жертва заговора?
Освальд не мог не ощущать аналогии со своей пусть и не такой большой трагедией. Жестокое общество не давало ему никаких шансов на будущее и одновременно мстило тем, кто отказывался существовать по его надуманным правилам.
14 сентября 1953 года находившийся под наблюдением. Ли пошел в восьмой класс. Через десять дней он не явился в суд, который должен был решить, оставить его в покое или нет. Вместо сына пришла Маргарита, просившая больше не травмировать ребенка, который ходит в школу и нормально учится. Это было чистой правдой. Освальда даже избрали президентом его класса. Но у бюрократии свои законы. За неявку в суд Ли решили оставить под наблюдением до 29 октября. Мальчик продолжал чувствовать себя малолетним преступником, без вины виноватым. Он опять прекратил приспосабливаться, и на этот раз его протест впервые приобрел политические формы. Когда в октябре суд запросил из школы характеристику подростка, оказалось, что учителя им недовольны.
Еще бы, ведь Освальд отказывался салютовать флагу США! А это была обязательная процедура перед началом занятий. К тому же «преступник» пускал в классе бумажные самолетики. 29 октября Ли вновь не явился в суд, и наблюдение за ним продлили еще раз, до 19 ноября. Было понятно, что терпение юстиции истекает и впереди опять явственно маячит «молодежный дом».
Маргарита пришла в школу, и после ее визита поведение Ли, по отзывам учителей, существенно улучшилось. Оценки его были вполне нормальными. Правда, учителя отмечали, что Ли стал вспыльчивым и быстро терял контроль над собой. Это напоминает поведение человека, которого просто «достали» явно недружественным и пристальным вниманием к его персоне. Тем не менее 19 ноября Ли вместе с матерью все-таки появился в суде. Маргарита просила наконец-то снять с ее сына наблюдение, однако судья продлил его до 28 января 1954 года. Соответствующему сотруднику, курировавшему «дело Освальда», опять посоветовали обратиться за помощью в частную организацию под названием «Большие братья».
На этот раз сотрудник «братьев» посетил семью Освальд. Его вежливо приняли, но твердо сказали, что в советах не нуждаются. Мать убеждала, что сын теперь участвует в общественной жизни школы и надо просто оставить его в покое. Но, похоже, и она, и сын отчаялись и уже не надеялись выпасть из поля зрения судебной системы Нью-Йорка. Маргарита заявила, что намерена вернуться в Новый Орлеан, но выяснилось, что и этого нельзя сделать без санкции суда. Всерьез опасаясь повторного ареста Ли, мать и сын уже через несколько дней вернулись в свой родной город. Судья, похоже, обрадовавшись, что одним трудным подростком в его округе стало меньше, закрыл «дело» в марте того же 1954 года.
В Новом Орлеане «преступник» быстро пришел в себя. Маргарита писала Джону, что «Ли снова стал самим собой после мучений в Нью-Йорке. Это почти обернулось трагедией, но немного любви и терпения сотворили чудо». Следует признать, что Маргарита Освальд гораздо больше разбиралась в воспитании, чем нью-йоркская юстиция со своими «Большими братьями». Просто удивительно, что в миллионном городе с громадной малолетней уличной преступностью различные государственные органы с упорством, достойным лучшего применения, преследовали подростка, все свое свободное время проводившего за чтением.
Сначала Маргарита остановилась у сестры Лилиан, и Ли поступил в хорошую школу, где, оказавшись снова в знакомой среде, начал вести довольно активную общественную жизнь. Причем, попав в новый класс в середине учебного года, Ли окончил его без видимых усилий. Тесты опять показали отличные успехи в чтении и богатый словарный запас. По-прежнему плохо обстояло дело с математикой. В одном из вопросников, которыми постоянно потчуют учеников американские школы, Ли отметил, что увлекается футболом (американским, естественно), любит биологию и черчение.
Однако новичку вновь пришлось несладко. На этот раз Ли дразнили за приобретенный в Нью-Йорке северный акцент. К тому же Ли держался обособленно, и его решили проучить. Во время одного из футбольных матчей его нарочно сильно ударили в голову и выбили зуб. Потом подстерегли в туалете и попытались избить. Ли сам драк никогда не начинал, но от вызова не уходил и тем запомнился некоторым его одноклассникам.
Правда, один из одноклассников Эдвард Вебель, который помог Ли после драки обработать раны, выяснил, что дружить с новичком вполне можно. Надо лишь только с уважением относиться к его взглядам. А они у него, похоже, уже сформировались. Уже тогда Ли стал называть себя марксистом и брать в городской библиотеке книги соответствующего содержания. В частности, он прочел «Манифест Коммунистической партии» Карла Маркса. Впоследствии он вспоминал, что читал и «Капитал». Но это утверждение сомнительно. Для американского школьника, пусть и начитанного, это была все же неподъемная книга. Гораздо позднее, в Минске, Освальд говорил, что стал изучать «Капитал», только приехав в СССР.
Политические взгляды Ли в Новом Орлеане сформировались уже настолько, что и из-за них ему приходилось драться с одноклассниками. В частности, его попытались избить за то, что он демонстративно сел в автобусе на сиденье, предназначенное для негров. На американском Юге 50-х годов в условиях жесткой сегрегации и засилья ку-клукс-клана для подобного шага надо было иметь незаурядное гражданское мужество. Тем более что мать Ли была в этом смысле типичным продуктом своей среды. Она с удивлением и возмущением рассказывала своему сыну Роберту в Нью-Йорке, что судья, к которому вызвали Ли, был негром. Представить себе подобное в Новом Орлеане было невозможно.
С одноклассником Вебелем Ли роднило не только пристрастие к книгам и классической музыке (приехав в Новый Орлеан, Ли перестал смотреть телевизор и увлекся музыкальной классикой — вещь для тогдашних и современных тинейджеров просто непостижимая), но и увлечение… оружием. У Ли был пластмассовый пистолет, но он хотел настоящий и даже предлагал Вебелю ограбить оружейный магазин. Как-то раз Ли показал другу стеклорез и предложил ночью вырезать витрину. Вебель сначала согласился, но потом отговорил Ли, показав, что витрина находится на сигнализации.
Весьма странно, что «книжный червь» Освальд вдруг увлекся оружием. Видимо, дело в том, что ему надоели постоянные драки (причем, как правило, он был один против нескольких противников) и он хотел иметь пистолет для отпугивания потенциальных задир. Вебель в целом отмечал, что Ли с сарказмом и горечью смотрел на жизнь и ненавидел любые авторитеты.
К тому же на Юге США, как тогда, так и сейчас, интерес к оружию является непременным атрибутом уважающего себя белого мужчины. Роберт Освальд, тогда уже служивший в морской пехоте, отмечал в показаниях комиссии Уоррена, что интерес юного Ли к оружию не выходил за пределы нормальных инстинктов. Играют же все мальчики в войну или солдатиков. Кстати, Маргарита оружие очень не любила и не допускала его появления в доме. Позднее Ли и Роберт вместе охотились на белок и кроликов — явление абсолютно нормальное для Техаса и сегодня.
Вебель в выступлении перед комиссией Уоррена сам же практически дезавуировал историю с несостоявшимся грабежом оружейного магазина, заявив, что ни он сам, ни Ли с самого начала не воспринимали это всерьез.
Президент школьного клуба астрономии Вульф заметил, что Освальд, как и он сам, увлекается историей (кстати, Ли увлекался и астрономией). Они сблизились. Ли стал брать у Вульфа книги и был приглашен домой к новому товарищу. Там он неожиданно в самых восторженных тонах заговорил о коммунизме. Только коммунизм, утверждал Ли, может дать трудящемуся человеку достойную жизнь, свободную от эксплуатации. Якобы Освальд резко критиковал тогдашнего президента страны Эйзенхауэра и даже говорил, что готов убить его, если окажется рядом.
Вульфа поразило то, что человек в таком юном возрасте имеет твердые и сформировавшиеся политические взгляды (еще бы. В американских школах того времени упор делали на спорт). К тому же Освальд заявил, что ищет в городе единомышленников. Ребята начали спорить, пришел отец Вульфа (он эмигрировал из Германии и был ярым антикоммунистом) и немедленно выставил Ли из дома. Вульф абсолютно правильно определил причину коммунистических настроений Освальда: Ли просто хотел принадлежать к какому-нибудь своему кругу единомышленников. А после Нью-Йорка он видел этот круг там, где отрицали существующий порядок вещей. К тому же Ли наверняка действовал в своих умозаключениях от противного: кого больше всего ненавидят власти? Коммунистов. Значит, надо идти к ним.
Следует отметить, что есть и другая версия неожиданного увлечения Освальда марксизмом. Некоторые исследователи полагают, что уже тогда Ли начал работать на американские спецслужбы в качестве агента-провокатора. Стоит остановиться на этом подробнее. Конечно, Ли, как и все мальчишки его возраста, мечтал о приключениях и подвигах. Есть свидетельства, что в Нью-Йорке и позднее он, не отрываясь, смотрел телесериал под названием «У меня было три жизни». Главным героем этой типичной для того времени кинопродукции был агент ФБР, засланный в коммунистическую организацию для подрыва ее изнутри. Об увлечении Ли Джеймсом Бондом уже говорилось выше. Но эти факты сами по себе пока ничего не доказывают.
