Виктор Суворов - Тень победы
Противник тоже усиливал группировку своих войск. 10 августа японские войска, которые вели боевые действия на границе Монголии, были сведены в 6-ю армию.
В середине августа в составе 1-й армейской группы Жукова было 57 тысяч бойцов и командиров, 515 боевых самолетов, 542 орудия и миномета, 385 бронеавтомобилей, в основном — с пушечным вооружением, и 498 танков.
Весь июнь, июль, первая половина августа — жестокие бои советских и японских войск на земле и в воздухе. Бои идут с переменным успехом. Интенсивность боев нарастает. Конфликт принимает затяжной характер…
И вдруг ранним утором 20 августа советская артиллерия провела внезапный артиллерийский налет по командным пунктам и зенитным батареям противника. После первого огневого налета — массированный удар бомбардировщиков, затем — артиллерийская подготовка продолжительностью 2 часа 45 минут. В момент переноса огня с переднего края в глубину советские стрелковые дивизии, мотоброневые и танковые бригады нанесли удары по флангам японской группировки.
23 августа советские войска замкнули кольцо окружения вокруг 6-й японской армии. (Советская военная энциклопедия. Том 8. С. 353) В этот день в Кремле Молотов и Риббентроп поставили свои подписи под Московским пактом, который по существу был договором о разделе Европы и начале Второй мировой войны.
31 августа 1939 года был завершен полный разгром окруженной японской группировки в Монголии. На следующий день началась Вторая мировая война.
Разгром японских войск на Халхин-Голе имел стратегические последствия. У лидеров Японии был выбор: нападать на Советский Союз или нападать на Соединенные Штаты и Британию. Руководители Японии решили нападать на Соединенные штаты и Британию. Одна из причин такого выбора — урок, который Жуков преподал японским генералам на реке Халхин-Гол.
За разгром японских войск на Халхин-Голе Жуков 29 августа 1939 года был удостоен звания Героя Советского Союза. Ему была вручена медаль «Золотая Звезда» и высшая государственная награда — орден Ленина.
Кстати, «Золотая Звезда» была учреждена 1 августа 1939 года в разгар боев на Халхин-Голе. До этого звание Героя Советского Союза присваивалось, но никаких знаков отличия Герои не имели.
2.
Жуков прибыл в Монголию с чрезвычайными полномочиями. Ресурс полномочий он исчерпал полностью и с перебором. Каждый знал: Жуков расстреливает беспощадно, по любому поводу и без повода. Письменных свидетельств тех расстрелов у меня хранится достаточно для любого трибунала.
Я знаю, что вы намерены возразить: да, Жуков — садист. Да, Жуков расстреливал своих солдат и офицеров на Халхин-Голе не только ради наведения порядка, но и в свое удовольствие. Однако какую операцию провел!
Согласен. Операция действительно блистательная. Но обратим внимание на неприметную деталь. Давайте вспомним: кто был начальником штаба у Жукова на Халхин-Голе?
Прочитаем первое издание мемуаров Жукова, второе, третье… и так — до самого последнего. Я лично имени начальника штаба ни в одном издании не нашел. Между тем Жуков помнит и называет имена героев-летчиков и героев-танкистов, героев-разведчиков и героев-кавалеристов. Жуков помнит своих заместителей, командиров дивизий, бригад, полков и даже батальонов. Жуков помнит имя Д. Ортенберга — редактора газеты 1-й армейской группы. Правда, тут — особая причина. Жуков двигал Ортенберга, Ортенберг прославлял Жукова. Через два года Ортенберг был уже главным редактором «Красной Звезды» — центральной газеты Красной Армии. Это он раструбил на весь мир о подвиге панфиловцев, которые, сражаясь под гениальным руководством непобедимого Жукова, истребили фантастическое количество немецких танков.
В своей книге Жуков вспомнил имена врачей, которые героически лечили раненых. Жуков назвал по именам целый табун политработников, вспомнил полдюжины московских писателей и фотокорреспондентов, которые были на Халхин-Голе: К. Симонов, Л. Славин, Вл. Ставский и прочие. Правда, и тут была особая причина. В преддверии Второй мировой войны молодые коммунистические агитаторы оттачивали на Халхин-Голе свои перья. Начинающий Константин Симонов, например, в то время строчил книгу о грядущем мировом господстве коммунистов. Жуков был горячим сторонником идеи захвата коммунистами мирового господства, потому, всех, кто эту идею проповедовал, он проталкивал вперед и вверх к номенклатурным благам.
И все-таки странно: какого-то Константина Симонова Жуков помнит, а начальника своего штаба — нет.
А ведь за этой забывчивостью что-то кроется.
3.
Предыдущего начальника штаба Жуков назвал по имени — комбриг А. М. Кущев. Он обстановки не знал. Его сняли. Жуков это помнит. Назначили нового. Но Жуков не помнит, кого именно. Если новый начальник штаба не справлялся со своими обязанностями, его следовало снять, как и предыдущего, и назначить третьего. У Жукова были особые полномочия. Жуков потребовал прислать в Монголию лучших летчиков-истребителей Советского Союза, их прислали. Если бы Жуков потребовал нового начальника штаба, то никто бы ему не возразил. Лето 1939 года. Большой войны еще нет. Из всей Красной Армии воюет пока только один корпус. Этот корпус развернули в армейскую группу. Один корпус, а затем — армейская группа, — лицо Красной Армии. По действиям одного корпуса или одной группы, враги и друзья будут судить обо всей Красной Армии. На карту поставлена военная репутация Советского Союза. В интересах руководства страны иметь на Халхин-Голе самого лучшего начальником штаба из всех…
А ведь перед нами загадка истории.
Если начальник штаба был плохим, почему Жуков не потребовал, чтобы прислали хорошего?
Если начальник штаба был хорошим, почему Жуков о нем не помнит? И хочется орать туда, в ХХ век: о чем молчишь, Георгий Константинович?
4.
Вы знаете, и я знаю, что книгу «Воспоминания и размышления» писал не Жуков. Однако на обложке поставлено его имя, и книга написана от лица Жукова. Поэтому для удобства изложения давайте считать, что Жуков имел какое-то отношение к ее написанию.
Разгадка забывчивости авторов мемуаров Жукова совсем простая. В любых источниках о Халхин-Голе мы находим нужное имя: «Начальником штаба группы с 15 июля до сентября 1939 года был комбриг М. А. Богданов». (Маршал Советского Союза М. В. Захаров «Новая и новейшая история. 1970. № 5, стр. 23)
Маршал Захаров вовсе не зря заговорил про начальника штаба 1-й армейской группы, и вовсе не случайно сделал это в 1970 году. За этим кроется вот что. В 1969 году вышли мемуары Жукова. Имя начальника штаба 1-й армейской группы Жуков называть почему-то не стал. И тогда другие маршалы, не только Захаров, стали напоминать Жукову: ей, не забывай, кто у тебя был начальником штаба! Твою операцию на Халхин-Голе планировал сам Богданов! Почему о нем забыл?
Жуков на Халхин-Голе не требовал для себя лучшего начальника штаба, ибо знал: Богданов — это тот, кто нужен, лучшего не бывает. А вот когда пришла пора славу делить, то Жукова постигла катастрофическая потеря памяти.
Жуков помнит о многом: «Я уже касался организации партийно-политической работы в наших частях. Партийные организации внесли огромный вклад в решение боевых задач. В первых рядах были начальник политического отдела армейской группы дивизионный комиссар Петр Иванович Горохов, полковой комиссар Роман Павлович Бабийчук, секретарь парткомиссии особого корпуса Алексей Михайлович Помогайло, комиссар Иван Васильевич Заковоротный» («Воспоминания и размышления». С. 172)
«Где бы я ни был — в юртах или домах, в учреждениях и воинских частях, — везде и всюду я видел на самом почетном месте портрет В. И. Ленина, о котором каждый монгол говорил с искренней теплотой и любовью». (Там же. С. 173)
Наши доблестные комиссары и политработники «везде и всюду» развесили портреты вечно живого. Это очень даже здорово. И хорошо, что Жуков помнит об этом. А вот как план блистательной операции разрабатывался, Жуков припоминает смутно.
Я не зря цитировал Жукова в начале этой главы. Прочитаем еще раз слова Жукова о том, как рождался план операции. Если верить Жукову, во главе 57-го особого стрелкового корпуса стояли придурки — командир корпуса Фекленко и его начальник штаба Кущев. В районе боевых действий они не бывали и обстановки не знали. Жуков взял с собой комиссара Никишева и поехал в район боевых действий. Потом Жуков и комиссар возвращаются и… «Посоветовавшись с командованием корпуса, мы послали донесение наркому обороны. В нем кратко излагался план действий советско-монгольских войск… В тот же день был получен приказ наркома об освобождении комдива Н. В. Фекленко от командования 57-м особым корпусом и назначении меня командиром этого корпуса».
Жуков рассказывает, что составление плана, — работа вроде бы коллективная. Но в нашей памяти оседает совсем другое. Жуков не говорит: я решил, я послал… Однако именно так мы воспринимаем его рассказ. Жуков очертил круг лиц, которые были посвящены в план: он сам, комиссар Никишев, комдив Фекленко и начальник штаба Кущев.
