Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни - Коллектив авторов
Они сели около каменной круглой гробницы с узенькой дверью. Энний продолжал:
– До сих пор мы говорили об Элладе, теперь поговорим о тебе. Разве ты не хочешь освободиться от рабства?
– Конечно! Но как это сделать?
– Вот я тебе расскажу. Каких-нибудь сто лет тому назад в Риме никто не слыхал эллинской речи. И жили римляне тогда скромно и бедно. Спроси у Катона – ты видел рыжего сенатора на пиру? Так он тебе со слезами умиления на глазах расскажет, как в былые годы вражьи послы, пришедшие с намерением подкупить римского полководца, нашли его у дверей избушки, пекущего себе репу на ужин. В ту пору музы не посещали Рим. Но Рим захватил сначала Южную Италию, где находится и мой родной город, а потом отнял у Карфагена Сицилию, Испанию. И пришлось римлянам встретить людей, просвещенных музами.
Однажды в Рим приведен был пленником один ученый грек. Он попал в рабство к знатному нобилю Ливию Салинатору – вот так же, как и ты. Но он не потерялся в чужом месте. Он стал давать уроки греческого языка, ибо многие сенаторы охотно начали изучать этот язык. Скоро он так прижился в Риме, что начал римлян же учить латинской грамматике. И он стал вхож в дома лучших римских фамилий. Его господин скоро полюбил его и отпустил на волю. С тех пор его все знали в Риме под именем Ливия Андроника. Войди сейчас в любую римскую школу и увидишь, что школьники читают поэмы Гомера в переводе Ливия Андроника. Этот перевод «Одиссеи» Гомера сразу заставил всех уважать его.
– Но скажи мне, Энний, – перебил Амфитей с легкой усмешкой, – так же ли красиво звучит «Одиссея» по-латыни, как и по-гречески?
– Нет, клянусь Геркулесом! Да и Ливий слагал стихи – точно ворочал тяжелые камни. Но ведь до него в Риме вовсе не слышали настоящих стихов. Ливию пришлось впервые работать над тяжелым латинским языком, еще не приспособленным к красотам изящной литературы. Но уже у следующего поколения поэтов язык римлян принял более изящную форму. Я надеюсь, что о моих, например, латинских стихах потомки сохранять добрую память.
Но продолжаю о Ливии Андронике. Мало того, что он примером своим заставил римских школьных учителей учить по-новому, – он познакомил Рим и с театром. На празднествах он появлялся на площадях в сопровождении мальчика. Вдвоем они разыгрывали целые комедии. Мальчик пел сочиненные Ливием стихи, а сам Ливий жестами и движениями лица старался передать содержание их. Иные римляне, вроде теперешнего Катона, презрительно отворачивались, но большинство смотрело с любопытством – и немного спустя в Риме образовался театр. Ливий Андроник переделывал для него греческие комедии и трагедии. Так всю свою жизнь положил он на то, чтобы проложить музам дорогу в Рим. И современники его оценили. Когда в войне с Ганнибалом счастье повернулось на сторону римлян, сенат назначил празднество. На нем молодые девушки в белых одеждах, с ветвями в руках, пели гимн. Кому же сенат поручил составить этот гимн? Тому самому Ливию Андронику, которого когда-то рабом привели в Рим в позорных цепях!
И Ливий Андроник был не один! Я могу тебе привести много примеров. Посмотри, кто сейчас воспитывает детей в семьях Сципионов, Эмилиев, Метеллов? Все греки – рабы, вольноотпущенники. Некоторые добровольно пришли из Эллады в Рим попытать счастья. Греческий язык стал обычным в домах нобилей – ты слышал, как хорошо говорит по-гречески Публий Сципион? Следом за Ливием Андроником явились писатели из римлян. Сенатор Фабий Пиктор задумал описать Первую Пуническую войну в историческом сочинении. И он описал ее – по-гречески! Видишь, сколько дела для тебя и тебе подобных? Тебе нетрудно будет получить свободу. А если и нет – так, право же, лучше быть рабом, получающим хорошие деньги за уроки грамматики и поэзии, чем работать где-нибудь в поместье, под палкой надсмотрщика.
– Погоди, Энний, – перебил Амфитей, – скажи мне что-нибудь о себе. Я еще не понял, эллин ли ты, и если эллин, то что привязывает тебя к Риму?
– Меня зовут иногда полугреком. Я из Рудии, городка на юге Италии. Разные народы живут в моем родном городе. Есть и италийцы, и карфагеняне. Но больше всего греков. От деда я слышал, что мы происходим от царского рода Мессагов. Но, клянусь богами, сейчас я с удовольствием отказался бы от своего царского происхождения ради того, чтобы стать римским гражданином. И я надеюсь им стать когда-нибудь, хотя римляне очень неохотно дают права гражданства чужеземцам. Почему я так привязан к Риму? Да потому, что здесь прошли лучшие годы моей жизни, здесь я узнал славу и почет. Здесь я снискал дружбу Публия Корнелия Сципиона. А с ним тесно связана вся моя жизнь. Вот взгляни, – Энний указал на каменный склеп, возле которого они сидели, – это фамильная гробница Сципионов. и, признаюсь, я с удовольствием думаю, что после смерти буду лежать здесь. Публий Сципион дал на то согласие.
В Рим я попал в дни войны с Ганнибалом. Я, подобно другим италийцам, должен был участвовать в войне. Я сражался в рядах римских легионов. На острове Сардинии, где были расположены наши войска, я встретил Марка Порция Катона – того самого, который сегодня на пиру так сердился. И он убедил меня ехать в Рим. В Риме я поселился на Авентинском холме в маленьком домике и стал давать уроки грамматики – и греческой, и латинской. Потом принялся и за поэзию. Я переводил и приспособлял для римской сцены трагедии Еврипида. Не так давно римская публика бешено аплодировала в театре «Медее», которую я изложил латинскими стихами. Писал я и комедии, писал много, стараясь знакомить Рим со всем тем, что дали миру великие эллинские философы и поэты. Кто, как не я, познакомил римлян с учением Эвгемера о богах? Я не пренебрегаю никаким родом литературы: пишу и величавые поэмы, и шуточные стихи. Сейчас вот я заканчиваю легкую поэму, посвященную прелестям греческой кухни: в живых стишках я учу римлян, как нужно поджаривать разные сорта рыб и чем приправлять. Думаю, что угожу нобилям.
Однако ни одно из моих произведений не встретило такого сочувствия, как «Анналы». У римлян нет своего национального эпоса – нет ничего, что могло бы для них стать тем, чем для греков являются бессмертные поэмы Гомера. И я задумал изложить в стихах всю римскую историю. Уже несколько лет я работаю над этой поэмой. Несколько первых
